Страждущий веры

— Что, морячков моих досматриваете? — шутливо обратился к нему боцман, солидный дядька с выдубленным ветрами лицом.

— Да вот подумываю ремесло сменить.

— Неужто рыцарем быть надоело?

— Для рыцарства я родом не вышел, так, прислуживаю просто.

Боцман задумчиво хмыкнул:

— Ну ты парень крепкий. Может, и сгодишься, если по мачтам лазить не страшно.

— Ко всему можно привыкнуть.

— И ещё у нас капитан очень подозрительный. Если и берёт кого нового, то тщательно проверяет, — боцман кивнул на долговязую фигуру на шканцах.

Сайлус Дикферссон — так он представлялся. Занимательная личность.

— Давно с ним плаваете?

— Да с самого начала, он меня первого взял, — у боцмана развязался язык, а Микашу только это и нужно было. — Славный малый, строгий, но справедливый. Удачливый, как тот морской колдун. Сколько штормов с ним повидал, ни разу даже паруса не порвали. А как он лихо проходит между рифами — зрелище на все времена. Будто воды совсем не касается — по воздуху летит.

— Удивительно!

— Да!

Закравшиеся при первой встрече подозрения только усиливались. Микаш и сам не знал, зачем лезет в это дело. Может, охотничье чутьё покоя не давало, а может, просто было скучно.

Когда капитан спустился на палубу, чтобы поговорить со своими помощниками, Микаш присмотрелся внимательней. Не к внешности, конечно, она была вполне заурядной: выбивающиеся из-под чёрного платка засаленные волосы зеленовато-бурого оттенка, тёмные глаза, впалые щёки, резко очерченные скулы и подбородок. Сам сухощавый, жилистый. На вид молодой — больше тридцати и не дашь. Только пахло от него странно, едкой солью, даже сильнее, чем от рыбы и морской воды. Но больше волновала скрытая непроницаемой дымкой аура. На первый взгляд ничего необычного, но говорилось же в Кодексе не полагаться слепо на привычные методы. Если совместить все смутные ощущения и знания, пристально вглядеться, то в глубине этого тумана можно различить силуэт чего-то невообразимого. По спине бежали мурашки, и разум отказывался воспринимать, что это действительно существует и находится на расстоянии вытянутой руки.

— Какие-то проблемы? — обратился к Микашу капитан, катая между зубов бурую нитку водоросли.

— Возможно. Как давно вы управляете этим судном?

— Семь лет без малого.

— А в море ходите?

— Всю жизнь, как мой отец и отец моего отца. Море у меня в крови.

Микаш задумчиво прищурился.

— Так вы, похоже, много где бывали.

— Да почти везде.

— И многое повидали?

Сайлус пожал плечами.

— Слышали когда-нибудь про демонов-фоморов?

— Морских колдунов? Бабьи сказки. Если они и есть, то не покидают глубинных вод и до людей им дела нет.

Микаш усмехнулся.

— Всё-то вы знаете. А знаете, как часто вас самого морским колдуном называют, м? Удачлив, ловко с кораблём управляется, девятый вал стороной обходит. Не слишком ли для семейного ремесла?

— Сумеречники! — Сайлус выплюнул водоросль и, пихнув Микаша в спину, направил в свою каюту.

Стоило ступить внутрь, капитан запер дверь на засов. В узкую комнатуху вмещались только кровать и маленький стол с единственным стулом, на котором висела одежда. Спёртый воздух душил. Капитан оценивал Микаша хищным пронизывающим взглядом, упираясь спиной в дверь. Похоже, западня. Рука по привычке искала на поясе эфес меча, но натыкалась на пустые ножны: все оружие заставили сдать при входе на корабль.

— Слушай сюда, — сказал Сайлус, сложив руки на груди. — Знаешь, как говорят: любопытство сгубило кошку? Я не демон, не колдун и не фомор, вообще не из этой сказки. Не по твоей руке, смекаешь?

Он словно приподнял завесу над своей аурой. Микаш отшатнулся. Сверху навалилась глыба настолько непомерной чужеродной силы, что дышать стало невозможно, словно она вытеснила весь воздух из комнаты. Стемнело, как во время бури. Натужно скрипели доски, готовые вот-вот надломиться от тяжести, проседал сам корабль, шёл ко дну, не выдерживая возложенного на него груза. Сайлус чихнул, и наваждение пропало.

