Стража

… На то место, с которого Вадим вновь шагнул на бесноватую беговую дорожку, вывалился Ниро. Он прошёл несколько шагов, скользя лапами по мёртвым головам, и рухнул, запаленно дыша, грязный и мокрый от крови.

Следом за ним торопились двое, тащившие Андрея. Последним на поле выпрыгнул Вадим, прикрывавший отход. Шестиногие образины бесились на дорожке, но невидимую границу переходить боялись. Люди оставались в недосягаемости, хотя, вроде бы, руку протяни — и вот они.

Вадим недоверчиво огляделся — раз, другой. Брата нигде нет. Он ещё не осознал, что могло произойти с мальчишкой, но инстинктивно учуял, что не самое хорошее. И инстинктивно же, не стесняясь Всеслава и Дениса, отчаянно закричал в чёрно-красный дым:

— Митька! Митька-а!

Он весь ушёл в отчаяние и не сразу понял, что собственный крик хрипит бессмысленным рёвом, где имя брата неразличимо. А услышал — захлебнулся от неожиданности.

И — тишина. Даже шестиногие твари за спиной примолкли, припав к земле, придавленные этим звуком.

А он стоял, ожесточённо глядел, как, покачиваясь, проплывают в стороны багровые дымные облака, и чувствовал себя уродом, уродом, уродом!.. Имя брата не выговорить…

Чья-то ладонь легла на бронированное плечо. Не отдёрнулась, не вздрогнула от прикосновения к жёсткому панцирю, шершавому, как плохо очищенный металлический лист.

— Митька жив, пока не открылись Врата.

— Слабое утешение, отец Дионисий, — прорычал Вадим. Голову он держал поневоле, высоко задрав подбородок. Чешуйчатая на горле, броня не позволяла шее двигаться с привычной гибкостью.

— Это не утешение. Это причина действовать.

— Чего с ним рассусоливать! — вмешался Всеслав, разрывая остатки рубахи на неподвижном Андрее. — Ты лучше объясни, бедовая твоя головушка, зачем ты нас на заклание Чёрному Киру отдал? А если бы мы умерли раз и навсегда? Тогда что?

— Ничего. Я знал — или Зверь знал, что у нас в запасе две прошлые жизни. Мне нужен был джокер, и я его получил. Кирилл о прошлых жизнях не помнит — и слава Богу. Иначе дождался бы вашего воскрешения и опять убил. Андрей жив?

— Жив. Только больно уж слаб. Мне казалось, он покрепче будет.

— Кирилл понервничал и снова начал… В общем, стал вампиром. Андрей предложил ему донорскую помощь.

— Митька, небось, мою сумку потерял?

— Оставил на рядах.

— Жаль. Там и перевязочный материал был. Андрей, ты меня слышишь? Встать можешь?

Под веками забегали глазные яблоки, избитое тело напряглось — и опало. Всё ясно. Андрей даже глаз открыть не мог — лежал на неудобном и страшном ложе из мёртвых голов, а живые стояли вокруг, не замечая, что стоят в теснинах между ободранными головами — ободранными, потому что поневоле не шли по мёртвой плоти а скользили с неё. Но сознание отключилось от факта мертвечины под ногами, иначе никто из живых не сумел бы заставить себя пройти по полю.

— Было бы время, я помог бы ему. А так нам придётся оставить его и уходить.

С последним словом Всеслава поле, буквально плавающее в волнистом тумане, внезапно осело. Совсем чуть-чуть.

До похолодевшего Вадима лишь спустя некоторое время дошло, что снизился не уровень поля — это головы погрузились в землю до самых макушек.

— Что… это?

— Шептун начал открывать Врата. Пошли.

— Андрея мы здесь не оставим, — с трудом шевеля нижней челюстью, выговорил Вадим тягучие, тяжёлые слова. Он пытался совместить два факта реальности: факт беспомощного Андрея и факт предупреждения Зверя. Десять минут. Неужели прошло всего десять минут? И почему же он, Вадим, до сих пор жив?! Третий факт — неуклюжей, затруднённой артикуляции — заставил его рассвирепеть. — Вы пережили смерть! Зря?! Вы мой джокер. Шептун о вас не знает. Скиф, останавливай время! Помоги Андрею!

— На это тоже нужно время!

— А ты поторопись!

— Идите…

Призрачный шёпот всплыл к ним от Андрея. Он лежал всё так же, без движения. Шевельнулась, казалось только верхняя губа, пропуская слово.

— Мочи, герой.

— Да нет. Андрей прав. Где гарантия, что там, под ножом Шептуна, не умирает Митька?

— Не дави на меня! А если следующим будет Андрей, потому что Митька, возможно, уже умер? У тебя есть гарантия, что этого не случится?

— Никаких! — жёстко сказал Всеслав. — Но у меня есть гарантия, что, если ты сейчас же не пойдёшь к Шептуну, умрёт весь город!

— Для меня город — абстракция, а реальность — умирающий Андрей.

— Идите… вы все… к чёрту…

— Мы, Андрей, вообще-то и так туда идём… Я понесу Андрея.

— И он свяжет тебе руки, как Виктория.

Вмешался Денис — в тот самый момент, когда у Вадима вздрогнула лапа — ударить Всеслава.

— Когда головы уйдут вниз с макушкой, — монотонным распевом заговорил Он, — Кировы вампиры станут настоящими ночными охотниками и начнут рыскать по полю. Вы слишком много говорите впустую. Всеслав, пока болтал, мог бы исцелить Андрея. До центра поля недалеко — всего шагов двадцать. Успеем.

Что-то невнятно ворча, Всеслав опустился на колени перед Андреем и взял его левую ладонь, будто пожимая руку обеими своими.

Сердце Вадима ощутимо ныло, и он не мог бы сказать точно — отчего. Спасение от ноющей боли состояло в том, чтобы сосредоточиться на руках Всеслава. Но его руки оставались неподвижными, а Вадим не мог поверить, что Всеслав сидит просто так.

— Где твои очки? — тихо спросил Денис.

— Очки? Не знаю.

— Глаза болят?

— Нет. Скорее — устали. Что делает Славка?

— Перекачивает энергию.

— Как?

— Технологией не владею. Объяснить не смогу.

Андрей уже открыл глаза, когда Вадим увидел: прозрачные волны бегут по руке Андрея. Нет, даже не так. Андрей будто сунул руку в строго ограниченный жёлоб с алой водой.

— Как ты это делаешь? — спросил Вадим, присаживаясь на корточки рядом с Всеславом.

— Просто. Вдох — мысленно собираешь энергию из своего солнечного сплетения. Выдох — представляешь, что ладони посылают энергию туда, куда захочешь.

— Так просто?

— Было бы тяжело, если бы в воздухе был обычный процент магии, то есть очень редкий. А когда магии столько, как сейчас…

— А можно, я попробую?

Всеслав с сомнением посмотрел на лапу Вадима, пожал плечами.

— Ладно, давай.

Ладонь Андрея Вадим положил на лапу и прикрыл своей ладонью. Зажмурился, вдохнул воздух — и закашлялся: вонь от гниющего мяса пополам с сухим едким дымом обожгла лёгкие. Всеслав понял, уточнил:

— Вдох делай длинный, постепенно.