Страж государя

— Дельно, дельно! — снова одобрил Гордон. — А потом, под прикрытием этих же мортир, к стенам направляем два-три брандера, взрываем… И апроши не придётся рыть…

— Как это — не придётся? — возмутился Пётр. — Обязательно будем рыть! Надо всё испытать, всё опробовать…

Совещание длилось ещё часа два. Появился, неуклюже переставляя ноги циркулем, Головин, неожиданно, отринув нанесённую обиду, полностью поддержал Егора:

— Отличный план! Лучше воевать серьёзно и солидно, чем людишек класть в горячке удалой…

— А что отпишем в Вену, в Варшаву? — забеспокоился Лефорт.

Пётр только плечами передёрнул небрежно:

— Ничего не будем им отписывать, обойдутся, гниды заграничные! И того им пока хватит, что Шереметьев возьмёт эти Кизикерманы, Арслан-Ордеки… У меня к вам, верные мои соратники, имеется другой важный вопрос. А кто возглавит нашу будущую Азовскую кампанию? А, не слышу? — насмешливо посмотрел на Егора. — Что, охранитель, ты, небось, возглавить желаешь? Мол, планы твои, тебе и вершить?

— Никак нет, мин херц! — Егор в очередной раз вскочил со скамьи и браво щёлкнул каблуками. — Молод я ещё и неопытен! Считаю, что генерал Гордон, Пётр Иванович, достоин сей чести… А я что? Мне не надо всякого лишнего. Дозволь, государь, возглавить полк Преображенский!

— А что, и возглавляй! [6] — милостиво согласился царь. — Звание полковника жалую! А сам полк потом заберёшь под свою руку, уже перед самым походом. А пока собирайся, прощайся с невестой, со мной поедешь — в Воронеж…

6

В реальной Истории А. Д. Меньшиков никогда не являлся командиром Преображенского полка.

Вечером он прощался с Санькой.

— Полковник — это хорошо! — согласилась невеста, в очередной раз неохотно отрываясь от Егоровых губ. — Только лучше было бы свадьбу сыграть пораньше… Ты, люба моя, очень прошу, возвращайся быстрей! И думай неустанно, день и ночь, думай: как нам быть с царём и с «правом» его…

Глава десятая Таблетки, спички, свадьба…

Перед тем как разместиться в царском кожаном возке рядом с Петром, Егор подозвал к себе Алёшку Бровкина, которого оставлял вместо себя за старшего на московском «хозяйстве».

— Так, Алексей Иванович, вчера вот целый вечер мы разговаривали с тобой, а про одно важное дело я и позабыл совсем.

— Внимательно слушаю, Александр Данилович.

— Нужно доктора мне найти одного, иноземного… Нет, не знаю имени и фамилию. Понимаешь, этот врач должен быть запачкан по самые уши — в чём-нибудь очень серьёзном и гадком… Короче говоря, грешки должны водиться за ним. Такие грешки, что дыба ему должна светить, самое меньшее… Понимаешь, о чём я толкую?

— Конечно, Александр Данилович, понимаю! Всех врачей насквозь просветим, найдём тебе знатного супостата, не сомневайся, будь спокоен, езжай себе…

— Потом, когда Брюс вернётся из Европы, и он тебе поможет, я уже толковал с ним…

С другом-Яковом Егор говорил совершенно откровенно, ничего не скрывая, чётко обрисовав суть проблемы:

— Не могу я, Яша, допустить, чтобы Пётр Алексеевич Саньку мою… Ну, того самого! Не могу, и всё! Да, он царь, и всё такое… Но, не могу! Нужен мне этот доктор. Вдруг да и получится эта задумка моя?

— А если не получится? — серьёзно спросил Брюс, озабоченно поглядывая на Егора.

— Тогда мы с Санькой ударимся в бега. Так вот мы с ней решили. Только подготовиться к этому надо очень хорошо, чтобы не поймали. Я для этого и свадьбу отложил на год… Как, друг, поможешь?

— Он ещё спрашивает! — искренне обиделся Яшка. — Конечно, помогу! Дело-то благородное…

Обоз, наконец, медленно тронулся, противно и угрожающе заскрипели по весеннему снегу широкие полозья саней.

— Алексашка, не ленись, подбрось дровишек! — попросил Пётр, зябко кутаясь в медвежью шубу. — Знобит меня чего-то…

В задней части возка располагалась пузатая печка с бронзовой трубой, выходящей наружу. Егор, надев на руку толстую холщовую рукавицу, открыл печную дверцу, подбросил в топку, на розово-сиреневые угли, два толстых берёзовых полена из большой плетёной корзины, захлопнул дверцу на щеколду. Печка весело и бодро загудела, он вернулся на своё место — рядом с царём.

— Что это нашло на тебя, Алексашка? — задумчиво спросил Пётр.

— О чём это ты, мин херц?

— Да о том, чего это ты вдруг умничать начал? Вот, перенесли из-за тебя кампанию военную на целый год. А раньше ты всё молчал да князю Ромодановскому без устали поддакивал, мол: «Побьем татарву! Вперёд! Почётно это!»…

— Дык, Пётр Алексеевич, мин херц! — очень натурально засмущался Егор. — Я же нынче, почитай, человек почти женатый! И о росте карьерном пора натурально призадуматься… Когда молчал да всем поддакивал — в поручиках ходил обычных, а выступил всего только один раз — сразу же полковником заделался! А годовой оклад полковника — это уже серьёзно, мин херц, куда как серьёзно!

— Ну-ну, — недоверчиво покачал головой Пётр.

В Воронеже царь развернулся сразу и круто, продемонстрировав во всей красе свой организационный талант: орал, страшно угрожал, бил морды и лица — не разделяя провинившихся на родовитых и безродных, отправлял на бессрочную каторгу, силой отнимал у местных помещиков крестьян для нужд верфи корабельной…

По его Указам со всей России сгоняли в Воронеж рабочих и умелых ремесленников, безжалостно вырубались вековые дубовые и сосновые рощи. Строились амбары, погреба, склады, бараки, бани… Любое явное неповиновение и недовольство царь пресекал твёрдо и жестоко, без малейшей жалости.

Впрочем, через два с половиной месяца, когда в Воронеж прибыл царский «гарем», Пётр заметно смягчился, подобрел и перестал посылать всех провинившихся — без разбора — на пытошную дыбу и в сибирскую каторгу…

К поздней осени заложили на воронежских стапелях: три двухпалубных многопушечных корабля, пятьдесят гребных галер, пять брандеров, более ста пятидесяти стругов.

В августе месяце прибыли, даже не останавливаясь в Москве, долгожданные Франц Лефорт и Яков Брюс в сопровождении нанятых на службу морских и армейских офицеров, а также разнопрофильных инженеров и опытных корабельных мастеров, общим количеством — пятьдесят шесть человек. С каждым из вновь прибывших Егор провёл (пользуясь, естественно, услугами толмачей-переводчиков) продолжительные ознакомительные беседы. Настырно выпытывал, настойчиво выспрашивал, внимательно приглядывался…

Все пятьдесят шесть иностранцев произвели на него вполне даже благоприятное впечатление. Уже чисто страхуясь, Егор попросил Брюса:

— Яша, пообщайся ещё раз с вновь прибывшими иноземцами!

— На предмет? На что обращать внимание?

— Может, кто-то ведёт себя нетипично. Может, говорит странно — с нотками механическими…

— Понятно, всё шпионов ищешь! — усмехнулся Яшка.

— Ищу! — согласился с другом Егор. — Кому-то ведь надо и это делать — шпионов искать…

Через трое суток Брюс доложил: