Страждущий веры

— Где остальные? Почему никто не остановился?

Он открыл рот, но слова заглушила музыка. Такая изысканная, чистейшие лады арфы, нежнейшая мелодия флейты, небесный хор, почти как у туатов, только звонче и чище, неземной. Но откуда взяться оркестру, достойному давать концерты во дворцах королей, посреди голой заснеженной тундры? И почему голова становится дурной, как от похмелья?

Зелёный свет хлынул из густого тёмно-синего неба горным ручьем. Сиреневые всполохи, пурпурные, малиновые изукрасили весь небосвод на севере, переливались яркими лепестками, облизывали языками всех цветов и оттенков, пожирали однообразную синь полугодовой ночи. От пестроты зарябило в глазах. Сколько мы уже не видели таких красок? Месяц? Полтора? Я и забыла, какими невероятно красивыми они могут быть. Восхитительно! Завораживающе!

Микаш стоял на коленях, запрокинув голову в исступлении. Я поняла, что замерла в такой же позе. Встряхнула плечами, отгоняя наваждение, и поднялась.

Сияние в небе пробегало волнами, складывалось в зубастую корону, пульсировало в такт колдовской музыке, сводило с ума не хуже, чем побагровевшая Северная звезда. Огни Червоточины! Как нечто зловещее может быть настолько притягательно красивым?! Оно заразило нас безумной лихорадкой. Оно звало, тащило за собой, на север, в самую пасть Преисподней. Вон впереди тёмные силуэты всадников. Бредут, скованные чужой волей, одним молчаливым порывом незнамо куда. Как мертвяки по зову некроманта. По зову Северной звезды.

Я дёрнула Микаша за рукав.

— Отряд там!

Он сдавленно выдохнул и ошалело завертел головой по сторонам.

— Так это оно и есть, сияние Червоточины?

— Да! Да! — закричала я, чувствуя, что остальным угрожает опасность, а мы увязли в липкой паутине и ничего не делаем. — Там рождается новый демон, и наш отряд идёт к нему в пасть!

Микаш содрал с руки рукавицу, потянул меч из ножен и обхватил клинок ладонью. Воздух наполнился солоноватым запахом крови. Что с ним? Нет, не хочу его потерять! Иначе я тоже сойду с ума совсем одна!

Я схватилась за пораненную руку, всё ещё сжимавшую клинок. Микаш отпустил меч и коснулся моей ладони.

— Против реальной боли ни один демон не властен, даже… — он кивнул в сторону бушевавшего в небе светопреставления и поднялся. — Бежим, нужно их остановить.

Он потянул меня следом за нашим отрядом. Не разжимал руки, иначе бы я упала в глубоком снегу или отстала, не поспевая за его размашистыми шагами. Летела над землёй, подхваченная ураганным порывом.

Мы нагнали отряд. Они двигались как сомнамбулы, неумолимо, вперёд. Микаш оставил меня позади и помчался обгонять. Холодный воздух обжигал грудь. Я никак не могла унять сердцебиение. Только до слёз вглядывалась в темноту.

Микаш перегородил путь лошадям, широко раскинув руки. Они должны остановиться! Не будут же они его топтать, они не дикие. Но жеребец под Асгримом шёл прямо на Микаша, будто не видел. От испуга я прижала ладонь ко рту. Жеребец поравнялся со здоровяком, протаранил его мордой. Микаш отпрыгнул в сторону и покатился по снегу, бранясь на чём свет стоит. Переждал, пока проедет весь отряд и вернулся ко мне.

— Их словно поймали на крючок, как рыб, и куда-то тянут, — сбивчиво объяснял. — Они спят, ничего не видят и не слышат, ни туаты, ни лошади, а до твоего брата я даже мысленно дотянуться не смог.

Страх не давал мыслить трезво, заволакивал сознание трепещущей паникой, а отряд всё шёл в беспроглядную пустошь.

— Что же делать?! Что делать?!! Они же погибнут какой-нибудь жуткой смертью!

— Не знаю! — также истерично отвечал Микаш. — Если бы рядом был лес, сбили бы их с сёдел и привязали к деревьям, но тут совершенно голо. Я не смогу удерживать всех.

