Страж империи

Вступление дипломной было посвящено анализу сложившейся ситуации и существующих протоколов безопасности. В целом, анализ довольно посредственный, но пару недостатков Арлин удалось найти. Список методов, которыми одержимый мог бы проникать на хорошо охраняемый объект самостоятельно или с посторонней помощью, почти банален, но интересную мысль я углядел: Арлин предположила, что одержимый, теоретически, мог бы развить защитный наружный покров, стойкий к химически активным веществам, и выработать какое-нибудь средство задержки дыхания. В этом случае его можно было бы доставить куда надо в емкости вроде бочки с бензином, к тому же запаянной: даже если охрана захочет проверить – через отверстие она только бензин и унюхает.

Самое интересное заключалось в том, что Арлин плюнула в небо, а попала в луну. Я сразу же вспомнил шесть часов, проведенных на берегу стерильной, кристально чистой реки. Шесть часов я ждал, когда прыгнувший в воду одержимый всплывет и я смогу его прикончить – но он так и не всплыл. До самой темноты мы глядели друг на друга сквозь четыре метра прозрачной воды, а затем мне пришлось покинуть свой пост из-за угрозы со стороны его сородича.

Тут из кухни начали доноситься вкусные запахи, и я принял решение передислоцироваться туда. Надел рубашку, заправил в брюки, взял несколько самых интересных листов дипломной и пошел.

– Ты вовремя, – сказала Арлин, – уже почти готово. Что скажешь про мою дипломную?

– С одной стороны, много прописных и очевидных истин. С другой стороны, есть интересные мысли насчет одержимого в бочке. Сама додумалась?

– Угу. Ты тоже считаешь, что это возможно?

– Не считаю, а знаю. Был очевидцем того, как одержимый, спасаясь от группы зачистки, бросился в воду и просидел на глубине в четыре метра шесть часов. Неизвестно, был ли это его заранее подготовленный план или одержимые способны обходиться без кислорода столько времени. Скорее второе: без еды в Зоне они как-то обходятся, причем столетиями.

– Надо было ему гранату запузырить…

– Вышли все к тому моменту.

Арлин принялась вынимать стейки из гриля.

– Получается, байки о том, что одержимые в зоне питаются трупами, не имеют под собой основания?

Я пожал плечами:

– Смотря с какой точки зрения. Не существует никаких подтвержденных свидетельств, что одержимые едят своих жертв. С другой стороны, они любят устроить кровавую баню, потому что им нравится запах крови и смерти. В сознании обывателя от второго к первому – один шаг. Обыватель не знает, что подходить к потусторонним гостям с нашими мерками бессмысленно.

Стейки у Арлин получились весьма недурственными. Стейк как стейк – только с необычным утонченным вкусом.

– Неплохо, очень даже неплохо, – сказал я, прожевав кусок. – Уж точно не хуже, чем в ресторане.

– Ну еще бы. Саша, а откуда данные о том, что одержимые любят запах крови?

Я быстро покопался в памяти – и не нашел, на какой источник сослаться. Ладно, выкручусь, но на будущее надо следить за языком.

– Установлено путем наблюдений. Разумеется, эта теория вполне может быть ошибочной. В общем, что я скажу… возможно, тебе стоит сузить тематику дипломной работы и проработать вопросы обнаружения скрывающихся одержимых.

– Этого может оказаться маловато.

Я покачал головой:

– Напротив: возможно, эта работа опередит свое время. Вопрос лишь – на годы или на месяцы. Я ведь говорил – методы культистов развиваются. Одержимый, который пытался спрятаться в картинной галерее, вначале скрывался в подземных коммуникациях. У него было укрытие, одежда, спальник, запас еды, знания. Кто снабдил его всем этим? Полагаю, тот же, кто и призвал. Еще пару лет назад методы культистов были самым низкопробным терроризмом – призвать эфириала в подходящем месте и оставить одержимого там. Кто знает, до чего они додумаются в недалеком будущем? И тема противодействия одержимым, имеющим помощников среди культистов, может оказаться очень актуальной. Из других моментов – предложи усовершенствование патрульных протоколов. Если патрули и посты будут состоять из трех человек, а не двух – вероятность подмены охранников будет сведена практически к нулю: одержимые не любят общество друг друга и редко собираются по двое, а симметрия тела другого одержимого для них особо отвратительна. Еще одно… какой стандартный период радиопереклички?

