Страж для бабочки

Игнорируя возмущения, Вадим убирает столик с ноутбуком с её ног и откидывает покрывало.

— Кья! — взмыв в воздух, кричит Соня на всю палату и оказывается в его крепких руках. Как он и предполагал — она лёгкая, как пушинка, и он даже одной сможет удержать её тощее тельце. Удерживая вцепившуюся в него сестрёнку, Вадим ставит мысленную зарубку как следует кормить её, чтобы она вернула свой прежний вес и силу.

Усадив сжавшуюся комком девушку в кресло, Вадим накрывает её ноги всё тем же покрывалом и выкатывает её в коридор. Пара ступеней, и Соня начинает щуриться и прятаться от солнечного света. Миновав свою машину, Вадиму увозит сестру прочь от двухэтажного здания в небольшой парк на территории больницы. Неспешно блуждая по тенистым аллеям, он опять не знает, о чём говорить. Хочется чего-то лёгкого, весёлого, позитивного, но ничего этого не происходило с ним за последние недели.

— Как… — завалившись на один подлокотник, говорит Соня через пару минут тишины. — …как всё случилось?

Вадим останавливается.

— Тебе не надо знать, — как можно мягче пресекает дальнейший диалог.

— В воспоминаниях такая к-к-каша. Их как блендером порубили. Я не знаю, что правда, а что нет. Скажи, — всё так же не двигаясь в кресле, требует девушка.

— Ладно.

Вадим подкатывает коляску к ближайшей лавочке и присаживается перед сестрой. Та смотрит в сторону от него, на скудную клумбу вдоль дорожки, но Вадим понимает — она ждёт его слов.

— В тот день шёл дождь, — с трудом вспоминая события самого кошмарного дня в своей жизни, начинает он. — Вы ехали с дачи без меня. Перед мостом на Энем машину повело в сторону. — Вадим глубоко вздыхает. — Машина вылетела в овраг, несколько раз перевернулась и врезалась в дерево днищем вверх. Ты почти полчаса была в сознании и провисела вниз головой с трещиной в черепе и с зажатой ногой. — Вадим решает опустить то, что она плакала, умоляла спасателей сначала спасти маму и не верила в её смерть. — У спасателей был выбор: пытаться вытащить раздробленную ногу или сохранить твою жизнь. И я им благодарен за их выбор.

Соня впервые шевелится и проводит рукой по культе, слегка сжимая при этом пальцы.

— А мама?

— Её не успели бы спасли.

— Почему?

— У неё была сломана защёлка на ремне безопасности.

— Лучше бы это была я, а не она, — шмыгнув носом, заявляет после долгой тишины Соня.

Погружённый в мрачные воспоминания того дня, Вадим не сразу понимает смысл её слов. Он подскакивает, обходит коляску и садится на корточки перед сестрой и заглядывает в глаза, полные отчаяния.

— Послушай меня. Эй! — он берёт её лицо в свои руки и насильно поворачивает её к себе, чтобы она не отворачивалась больше. — Прошлое — это прошлое, ясно? — вспоминает он слова Вики неделю назад. — И ты не можешь его изменить! Не можешь. Но в твоих силах изменить своё будущее. И я тебе помогу. Ты выбралась, ты сильная, — Вадим и сам верит в то, что говорит. — Ты очень сильная. Живи так, чтобы мама гордилась тобой. Пожалуйста.

Вадим снова обнимает её, успокаивая рвущиеся из неё слёзы.

— И чтобы я больше не слышал таких слов, поняла? — вернув голосу грозность, требует он. — Даже мыслей чтоб не было!

— Мне больно… — стонет в ответ вжатая в подлокотник девушка.

Когда Соня успокаивается, они делают круг вокруг парка и возвращаются в здание. За это время Вадим, опустошённый словами сестры о собственной смерти, рассказывает ей о дальнейших планах реабилитации, чтобы хоть как-то подбодрить её. Соня выслушивает его молча, лишь ёрзая в кресле время от времени. И перед самой дверью в палату Вадим узнаёт причину, когда девушка едва слышно просится в туалет. Дальнейшее складывается именно так, как и описала Катя — он на руках заносит девушку в помещение, которое едва вмещает коляску, усаживает и помогает стянуть шорты, а затем терпеливо ждёт за дверью. Благодаря всё той же Кате, которая дала ему конкретные инструкции и перечень всего необходимого, Вадим помогает Соне принять первый за почти что месяц душ, усадив её на специально купленный для этого стул. Во время купания девушка фыркает на него, закрывается руками и требует не смотреть на неё. Однако Вадим не обращает на наготу или действия сестры никакого внимания, лишь осторожно натирает её кожу мягкой мочалкой.

Он всё ещё не может нарадоваться, что кома прошла для неё без каких-либо серьёзных последствий. Все те ужасы, о которых он читал в интернете, остались в прошлом. Перед ним та самая Соня, с которой он провёл всё её детство, которую повёл под руку в первый класс и чью подвыпившую задницу прикрывал перед мамой всего пару месяцев назад.

— Сонь… знаешь… я очень сильно тебя… — конец его сердечных слов прерывает прицельный выстрел мочалкой в лицо.

Спустя почти час водных процедур они возвращаются в палату: высушивающая волосы Соня, и Вадим с полотенцем на мокрой голове. Он смотрит на экран телефона — до возвращения за подопечной ещё есть время. Оставив сестру одну, он спешит в тот самый киоск, где часто брал себе перекус. Вместе с собой он уводит и единственную мамочку в палате и, обрисовав ситуацию, просит присмотреть за Соней в своё отсутствие и помочь ей в случае чего. А чтобы просьба возымела вес, протягивает в конце двухтысячную купюру. Поблагодарив спасительницу и насильно вручив ей банкноту, Вадим убегает за продуктами.

***

— Так рано? — удивляется Соня, когда узнаёт о его скором уходе. — Ещё же не поздно. Останься хоть на часик.

— Я взял отгул на работе лишь до шести. Надо возвращаться.

— Но…

— Я ушёл с той работы. И мне не нужны проблемы из-за опозданий.

— И что за работа?

— Телохранитель.

— Опять?! — вспыхивает девушка, едва не расплескав сок через трубочку. — Ты же обещал, — змеёй шипит она.

— Многое изменилось за последний месяц, — красноречиво посмотрев в глаза сестре, отвечает Вадим. — Очень многое.

— Ну и катись тогда! — бросает Соня.

— С завтрашнего дня у тебя начинаются занятия ЛФК, — меняет тему Вадим, всем своим видом показывая безразличие к столь обидным словам. — Отнесись к ним серьёзно, пожалуйста.

— И слушать не хочу. П-п-проваливай! — доносится до него из-за спины отвернувшейся от него Сони.

«Ну вот, мы обиделись», — мысленно вздыхает Вадим. Он ожидал такой реакции, старался подвести всё как можно мягче, но у него ничего не вышло. Теперь ему остаётся только перетерпеть пару дней, пока она, по обыкновению, будет полыхать на него и ненавидеть.

— В пятницу я заберу тебя отсюда на все выходные, — наклонившись над действительно разозлённой сестрой, шепчет он ей на ушко. — В чудное, дивное место далеко за городом, — добавляет загадочным голосом, от чего на её лице появляется замешательство. — Так что сделай себе одолжение, старайся на занятиях. Я люблю тебя, солнце моё.

Чмокнув покрасневшую девушку в щеку, Вадим прощается с ней и выходит из палаты воодушевлённый, как никогда за прошедшее лето. А возвращаясь к машине, едва не пританцовывает от радости. Ссора подпортила встречу, однако не испортила его внутреннее чувство, которое он даже не может описать. Это нечто большее, чем просто вернувшаяся из комы сестра. Вернулась часть его жизни, часть самой его сущности. Он останавливается и с грустью смотрит перед собой, ведь понимает, что вторая половина больше никогда не вернётся, а эту пустоту ничем не заполнить.

***

— Дратути! — приветствует его Аня, когда Вадим заходит в кабинет владелицы «Белых барханов». — Ну, как всё прошло?

Вадим не отвечает девушке, развалившейся в кресле сестры, и молча подходит поближе. После поездки к Соне он не особо рад видеть подопечную, снова воспринимая её просто как высокооплачиваемую, но не особо приятную работу. Василисы, хозяйки помещения и всего ресторана тут нет — она находится в вип-зале с какими-то важными гостями. Подопечная вопросительно смотрит на него поверх закинутых на стол ног и отставляет бокал с каким-то коктейлем.