Стратегия семейной жизни. Как реже мыть посуду, чаще заниматься сексом и меньше ссориться

«Я честно хотела помочь Марку, — сказала нам Элис, — но меня все время что-то отвлекало».

Выход: инструменты самоограничения

После ссоры с Марком у Элис случился «кризис совести». Она понимала, что в их паре она стала тем вечно занятым мужем, которого сама бы себе не пожелала, и ей хотелось что-то изменить. Но как и с чего начать? Первым делом она решила составить список тех проблемных вопросов, «горячих тем», которые осложняли их отношения. А потом придумать каждому инструмент самоограничения (конечно, она не знала этого термина, но это не помешало ей интуитивно выбрать верный путь).

Проблема: Поздние ужины с клиентами три раза в неделю, из-за которых Марк остается по вечерам один с детьми, сам их кормит и укладывает спать.

Решение: Устраивать с клиентами совместные завтраки. Больше не будет повода задерживаться в офисе допоздна.

Проблема: Полное безучастие к спортивным занятиям сыновей.

Решение: Записаться ассистентом в их хоккейную команду. Если после этого Элис не будет появляться на матчах, другие мамашки ее заживо съедят.

Проблема: Свекровь.

Решение: Пообещать привозить ей обед каждый понедельник. Для этого Элис, совершенно не способная на готовку, договорилась с рестораном и оплатила готовые обеды на месяц вперед.

Проблема: Мало времени, проведенного вдвоем с Марком.

Решение: Нанять няню, чтобы та приходила на один субботний вечер в месяц, и платить ей заранее. Как и в случае с рестораном, оплата вперед заставит еще раз подумать, прежде чем отменить субботнее свидание.

Это был прекрасный план, но, как и любой другой план, он не мог реализоваться на 100 %. Неизбежно возникали какие-то препятствия, которые мешали исполнению задуманного. У Элис по-прежнему случались непредвиденные командировки, и ей по-прежнему приходилось порой сидеть в офисе до ночи. Но Марк не жаловался.

«Я вижу, что она старается, — сказал он, — и одного этого мне достаточно».

Пример № 2

Стороны: Говард и Джен

Говард сам охотно признает, что характер у него еще тот. «Он хам», — будничным тоном сообщила нам Джен при личной беседе в отсутствие Говарда. Но это не совсем его вина, добавила она, потому что он рос с четырьмя братьями и был вынужден вести кровопролитные бои за каждый миллиграмм родительского внимания. Мы подумали, что она очень снисходительна к мужу.

После колледжа Говард поступил в юридическую академию, учеба в которой была сплошной гонкой на выживание, и выпустился адвокатом по уголовным делам — профессия не для хлюпиков. Его работой было представлять в суде интересы убийц и воров. Список его хобби включал футбол, шашлыки в экстремальных условиях и автогонки.

«Некоторые мужчины играют в гольф. А мой гоняет на машине со скоростью 160 километров в час», — говорит Джен.

Хотя с годами Говард немного смягчился, в свои 44 он все еще отличался бурным темпераментом, который сам был не в силах контролировать. А среди тех вещей, которые выводили его из себя, была одна особенно ненавистная: бардак. Он терпеть не мог беспорядок! Каждый день он мечтал вернуться в тихий опрятный дом, а не в гостиную, заваленную собачьими мячиками-косточками, всякой пластиковой дрянью, раскрошенными хлебными палочками и игрушечными машинками.

Джен тоже была востребованным юристом, тоже выросла в большей семье и тоже мечтала о порядке в доме. Работала она в такой же нервной обстановке, возвращалась домой такая же уставшая, и ей так же хотелось тишины, покоя и бокальчик мартини. Но, в отличие от Говарда, она могла закрыть глаза на окружающий хаос и сконцентрироваться на общении с детьми.

«Мартини помогает», — комментирует она.

Когда Говард в очередной раз заводился из-за беспорядка, Джен пыталась внушить ему мысль, что дети не могут не устраивать бардак. Но муж оставался глух к ее увещеваниям.

Впрочем, Говард всегда пропускал мимо ушей то, что она ему говорила. В колледже он вновь и вновь приглашал ее на свидания, сколько бы раз она ему ни отказывала. Первый раз он «подкатил» к ней в очереди в столовой. Потом сделал второй заход на студенческой вечеринке. И опять получил от ворот поворот.

«Говард ходил за мной шесть лет, пока я не сдалась, — рассказывает Джен. — Я тогда слушала The Smiths и встречалась с молодыми поэтами. А Говард, по-моему, никогда в жизни музыку не слушал. Он был классическим самоуверенным самцом».

После колледжа Джен переехала в Вашингтон — работать в благотворительном фонде, помогавшем беженцам из Палестины. Говард поступил в юридическую академию неподалеку, в Джорджтауне, но, хотя там его пыл несколько поумерился, по-прежнему оставался сорвиголовой. Однажды он заявился на вечеринку к Джен с ногой в гипсе — неудачно спрыгнул с вертолета, когда устроил с дружками экстремальное катание на лыжах в горах возле озера Тахо.

«Я родом с Лонг-Айленда, — сказал он нам, — там мне негде было учиться кататься на лыжах».

Однажды на рождество, через два года после окончания колледжа, они оба застряли в Вашингтоне. Он — из-за работы (для него вообще не существовало ни выходных, ни праздников), она — из-за снегопада, который не позволил ей улететь домой. Парня у нее на тот момент не было, и ей грозил печальный рождественский вечер в полном одиночестве. И тут позвонил Говард, заявив, что может зайти и приготовить ей что-нибудь вкусное. «Устроим депрессивную кулинарную вечеринку», — сказал он.

Говард принес две бутылки красного вина, приготовил спагетти с морепродуктами по рецепту своей бабушки и окончательно покорил Джен, когда предложил заесть это все мороженым из одной банки.

После он остался на ночь.

Совершенно неожиданно Говард перестал казаться Джен таким придурком.

«Он был великолепен, — сказала Джен. — Окружил меня заботой и вниманием, старался предугадать мои желания и доставить мне удовольствие».

В следующие два дня они вышли из квартиры только один раз — купить елку, которую потом наряжали голыми.

До рождения детей темперамент Говарда не напрягал Джен. Она привыкла к тому, что он накидывается на официанта, если с его заказом что-то не так. И ее даже забавляло, как он опускает стекло в машине и выкрикивает ругательства вслед подрезавшему его водителю. Она сочувственно подмигивала официанту или клала руку на плечо Говарда в машине и говорила: «Говард! Тише». И, как правило, тот затихал.