Страж

Кроме одной тарелки.

У Артана на фарфоре лежали… знаки отличия Лунных стражей. Шеврон, металлический значок, плашка с номером отряда… Всё было аккуратно сложено, как перед погребением.

И я во второй раз за этот вечер широко улыбнулся.

Артан не сразу осознал. Сначала он вежливо улыбнулся, затем повернулся к лакею, но его взгляд снова зацепился за один из символов. Знак почёта за победу в Элуне.

— Что это за…

Артан медленно поднял глаза на Лию и вздрогнул.

Лацканы и грудь её мундира были чисты. Ни единого символа не осталось.

Лия улыбнулась:

— Я сделала выбор отец.

Я видел этот миг осознания в глазах барона. Так бьёт молния в сухое дерево. Он вскочил было на ноги, но тяжелая рука гвардейца в артефактной перчатке нажала на его плечо и заставила опуститься на место.

— Ты… — прошептал он, с ненавистью глядя на Лию.

— Я, — тихо отозвалась она. — И я выбрала клан.

Он побледнел — но не от гнева. Глаза начали наливаться кровью, а в уголках губ проступила розовая пена.

Артан всхлипнул, хватаясь за горло. Бокал с тёмным вином опрокинулся и со звоном раскололся под столом.

Глава 20

Лия медленно поднялась. В её глазах не было ни капли торжества. Только тяжесть. И выбор — который она, наконец, позволила себе озвучить — не словами, а поступком.

Я сидел, сложив пальцы, и, возможно, слишком демонстративно наслаждался моментом. На лице Герцога играла слабая тень улыбки. Он не вмешивался — лишь позволял всем гостям досмотреть спектакль до конца.

— Вы, барон Артан, — произнёс Варейн, и голос его прорезал тишину, как клинок, — мечтали, чтобы ваша дочь стала вашим оружием. Чтобы тем ядом она убрала того, кто спас Элун. Но ваша дочь оказалась благороднее вас и выбрала честь. Выбрала клятву, которую вы, видимо, произносили слишком давно, раз забыли её.

Барон захрипел. Его тело затряслось.

Никто не шелохнулся.

Я поймал взгляд Мелисара Граунта — тот сидел, как статуя, но пальцы на бокале дрожали. Глаза барона Тардела бегали в панике, и он явно искал возможность сбежать из зала.

А Лия осталась стоять и молча наблюдала за последствиями своих решений.

Артан уже корчился на мраморе.

В какой-то момент он ещё пытался говорить — шевелил губами, пускал слюну, хватался за руки соседей, словно они могли вытащить из него яд, что уже вспыхнул алой бурей в венах.

Но это была лишь иллюзия. Всё было предрешено ещё тогда, когда Лия пришла ко мне и показала свёрток, что передал ей отец. Внутри обнаружилась небольшая склянка. Как выяснилось чуть позже — с ядом. Лия должна была отравить меня, но вместо этого пришла за помощью. А я добился тайной аудиенции у Герцога.

Одного я не учёл — что Варейн, как оказалось, имел некоторую склонность к театральщине. Я не ожидал, что Герцог исполнит задуманное столь красиво.

Артан ещё немного подёргался под столом и умер. Без помощи, прощения и сочувствия. Как и подобает предателям.

В зале воцарилась гробовая тишина. Все гости задержали дыхание, и лишь весёлое журчание фонтанов напоминало о том, что это вообще-то был праздник. На белоснежной скатерти расплывалось ягодное вино. Пустой взгляд Артана был устремлён в потолок, где плыли иллюзии небосвода.

Именно тогда Герцог Варейн поднялся из-за стола.

— Вы все это видели, — спокойно сказал он. Голос звучал чётко, в нём не было ни гнева, ни торжества. Лишь холод. — И вам не нужны объяснения. Только напоминание.

Он обвёл взглядом собравшихся. Я не шелохнулся. Только взглянул на Рейвеля — тот молча кивнул, будто отдавая дань какой-то внутренней клятве. Лия, напротив, словно окаменела.

— Я знал о заговоре, который так долго готовился против меня, — продолжил Варейн. — Когда я получил донос, в котором фигурировали три фамилии. Артан. Тардел. Граунт. И лишь недавно окончательно убедился, насколько далеко зашли заговорщики.

В зале прошёл едва слышный шорох. Кто-то выронил бокал, и хрусталь громко ударился о пол. Я молча пригубил свой напиток.

— Но нельзя раздавить чёрную гниль, если не позволить ей показать своё истинное лицо, — продолжил Герцог. — Я ждал. Смотрел. И теперь это вижу не только я.

Он резко обернулся к гвардейцам и сделал хитрый жест рукой.

Чёрно-серебряные силуэты гвардейцев отделились от стен. Дюжина бойцов Варейна подошла с двух сторон — слаженно, без лишних жестов.

— Сопроводите барона Тардела и Мелисара Граунта в Башню узников, — распорядился глава клана.

Первым поднялся Тардел.

— Это беззаконие! — выкрикнул он, едва к нему приблизились. — Я — барон, представитель Совета клана! Я требую…

— Заткнись, старый дурак, — отрезала Лия. — Всё кончено. Я видела ваши собрания и дам показания в суде.

Герцог усмехнулся. Происходящее, казалось, немало его позабавило.

— Ваше происхождение не оправдывает ваших деяний, барон Тардел, — ответил Варейн. — Помимо прочего мне известно, что вы намеренно затягивали поставки провианта в Элун. Это измена. И вы ответите.

Гвардейцы схватили Тардела под мышки. Он дёрнулся, но в артефактных перчатках бойцов были встроены стяжки. Металл плотно сомкнулся на его запястьях. Тардел завизжал, как резаный.

Граунт попытался встать, но его просто придавили обратно в кресло.

— Это фарс! — взревел он. — Варейн, ты нарушаешь Устав! Ты не имеешь права судить нас в одиночку!

— Кто сказал, что судить я вас буду в одиночку? — отозвался глава клана.

Граунт сжал губы в тонкую полоску. Глаза у него были стеклянные. Он всё понял. И оттого даже не сопротивлялся, когда гвардейцы скрутили его и повели прочь из банкетного зала.

Первым вывели Тардела, за ним — Граунта. Высокие двустворчатые двери захлопнулись за ними, и в зале снова воцарилась тишина.

Варейн снова повернулся к столу.

— Два кресла Совета теперь свободны, — сказал он. — И в ближайшие дни я объявлю, кто займёт их.

Он замолчал. А потом, чуть склонив голову, посмотрел на Лию.

Лия поднялась. Медленно, грациозно — и, как всегда, немного упрямо. Она взяла бокал и обвела зал взглядом.

— За верность клятве, — произнесла она. Чётко, звонко. И уже гораздо тише добавила — И за свободу.