Страж

Ревик чувствовал, что теперь на них двоих смотрит гораздо больше глаз, и не только со стороны видящих сидящих вокруг кожаного секционного дивана. Хайли тоже наблюдала за ними. Он чувствовал, как её боль проникает в его свет, уже притягивая его.

Она знала, что он тоже не делал этого раньше.

Ревик почувствовал собственнические нотки, стоящие за этой просьбой. Он знал, что Торек публично метил его, по крайней мере, в некотором роде. Всё внимание, которое они привлекали друг к другу, казалось, одновременно раздражало Торека и возбуждало его, даже сейчас.

«Ты и в этом собираешься меня ослушаться?» — послал он, похолодев.

— Нет, — выдавил Ревик. «Нет. Не собираюсь».

Он перевернулся, двигаясь до того, как другой видящий успел бы передумать.

Через несколько секунд он полностью расстегнул ремень Торека, а затем расстегнул брюки другого видящего.

«Ты сделаешь это очень, очень хорошим для меня, брат, — сказал Торек, глубже вжимаясь в диван. — Затем я отвезу тебя домой».

Ревик почувствовал, как боль сильнее пронзила его свет, на этот раз чуть не задушив его, но он только кивнул. Он не знал, что означала часть о возвращении домой, но он чувствовал, как напряжение в свете другого видящего усиливается, и знал, что на этом их вечер не закончится. Он уже собирался опустить рот, когда пальцы Торека снова вцепились в его волосы.

Ревик поднял голову, встретившись с ним взглядом.

Золотистые глаза Торека были тверды, как металл.

«Если ты ещё раз сделаешь что-нибудь подобное, прежде чем истечёт наше время вместе, то ты, возможно, никогда больше не покинешь мой дом, брат мой, — холодно послал он. — Ещё раз позволишь кому-нибудь так к тебе прикоснуться без моего явного разрешения, и я убью их. Даже если это будет Хайли. Я убью их прямо у тебя на глазах. Ты понимаешь?»

Ревик почувствовал, как у него сжалось в груди.

Однако, глядя в эти золотые глаза, он поверил ему.

Он кивнул один раз.

— Нет, — сказал Торек. — Скажи это. Вслух.

— Да, — сказал Ревик. — Я понимаю.

— Лучше бы ты понимал, чёрт возьми. А теперь сделай то, о чём я просил. Пока я не передумал.

Ревик только кивнул.

Долгое время после этого толпа молча стояла вокруг чёрного секционного дивана.

Другие остановились посмотреть, когда поняли, на что смотрят остальные. Все они, включая Хайли, наблюдали, не двигаясь, игнорируя происходящее на сцене, когда их прожекторы осветили Ревика и Торека.

Ревик едва заметил.

***

Его снова приковали наручниками к полу.

Ревик поднял взгляд на высокий деревянный потолок и рассмеялся.

Всё чертовски болело, так что он не был уверен, почему рассмеялся. Он всё ещё был чертовски пьян, или под кайфом, или что-то в этом роде… так что, возможно, дело отчасти в этом.

Торек играл песню White Rabbit, так что, возможно, это тоже частично стало причиной.

Или, может быть, это происходило только в голове Ревика.

Несмотря на это, он застонал, когда женщина-видящая легла на него сверху.

Он не мог прикоснуться к ней.

— Чёрт, — сказал он. — Пожалуйста. Пожалуйста, чёрт возьми… пожалуйста. Прекрати это.

Из другой части комнаты раздался резкий голос.

— Ты знаешь, что для этого потребуется, брат, — сказал Торек.

Ревик наблюдал, как он закуривает hiri.

Наблюдая за тем, как золотоглазый видящий курит, Ревик вспомнил, что произошло ранее той ночью, звук, который издал видящий, когда он, наконец, отпустил себя в том клубе. Воспоминание мгновенно сделало его твёрдым, болезненно твёрдым, даже без учёта того, что Хайли смотрела на него сверху вниз, лаская его обнажённые руки.

Впервые он почувствовал, что та часть его, которая боролась с этим, дрогнула.

На этот краткий миг — сияющий миг, который пронёсся над ним — он перестал видеть смысл бороться с этим.

Он был чертовски измотан. Он был голоден.

Его так чертовски тошнило от этого… и он так сильно хотел секса, что был готов продать за это своего первенца.

Где-то там он почувствовал Вэша.

Он ухватился за видящего, за этот шёпот его присутствия.

«Помоги мне, — взмолился он в Барьер. — Помоги мне, отец. Пожалуйста. Пожалуйста, помоги мне, чёрт возьми. Пришли кого-нибудь. Пришли кого-нибудь, пожалуйста. Он не собирается отпускать меня».

Однако присутствие исчезло, и остался лишь тихий шёпот, который ничего не оставил после себя.

Ревик всё равно почувствовал это.

Он сомневался в том, что чувствовал, смущённый его отсутствием.

Когда его глаза прояснились, он понял, что ошейник не был снят. Значит, он не мог быть в Барьере, на самом деле. Он не мог чувствовать Вэша. У него, должно быть, галлюцинации. Он, должно быть, видит вещи, чувствует то, чего там не было.

Женщина смотрела ему в глаза, и только тогда он понял, что плачет. Он поднял на неё глаза, увидел в них боль, сочувствие.

«Отпусти себя, брат, — послала она, успокаивая. — Отпусти, мой прекрасный брат. Позволь нам помочь тебе. Мы всего лишь хотим помочь тебе».

Всё оставшееся в нём сопротивление рухнуло.

— Что вы хотите знать? — спросил он.

Его голос звучал мёртвым даже для его собственных ушей.

Он почувствовал реакцию Торека даже с другого конца комнаты.

Он почувствовал потрескивающий жар живого света другого, когда тот пронёсся по комнате, неверие в нём — триумф.

Он также почувствовал облегчение в другом видящем.

Он тоже чувствовал это в Хайли, смешанное с желанием, которое теперь было на поверхности, и которое заставило её прижаться бёдрами к его бёдрам. Ревик ахнул от интенсивности всех этих соперничающих меж собой вещей, а Торек поднялся на ноги и подошёл к тому месту, где Ревик был прикован к полу.

Торек присел на корточки рядом с головой Ревика, глядя на него сверху вниз своими золотыми глазами, и его лицо было серьёзным, лишённым юмора.

— Ты готов поговорить со мной, брат? — мягко спросил он.

Ревик кивнул.

— Да. Что я могу. Я расскажу тебе, что я могу.

Торек улыбнулся.

— Справедливо, — на протяжении более долгой паузы он только изучал лицо Ревика, его свет искрился от этого жара. Затем он повернулся к Хайли. — Иди. Оставь нас, сестра.

— Она может остаться, — сказал Ревик.

Его боль усилилась при мысли о том, что она уйдёт.

— Нет, — Торек покачал головой. — Она не может остаться, брат. Но я приведу её сюда, когда мы закончим. Как только ты закончишь со мной разговаривать, я приведу её обратно сюда, и если ты расскажешь мне достаточно, я позволю ей трахнуть тебя… столько раз, сколько ты захочешь. Я также позволю тебе кончить.