Стража
Шрифт:
Андрей меж тем с недоумением наблюдал за ними. Ниро повернулся и коротко гавкнул на него.
— Вадим…
— Я не могу встать! — раздражённо сказал Вадим.
— А сказать сразу — языка нет, да?
Механическая кукла, в которой что-о сломалось, но механизм которой всё ещё туго, но действовал, — вот так себя чувствовал Вадим, пока Андрей стаскивал его с мотоцикла. И не просто стаскивал — наваливал на себя. Стоять Вадим не мог: ноги как надутые пузыри. Попробовал ими пошевелить и постыдно повис на Андрее.
— Всё нормально. Перенапряг — и больше ничего. Ща, разойдёшься.
И правда,
После чего вернулась способность беспокоиться из-за происходящего вокруг, что и заставило обернуться. Ровные ряды боевиков на мотоциклах окаменело застыли у костра, где Андрей оставил свою машину. "Как загипнотизированные. Хотя я никогда не видел загипнотизированных. Или как зомби".
— Вадим, я не хочу тебя пугать, но с этой руки тебе придётся снять наруч, — осторожно сказал Андрей. — Ты сам-то ничего не чувствуешь?
"С этой руки?" Вадим не сразу понял. Взглянул на одну, на другую руку.
Нет, он не чувствовал. Бронированная кожа незаметно для глаза поднималась к локтю — настоящий панцирь. Рука увеличивалась в объёме, толстела, и наруч с метательным ножом впился в броню, готовый вот-вот разорваться.
Не дожидаясь реакции остолбеневшего Вадима, Андрей расстегнул наруч и виновато сказал:
— Это ведь из-за меня, да? Я же помню: ты уходил — всё нормально было. Не психуй, ладно? Скиф, наверное, вернёт руку в нормальное состояние. Он в таких делах мастак.
— Будем надеяться, — выдавил Вадим.
С оценкой Скифа он согласен, однако… "Не слишком ли я верю во Всеслава? Славка и так забрал в руки все нити событий. С другой стороны, на кого надеяться, как не на Славку? Нет! Лучше не надеяться. Тем страшнее разочарование".
Ненужные размышления отвлекали, пока он шёл к дому — как под конвоем: Ниро слева, Андрей — справа. А дальше "конвой" логично расставил мысли по местам — одолели хозяйственные. Сначала — Ниро. Пёс давно не ел, а нагулялся вдоволь. Выполнил ли Митька обещание пожарить колбасу, чтобы не испортилась? Конечно, для Ниро и сухой корм найдётся, но — или пёс к нему непривычен, или всё-таки не нравится — только Ниро ест его неохотно… Потом — Андрей. Его теперь и с Киром оставлять опасно, если Чёрный Кир является сейчас тем, кем сейчас же пребывают его боевики. Случись что — и Кирилл будет спокойно смотреть, как Шептун убивает его друга… Вот так дошёл черёд и до раздумий о Кирилле.
Они начали спускаться мимо газона с "лесным уголком", и Вадим спросил:
— Кирилл теперь нам помогать не будет?
— Будет. У него жажда крови посильнее, чем у ребят. Раз в сто. Если он сейчас кого-то нашёл — донора — не удивлюсь. А луна ещё не в полной силе. Чужая кровь приведёт его в себя. Он поймёт, кем стал, и станет сопротивляться. Он сильный. Вернётся.
— И что это даст?
— Кирилл любит свободу. А вампирство — это сильная зависимость.
— Но он и так ночная пташка.
— Дело не во времени. Хотя оно тоже часть зависимости. Голод. Кирилл не хочет рабства от состояния вампира. Пока он голоден, сознанием он блуждает в сумеречном мире. Там страшно. Пока сыт, он почти нормальный человек.
— Значит, поможет.
— А куда ему деваться?
За разговором, для Вадима похожим на тыканье
в кнопки наудачу, в кнопки, среди которых единственная верная, а все остальные чреваты небывалыми катаклизмами, они подошли к подъезду Вадима.Приподъездная площадка не пустовала. Как всегда.
На скамейке сидели двое. Вадим глазам не поверил, определив по фигурам классическую влюблённую парочку, отдыхающую после долгого гулянья: парень по-хозяйски обнимал за талию прикорнувшую на его плече девушку и курил, изредка встряхивая в сторону пепел.
Дыхание стоящего рядом Андрея вдруг участилось. Он словно в один момент разозлился и с трудом сдерживал себя.
— Кирилл… Ты не смел этого делать!..
46.
Чёрный Кир коротко глянул на них и вновь глубоко затянулся сигаретой.
Длинная юбка с разрезами и короткая вещь, называемая топом, кажется. И фигуру девушки, и одежду на ней Вадим узнал сразу. А вот назвать её по имени отказывался напрочь. Нет, только не в такой ситуации. Нет, это не Виктория прильнула к Чёрному Киру и спит в его объятиях…
Всё. Сказано. Имя прозвучало, и нужно смириться с реальностью. Но какое-то неприятие внутри сделало Вадима наивным до глупости.
— Это Виктория?
— Это Виктория, — безразлично подтвердил Чёрный Кир.
— А почему она здесь?
— А фиг её знает. Выхожу из дома, смотрю — прячется за кустами. Ну, подошёл познакомиться. Слушай, Вадим, а какое значение имеет, почему она здесь? Может, ты хотел спросить другое?
— Ты не смел трогать её!
То ли Андрей за взрывом возмущения забылся, то ли не ожидал от бывшего дружка ничего особенного, но, взывая к Чёрному Киру, он постепенно очутился в зоне его досягаемости. Чем тот и не преминул воспользоваться.
Он ударил ногой, поскольку руки были заняты Викторией и сигаретой. Ногой — так предположил Вадим. Движения Чёрного Кира они разглядеть не успели.
Удар пришёлся по голени Андрея и оказался такой силы, что, не стой Вадим на пути Андрея, боевик врезался бы в скамейку напротив.
Андрей быстро опомнился и снова пошёл к Чёрному Киру. Подходя к опасной границе, он предупредительно поднял ладонь — всё в порядке, воплей не будет! — и хмуро спросил:
— Девушка жива?
— Стал бы я обниматься с мертвячкой, — сплюнул Чёрный Кир. — Мне много не нужно.
На последнее Андрей чуть вздохнул и присел на ту же скамейку, но поодаль.
— Объясните мне, пожалуйста, — попросил Вадим, усаживаясь напротив. — Что-то я никак… э-э… не врублюсь, что происходит.
Странная неподвижность лица Кирилла заворожила его настолько, что он на волне той же странности совершенно не беспокоился о Виктории. Да и что о ней беспокоиться? Кажется, она сделала выбор, променяв его на предводителя боевиков.
Ну, что ж, её всегда привлекали личности, мягко говоря нестандартные, а точнее — асоциальные, говоря уже суконным, официальным стилем. Достаточно вспомнить её любимые фильмы, в которых она всегда предпочитала восхищаться героями отрицательными — особенно если режиссёры выбирали на роли актёров мало-мальски симпатичных. Или актёров, откровенно некрасивых, но с ярко выраженной аурой своих героев. Из тех, что так сильно и смачно играют зло, что последнее становится привлекательным. Как в Чёрном Кире.