Страж империи

Мы вернулись в зал, Роксана поставила диктофон на столик возле меня и поудобнее взяла в руку карандаш.

– Наверное, будет уместным начать с вопроса, как у вас продвигаются дела в вашей школе? Точнее, у ваших курсантов?

– Замечательно продвигаются. Я бы даже сказал – удивительно.

– В каком смысле?

– В прямом. Меня удивляет, что до сих пор ни один не убежал от запредельных нагрузок, хотя я был уверен, что в первую же пару недель половина разбежится по домам. Должно быть, плохо стараюсь. Надо будет прикрутить гайки… снова.

– А зачем, если они справляются? Обычно всякое училище, включая военные, стремятся подготовить как можно больше специалистов, разве нет? Создается впечатление, что вы набрали курсантов только для того, чтобы теперь от них избавиться.

Я тщательно продумал ответ, чтобы не вызвать какого-либо негатива у общественности, и ответил:

– Понимаете, между моей спецучебкой и обычным военным училищем есть очень большая разница. Крупнейший военный конфликт за последние сто лет – Херсонесская война, в которой приняло участие три миллиона солдат со стороны Содружества и примерно столько же – со стороны Северного Альянса. Причем в виду быстротечности некоторые части даже не успели повоевать. В самой мясорубке приняло непосредственное участие два миллиона человек, остальные четыре были на войне только формально и максимум видели бои издалека. Большинство «участников» приехало на войну, узнало, что начались переговоры, немного посидело в окопах, а затем поехало назад. А всего у Альянса и Содружества в сумме около десяти миллионов солдат. Таким образом, в крупнейшем военном конфликте столетия поучаствовало лишь двадцать процентов военных. Понимаете, к чему я клоню?

– Пока не очень, – честно призналась Роксана.

– К тому, что у некоторого среднестатистического офицера есть хороший шанс вообще ни разу в жизни не встретиться с врагом лицом к лицу. У спецназа эти шансы намного ниже, но тоже есть. Многие боевые столкновения проходят на Рубежах и часто ограничиваются стрельбой по совершающей прорыв Порче, часто с большой дистанции, и если плотность огня достаточна – прорыва как такового не происходит. Фактически вроде бы бой, но реальной встречи с врагом не произошло. Понимаете, солдат и офицеров относительно много, а врагов – относительно мало, и они не очень опасны. Особенно теперь, когда «горячая» фаза завершилась и дело идет к остыванию геополитического конфликта. Потому можно сделать ставку на большое количество армии, чтобы заполнить равномерно всю свою территорию и свести угрозу локальных «сопряжений» к минимуму. И эта армия сыграет свою роль благодаря числу. В то же время все мои курсанты встретятся лицом к лицу с противником со стопроцентной вероятностью. С самым опасным противником на свете. Потому что нас, сиошников, мало, а работы для нас много.

– Теперь понимаю, – кивнула Роксана.

– Вы еще вот что учтите: на войне воюют большие массы людей. Недостаточный уровень офицеров и солдат можно компенсировать числом, а цена ошибки относительно невысока. Офицер сглупил – всегда можно отступить, дождаться подкрепления или, в крайнем случае, поднять белый флаг и капитулировать. А у нас все по-другому. Отряды состоят из десяти-пятнадцати человек, и слабость или ошибка одного может привести к моментальной гибели всего отряда. Подкреплений не будет, отступать обычно некуда, и наш враг пленных не берет. Потому уровень подготовки, достаточный для обычного офицера, совершенно неприемлем для нас. Моя задача – не выпустить энное число бойцов, а подготовить самое исключительное подразделение на свете. Без единого слабого звена. И если, предположим, у нас имеется слабак – я должен закручивать гайки до тех пор, пока он не отвалится. Если с ним отвалится еще десять сильных бойцов – это приемлемая цена. Лучше я выпущу всего пять человек, равных мне во всем, чем двадцать, среди которых затешется один слабак. Потому я буду закручивать гайки до самого конца, сколько смогу.

– А если закрутите так, что не выдержит никто?

– Если что – я на самые тяжелые испытания бегаю вместе со всеми. Я не буду ставить задачи, невыполнимые для меня, а что могу осилить я – то могут осилить и другие. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь. В противном случае мне придется вернуться в Зону в одиночку.

– Вы собираетесь туда вернуться? Зачем?