– Обычно раз в час, – сказала Арлин, накалывая на вилку кусочек стейка.

– Стоило бы сократить до получаса или двадцати минут. Если патруль попадет в руки культистов – уже через полчаса это будут одержимые.

Она посмотрела на меня с сомнением:

– Там один только рунный круг для ритуала чертить надо два часа…

– Его можно принести с собой. На свернутом холсте. Схватили часовых, расстелили холсты – и вуаля.

– А так вообще можно?! – удивилась Арлин.

– Как оказалось – вполне. На то, чтобы провести ритуал, ушло минут пятнадцать. Мы прибыли менее чем через полчаса после того, как культисты схватили жертву, и одержимый к этому времени успел освоиться в теле настолько, что встал и пытался спрятаться. К счастью, ритуал был проведен на пирсе, потому мы отрезали ему пути отхода. Будь это где-то в другом месте – выродок еще мог бы даже побегать от нас… Так что час – достаточный срок, чтобы культисты провели свой ритуал, и к тому времени, как придет время отвечать по рации, одержимый уже будет достаточно владеть речевым аппаратом, чтобы иметь шансы не вызвать подозрения диспетчера. О том, что одержимые знают все, что знала жертва, включая пароли и отзывы, ты, конечно же, в курсе.

И тут зазвонил телефон Арлин. Она взглянула на экран, удивленно приподняла брови и приняла вызов.

– Слушаю? Да-да… Это тебя, – сказала она мне и протянула трубку.

Это оказался не кто иной, как министр, который сильно обеспокоился моим внезапным исчезновением. Он даже обратился к дворцовой охране, а те быстро установили, куда и с кем я ушел.

– Ну что поделать, – сказал я ему, – эти фуршеты и приемы хороши только пока место в желудке есть. А потом душа попросила еще и приятной компании. А что, я там снова для чего-то понадобился?

– Да нет, но не найдя вас, мне многое в голову полезло. Включая мысли о шпионах и диверсантах.

Я ухмыльнулся:

– Странно, а вроде ж вы не из СБ, это им положено всех во всем подозревать…

Когда я отключился и положил телефон на стол, Арлин задумчиво сказала:

– Ты, должно быть, еще и очень важная шишка, раз сам министр с тобой носится, как с расписной торбой?

– Как тебе сказать… Думаю, он хочет въехать в рай на моем горбу.

– Похоже на него.

– И ничего страшного, я его собираюсь использовать строго с той же целью… Правда, наши понимания «рая» отличаются, но в целом нам по пути…

– Интересно, что есть «рай» для тебя?

Я закрыл глаза, и перед моим мысленным взором появились бронемашины. Сотни, тысячи их, идущие со всех сторон, берут Зону в кольцо из стали и брони. Опускаются аппарели, многие тысячи бойцов с «кишкодерами» и пулеметами устремляются вперед, словно живой потоп – единая интернациональная бригада зачистки, самая большая из тех, что были или будут… А следом за ними шагают огнеметные подразделения. И не останется в Зоне больше ничего. Ни камня на камне, ни тоннеля, где могла бы укрыться мерзость, ни единой щели или норы, не залитой очищающим пламенем. Песок превратится в стекло, здания – в пыль, органика – в пепел. И когда Великая Зачистка будет завершена, Зона станет такой же чистой и стерильной, как вода бегущей через нее реки. Навек и вовеки веков, пока кто-то где-то не заметит, наконец, что Мироздание дало сбой, и не разведет соприкасающиеся миры – наш и тот, другой…

– …Саша?

– А? Задумался…

– Ты даже жевать перестал.

– Угу. Представил себе свою мечту.

Что ж, мне придется как следует постараться, чтобы она стала реальностью.

* * *

Разбудили меня то ли косые лучи солнца, пробившиеся сквозь жалюзи, то ли доносящиеся из кухни ароматы. Я зевнул, потянулся, попытался нащупать рядом Арлинку, потерпел фиаско в этом деле и только потом сообразил, что если бы она была рядом, то из кухни не могло бы вкусно пахнуть.