— Не то чтобы я угрожал, хотя нет, я определённо угрожаю. Мне ничего не стоит прихлопнуть тебя, как блоху. Но у тебя сильный покровитель. Если мы с ним подерёмся, то корабль вместе с людьми пойдёт на корм гигантскому кракену. Я, конечно, смогу построить новый, но это долго, а людей жалко. Они хорошие. Не чета вам.

Микаш таращил глаза, силясь осознать, на кого наткнулся. И как с ним бороться — что важнее. Хотя можно ли — ещё вопрос.

— Ты пойми, я не злодей в этой истории. Это ваши Небесные устроили бардак — с них надо спрашивать. Я не собираюсь чужое дерьмо разгребать. Я море люблю и свой корабль. Больше мне ничего не нужно: ни людские жизни, ни их земля — тьфу на неё трижды, ни даже ваше золотишко. Я высаживаю вас в Урсалии, и мы расстаёмся навсегда без лишних вопросов. Идёт?

— У меня на родине говорят: «Моя хата с краю, ничего не знаю» — девиз для трусов, — ответил Микаш, умом понимая, что сила все же не на его стороне.

— У меня на родине говорят: «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Не лезь в дела высших сфер.

— Иначе что? Погибну?

— Поверь, твоя участь будет куда хуже смерти.

Сайлус распахнул дверь и жестом попросил Микаша на выход. На этот раз он послушался. Драться вслепую на чужой территории неблагоразумно, даже для него.

Весь остаток плавания Микаш размышлял о странном капитане, но подходить близко не решался. Можно ли закрыть глаза и забыть? Однажды Микаш уже поступил так, и всё обернулось несчастьем. Тогда нужно было вцепиться зубами и бороться из последних сил, а сейчас… сейчас он и вправду ощущал себя блохой на плече гиганта. Речи капитана были туманны и полны пугающих предзнаменований. Кто же он? Не человек и не демон.

Корабль пришвартовался в порту. Когда они спускались по трапу на дощатый настил длинного причала, Микаш все ещё думал об этом. Опустил на мостовую тяжёлые тюки, чтобы передохнуть и привыкнуть к твёрдой почве под ногами, которая всё ещё продолжала качаться, как палуба. В последний раз обернулся на довлеющую громадину корабля. Капитан ещё оставался на борту: отдавал распоряжения носильщикам и матросам. Микаш мысленно потянулся к нему и будто наяву услышал:

«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем».

Микаш наскочил на упругий мысленный барьер и отлетел обратно. Молчание.

Йорден с наперсниками бодро вышагивали впереди, счастливые вновь ступить на сушу. Пришлось поспешить.

***

1527 г. от заселения Мидгарда, окрестности Урсалии, Лапия

В этой пещере действительно было два выхода. Мы с Асгримом шли ко второму — пустынному, узкому и затхлому. Хотя я выставляла вперёд руки, чтобы убрать с дороги паутину, она всё равно налипала на лицо и путалась в волосах. Крутые высокие ступени заворачивались серпантином. Потолок нависал так низко, что приходилось сгибаться чуть ли не пополам. Ноги уже гудели от напряжения, когда лестница упёрлась в глухую стену. Асгрим повернул потайной рычаг, и вверху открылся люк. От сладкого морозного воздуха закружилась голова. Стражник подтянулся, а потом помог вылезти и мне.

За проведённое в подземелье время снаружи сильно похолодало. Стылую землю припорошил пушистый первый снег. Ветер сушил слёзы. Небесная ширь приветствовала пурпурными облаками. Сво-бо-да! Я как пьяная завертелась на месте, раскинув руки, и засмеялась. До чего хорошо!

Щурясь в лучах заходящего солнца, я набрала пригоршню снега и принялась оттирать кровь. Асгрим переминался с ноги на ногу и нетерпеливо кашлял. Я замотала шею шарфом и последовала за стражником. У первого бревенчатого дома на высоком фундаменте он помахал рукой и растворился в сумерках.