Страж для бабочки

— Может быть, — подыгрывает Вадим, фальшиво улыбнувшись.

Подозрительно поглядывая на него, Аня пару секунд размышляет.

— Эх, — картинно вздыхает она. — Жарковато что-то. Может, ты и прав.

По всей видимости, ей надоело притворяться загорающей, а предложенная альтернатива выглядит гораздо заманчивее. Бодро, и совсем не изнурённо, Аня встаёт прямо перед ним с гордо выставленной грудью, а затем неспешно уходит, покачивая задом. Следуя за ней, Вадим решает на досуге прошерстить заветный чатик в соцсети, где подопечная обсуждает свои коварные планы на его счёт. Вполне возможно, что за минувшие сутки там появилось нечто, что даст объяснение действиям девушки. Ведь одно дело вести себя мило, и совсем другое — провоцировать его. В конце концов, не пытается же она затащить его в постель?! Эта мерзкая мысль подрезает его приподнятое настроение на корню. Допинг из эмоций улетучивается, так что в дом он возвращается измотанным и настороженным, как сапёр на минном поле. Ему больше не интересна затеянная девушкой игра — он слишком устал, чтобы хоть как-то реагировать на её новые выкрутасы и планы.

— Эй, ты куда? — доносится расстроенный голос Ани, стоит лишь ему направиться дальше по коридору мимо кухни. — А мороженое?!

— В душ.

Вадим даже не отвечает на злые причитания в спину о том, что он обломщик и подлый обманщик. Прихватив с собой чемодан, тщательно запирается в санузле и дёргает ручку, проверяя надёжность щеколды. Перспектива шаблонно-«случайного» появления подопечной в ненужный момент совсем не нравится ему. Не стесняясь пары затяжных зевков, в очередной раз ковыряется в перемешанных вещах сестры, а затем закидывает первую партию в стиральную машину. Пропитавшиеся же потом собственные шмотки отправляет в корзину для белья и заходит в кабинку.

Колючие струи контрастного душа приятно и даже желанно щекочут кожу. Он подставляет под струи лицо, чтобы с него вода стекла на грудь, под которой прячется измученная душа. Ещё в начале лета его терзали лишь страх за сестру и скорбь по матери. А сейчас внутри него бушует ещё больше самых противоречивых чувств. Обтекаемый водой с головы до пят, Вадим опирается руками о стену и не двигается, позволяя той выдолбить из себя как можно больше эмоций, впитать их и унести прочь вместе с потоком. А что останется, он как-нибудь успокоит своими силами.

Соня выкарабкалась. Она справилась, и на подставленном воде лице зарождается умиротворённая улыбка.

Приведя себя в порядок, Вадим замечает отсутствие чистой одежды.

— Ох, — закатывает глаза от собственной забывчивости и борется с желанием шлёпнуть себя ладонью по свежевыбритому лицу. — Собака…

Обернув большое махровое полотенце вокруг бёдер, он перекидывает такое же за шею и через плечи и представляет картинность своего внешнего вида с девичьим чемоданчиком за спиной. Открыв дверь, Вадим выглядывает в коридор — пусто, а из комнаты подопечной опять ни звука. Он крадётся к своей комнате в надежде не быть застуканным, но надежда рушится, стоит лишь ему выглянуть из-за угла. Переодевшись, Аня сидит на диване спиной к нему и, судя по движениям, что-то ест, не отрывая взгляд от происходящего на экране телевизора. Едва не вставая на цыпочки, Вадим тайком пробирается к своей комнате и молит всех известных ему богов, лишь бы девушка не заметила его.

— А чего крадёшься? — не двигаясь, спрашивает Аня через отражение на мониторе, и лишь потом оборачивается с ведёрком мороженого в руках.

— Ну…

Вадим запоздало понимает, что девушка медленно заливается румянцем и смотрит не на него, а блуждает взглядом по полуголому телу. Её губы едва шевелятся, вполне читаемо складываясь в «вау». Не говоря больше ни слова, Вадим преодолевает последние метры до своей комнаты, ногой заталкивает в неё чемодан и захлопывает дверь, тут же запирая её изнутри. Ну вот и всё, они квиты. Пусть подопечная и не подозревает об этом, да видела в разы меньше.

— К чёрту, — нервно стягивая с себя оба полотенца, Вадим натягивает первые попавшиеся шорты и плюхается на кровать отсыпаться и набираться сил, ведь теперь ему предстоит вдвое больше работы.