Думать! Думать! Надо что-то придумать! Сейчас волосы начнём на себе рвать.

— Может, они остановятся сами, когда это закончится? — Микаш кивнул на льющиеся с неба потоки разноцветного света. — Не может же оно длиться вечно.

— А вдруг будет уже поздно? — я безнадёжно качнула головой.

Вспомнилось, как наутро после побега от Лирия медведь собирался откусить мне голову. Также худо было, безвыходно, если бы Вейас меня не нашёл... а теперь я ничего, совсем ничего не могу для него сделать. Только смотреть, как он с отрядом туатов уходит в бездну.

— Брат мой, Ветер, помоги! Огненный зверь! Хоть кто-нибудь! — закричала я, чувствуя, как морозные слёзы обжигают лицо. На шее что-то толкнулось и отяжелело. Я высунула из-за пазухи ожерелье из костей, подарок доброго дядьки Юле. Что он там говорил? Если понадобится помощь в Утгарде... сейчас она нужнее, чем когда-либо! Я до боли сжала ожерелье в ладони. Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!

Я всхлипнула вслух. Микаш сгрёб меня в охапку и прижал к себе.

— Не плачь! Я что-нибудь придумаю. Хотя бы Вейаса удержу!

Он снова побежал к отряду. А я всё тёрла ожерелье и смотрела во тьму. Самая большая из косточек снова толкнулась. Звон бубенцов заглушил музыку Червоточины. С запада к нам неслась галопом оленья упряжка. Дюжина рослых животных тащила за собой широкие сани, звенели на нагрудных ремнях бубенцы, свистел хорей, погоняя бежать быстрее.

Микаш замер в шаге от отряда с выхваченным из ножен мечом.

— Тпру-хей-хо! — крикнул зычный голос.

Олени развернули сани поперёк дороги и остановились перед отрядом. В буйстве цветов чёрным силуэтом с козел поднялся погонщик, воздел огромный бубен и стукнул по нему колотушкой. Пританцовывая и кружась, он запел на гортанном наречии звенящим низкими нотами голосом:

— Хой-гей-хо-хумм-охей!

Оцепенение спало. Я подбежала к саням, Микаш с другой стороны тоже. А погонщик всё кружился и бил в бубен, поймав музыку Червоточины в тугой ритм, и менял её, пропуская сквозь себя. Вблизи удалось рассмотреть овальную белую маску, скрывавшую всё лицо. Шуршали покрывавшие одежду чёрные перья.

Демон? Но аура-то человеческая, с рыжевато-алыми прожилками целительского дара. Я переглянулась с Микашем. Он кивком указал мне за спину. А отряд-то остановился!

— Чего замерили? — заговорил погонщик на всеобщем языке со знакомым тягуче-картавым акцентом. Микаш выставил меч, показывая, что готов отразить любую угрозу. Погонщик ещё раз ударил в бубен. — Не бойтесь, детишки, я друг, не убивать, а помогать пришёл. Полезайте в сани. С оленями управитесь?

Микаш вопросительно глянул на меня. Принимать помощь или не стоит? Не знаю. Меня все обманывают: Йорден, Петрас, Ходок. Но почему-то кажется, что этому перьевому чучелу можно доверять. Уютный он, единственный откликнулся на мой зов. А, была не была! Хуже уже просто некуда.

Я полезла в сани и удобно развалилась на устланной оленьими шкурами лавке. Микаш забрался следом и устроился на козлах, примеряясь к длинной палке-хорею:

— Надеюсь, ими управлять не сложнее, чем демоническими лошадями.

— Гой-хей-хо! — выкрикнул погонщик, и олени припустили так, что мы с Микашем едва не вывались за борта.

— Стойте, а как же наш отряд? — спохватилась я, выискивая среди молчаливых всадников Вейаса.

Погонщик вновь забил в бубен и закружился в танце, невообразимо удерживая равновесие, когда сани трясло и бросало из стороны в сторону. Послышался топот. Отряд мчался за нами, отвернувшись от зловещих огней.