Я улыбнулся:

– У меня там осталась куча недоделанных дел и неоплаченных счетов. Если зачисткой Зоны не заниматься – она будет только расти и расти.

– Хм… Похоже, вы совсем не боитесь эфириалов. Как вы прокомментируете поговорку «Не боится только дурак»?

– В принципе, я с ней согласен, потому что страх – это реакция на опасность. Если человек не понимает нависшей опасности – он дурак. И я, в общем-то, тоже боюсь в какой-то мере, но… Понимаете, если вы привыкли пить чай с шестью ложками сахара – то чай с двумя вам уже не сладок. Мне было безумно страшно шесть лет назад, в Темерине, когда я несколько дней просидел на чердаке дома, битком набитого Порчей. Маленький мальчик, замерзший, испуганный, без еды и воды. Безоружный. Беззащитный. Беспомощный. Вряд ли кто может представить весь мой тогдашний ужас… Но с хрена ли мне бояться теперь, когда у меня есть сила, способности, оружие, умение и неистребимое желание поквитаться за весь тот кошмар? Там, на чердаке, я хлебнул свои шесть ложек страха, и те две ложки, от которых другие впадают в ужас, уже не замечаю.

– Понятно, – сказала Роксана и задала следующий вопрос: – как вы относитесь к Аркадии и что заставило вас уйти, если там вас ждали слава и почет? Не слишком беспардонный вопрос?

– Вовсе нет. Ответ прост: я остался в Зоне, чтобы делать то, что должен был делать. Что я хотел делать. Что должно быть сделано. Когда у меня кончились сухпайки и боеприпасы – вышел к Рубежу, думая, что это рубеж венгрочехов. А оказалось – сиберийский. Ну а потом мне предложили тут создать СТО нового образца… Так уж вышло, что сейчас в Аркадии это мне не удалось бы по ряду непреодолимых причин, не взирая даже на мой авторитет. А тут – вполне может и удаться, потому я остался. Я никогда не устану повторять: либо мы зачистим Зону, либо Зона зачистит нас. Смысл моей жизни – не допустить второго и осуществить первое. Где, как и с кем я буду это делать – вопрос второстепенный.

– Понятно. Следующий вопрос… Эм-м-м… У вас есть хобби?

* * *

Вопросы Роксаны плавно становились все более личными: мой любимый цвет? Музыка? Блюдо? Как я провожу выходные?

– Роксана, вы думаете, читателям вашей газеты…

– Журнала.

– …это интересно?

Она пожала плечами:

– Полагаю, что да. Иначе редактор меня бы не посылал. Все-таки мы – не военное издание, а глянцевое, такие вопросы знаменитостям – в порядке вещей. Так что насчет вопроса о выходных?

– У меня их нет. Точнее, вроде как есть, но я провожу их так же, как любые другие дни.

– А как же досуг, друзья, развлечения?

– Пожалуй, что никак. Друзья остались в Аркадии, видите ли, да и я тут не для развлечений. В общем, приятно было познакомиться, но мне пора: сегодня вечером я должен судить «матч смерти».

– Э-э-э… Какой такой матч?

– «Матч смерти». Это когда курсанты играют в футбол, надев полный комплект брони и защитного снаряжения…

– Это, наверное, очень изнурительно?

– Угу. Один мой друг в учебке умер после такого.

– Ужас…

– А вы что думали? СИО – это вам не армия. И даже не спецназ.

– Слушайте, Александер, может, я дам вам свою визитку, и вы как-нибудь, когда у вас выдастся свободный денек, мне позвоните? А то меня тут таким списком вопросов снабдили, что я только треть задать успела.

– Давайте, почему бы и нет?

Я попрощался с Роксаной и вышел к машине. Скарлетт уже ждала меня, и на заднем сиденье я заметил ящик весьма характерного вида.

– Что это?

– «Потрошитель». Потоцкий передал его вам для более плотных и обстоятельных тестов на стрельбище.

– Даже так? Замечательно. Если в «ППТ» доведут до ума боеприпасы – может действительно получиться достойный конкурент «кишкодеру».

Уже на обратном пути у меня зазвонил телефон.

– Терновский.

– Александер, это Потоцкий. В общем, вы уехали прежде, чем я успел разобраться здесь с делами, и не успел сказать вам пару слов, но люди, к счастью, для таких случаев изобрели телефон… Словом, выставочный образец, который вы сейчас везете обратно на базу – мой вам подарок. За помощь в разработке и презентации.