IX. Слёзы, кровь, и снова слёзы

22.06.20

Краснодар

В одной руке увесистая сумка, в другой глянцево-чёрный чемодан на колёсиках, в душе свет, а на лице улыбка. Именно так Вадим входит в палату, куда перевели Соню. Помещение небольшое, в меру просторное и очень светлое. Оглядывается, встречается взглядом с несколькими постояльцами и сестрой. Одна одинёшенька, окружённая чужими для неё людьми, она следит за ним и даже не моргает, пока он не присаживается на край её койки под любопытными взорами окружающих. Он с волнением смотрит на неё и никак не может налюбоваться. Даже щипать себя не хочется. Вадим знает — прекрасное видение перед ним отнюдь не сон.

Соня полусидит на подушке с подтянутым до подбородка коленом и натянутым на тело покрывалом. Она отвлекается от него и вновь смотрит на дверь.

— Ты… один?

— Да.

Вадим собирается с духом. Ему надо сказать ей правду, ведь чем дольше он тянет, тем больнее будет ей потом.

— Мамы нет, д-да? — заикнувшись, спрашивает Соня раньше него. Он отворачивается и тяжело кивает. Не глядя опускает ладонь на покалеченную ногу сестры. Та дёргается, но девушка не сбрасывает его руку. Так они сидят несколько минут. Ни слов, ни движений, но Вадим словно чувствует сквозь прикосновение все эмоции, что она переживает. Ему больно. Больнее, чем переживать утрату матери в одиночку. Теперь он не один, и общее горе не становится легче, а лишь умножается. Вадим верит, что теперь, вдвоём, они справятся даже с такой бедой. Соня слегка тянет его к себе, и он поддаётся, подсаживается поближе и позволяет обнять себя за шею со спины. Она тихо плачет в подставленное плечо и изредка вздрагивает. Вадим осторожно поглаживает сестрёнку, успокаивает, но не плачет вместе с ней, ведь свои душевные слёзы по маме уже давно выплакал на её похоронах.

— Мы справимся, слышишь?

Соня кивает и остаётся лежать на его плече ещё некоторое время под любопытные взгляды взрослых в палате. Устав, она тяжело откидывается на подушку. Вадим же начинает успокаивающе гладить её по ёжику коротких волос на голове. В первое время после аварии ему было непривычно смотреть на её перемотанное бинтами лицо без тех шикарных локонов до плеч, но сейчас он уже привык. Даже послеоперационный шрам чуть выше виска уже кажется ему обыденным. Оставив успокоившуюся сестрёнку, Вадим начинает разбирать сумки под её тоскливым взглядом. Он понимает — Соне нужно время, чтобы принять случившееся и смириться с потерей матери, и для неё это будет сложнее, чем ему. Но он здесь. Он рядом, и так будет всегда.

Тем временем остальные в палате начинают собираться на обед, но он не спешит, и вскоре они с сестрой остаются одни. Вадим ставит перед сестрой столик, а на него тарелку с ещё горячим бульоном из прихваченного термоса. Потом растерянной девушке вешает на грудь слюнявчик из полотенца и торжественно вручает ей ложку. Однако на деле всё не столь идеально, как он планировал — ложка дрожит в неуверенных пальцах, а сама Соня смотрит на еду без малейшего интереса. Отложив дела, Вадим сам начинает кормить её. Смущаясь и отворачиваясь, тем не менее девушка каждый раз покорно открывает рот, прямо как в детстве.

— Летит самолёти-ик… брррр…

— Да ну тебя, — отмахивается Соня, а затем на её лице расцветает первая и мимолётная улыбка. — Д-дурак!

Покончив с обедом и оставив сестру без особого энтузиазма возиться в ноутбуке, Вадим покидает палату и отправляется на поиски ординаторской. Новые лица, новые имена, новые задачи. Вадим впитывает слова врача, слушает план лечения и задаёт сопутствующие вопросы. Все оказывается не так плохо — Соня пробудет в отделении где-то с месяц для наблюдения и восстановления, а ей самой можно нанять врача ЛФК. Дороговато, но он понимает, что лучше отдать сестру в руки специалистов, чем сидеть без работы и пытаться сделать всё самому.

Управившись с больничными делами, Вадим возвращается в палату уже с коляской, которую прикупил на первое время.

— Хочешь, погуляем? — с улыбкой спрашивает у Сони, хотя для себя уже давно всё решил.

Та не отвечает и смотрит на коляску так, словно это приговор до конца жизни. У Вадима закрадывается чувство, что подобный взгляд у неё был, когда она впервые узнала про ногу. Он замечает, как её глаза вновь наполняются слезами.

— Эй, эй. Ну, ты чего? — Вадим присаживается рядом и пытается успокоить её, осторожно прижимая к своей груди. — Это не навсегда. Клянусь тебе — до конца года ты снова будешь бегать, — в сердцах обещает он. — А теперь пойдём, погуляем. — Соня мотает головой, противится. — Возражения не принимаются! — грозно и добродушно шепчет он ей в самое ухо.