Страждущий веры

Вейас двигался с головокружительным темпом, отрывисто нанося точные удары. Я не могла предсказать ни единого его выпада. Клинки со скрежетом сталкивались, разлетались и снова сталкивались.

Хотелось выбежать к брату и помочь, но стоило ли лезть под шквал наточенной стали? Ну же! Ты сможешь стереть самодовольное выражение с лица этого нахала, не отступай!

На рубашке брата появились мокрые пятна, лоб заблестел от пота. Вейас замедлился. Я сжалась. Исход уже близок!

Вей запнулся. Сердце ёкнуло. Брат вывернулся и нанёс удар снизу, переплёл клинки, пытаясь выбить оружие противника. Микаш отступил, дёрнув меч к полу. Он упал, лязг разнёсся по каменным сводам победным эхом.

— Хитрость — хорошо, затуманенный яростью разум — плохо. Забыл, чему я тебя учил? — снисходительно спросил Микаш.

Брат поднял оружие, досадливо сплюнул себе под ноги и отвернулся. Я ощущала его досаду и неудовлетворённость. На душе стало горько настолько, что я решилась на безрассудство. Скинула малицу и потянула собственный меч из ножен. Не слишком искусно выкованный, но короткий и лёгкий, чтобы я могла с ним справиться. Вей учил меня защищаться. Когда я буду жить одна, это понадобится не меньше, чем дар.

— Сразись и со мной, — позвала я Микаша.

Он нахмурился, оглядывая меня с ног до головы.

— С бабами не дерусь.

— Испугался, что «кисейная принцессочка» опозорит такого могучего воина, как ты? — я с вызовом выгнула бровь.

Микаш напрягся, глаза сощурились, губы сжались в тонкую полоску. Кивнул. Мужчины!

Я вскинула меч и встала в атакующую позицию, выставив ведущую ногу вперёд. Про себя мысленно повторяла наставления, вспоминала приёмы, всё, что знала о фехтовании.

— Лайсве, не стоит, — отговаривал брат.

— Почему веселье всегда достаётся только тебе? — усмехнулась я, скрывая неуверенность.

Микаш продолжал сверлить меня оценивающим взглядом, перекладывая меч из руки в руку.

Несколько глубоких вдохов помогли отрешиться от страха и волнения, сосредоточиться на поединке и противнике. Мы сошлись. Я ударила легко, примеряясь. Нужно сохранять силы. Микаш отбил лениво, нехотя. Сделала второй выпад, ещё. Почему он такой зажатый и неповоротливый? С братом был совсем другим. Ударила сверху. Микаш покачнулся, отступил. Да что с ним? Этот бой ещё нелепее, чем с трясущимся от страха поединщиком.

— Сражайся! Воспринимай меня всерьёз! — выкрикнула я и, забыв о наставлениях, лупанула со всей силы.

Микаш даже не защищался. Пятился, прикрывая грудь мечом, пока не уткнулся в стену. Я подбила его оружие снизу и выдернула из руки.

— Слабак!

Остриё прижалось к его горлу. Глаза стали огромными. Грудь тяжело вздымалась, по лицу градом тёк пот. Я подцепила кожу, и с шеи на воротник закапала кровь.

Губы пересохли, в ушах гулко клокотала ярость. Почему мне так хочется его сломать?

— Отдай честь победителю! — прорычала я сквозь зубы.

Сиплый вздох. Дрожащей рукой Микаш убрал мой клинок от горла и согнул спину так, что, казалось, вот-вот хрустнут позвонки.

— Почёт победителю! — упавшим голосом отсалютовал он.

Послышался хохот. Я обернулась. Туаты вернулись с охоты и потешались над нами. Только брат смотрел с мрачной отрешённостью. Микаш распрямился, подхватил свой меч и широкими шагами направился к выходу. В снежную бурю.

Ну, конечно, я растоптала его хрупкую мужскую гордость. А не надо было относиться ко мне снисходительно! Лучше бы дрался, чем вёл себя… как медведь!

— Не лезь к нему. Будет как с Петрасом, — зашептал Вейас над ухом.

— Вряд ли. У него кто-то есть. Видел, постоянно её письмо перечитывает? Я докажу!

Вейас тяжело вздохнул и покачала головой.

***

Микаш вернулся весь покрытый сосульками, как давешний бронированный медведь. Уселся угрюмой тенью у костра и вытянул к пламени руки. По пальцам ручейками бежала вода. Шипела, попадая на раскалённые угли.

— Выпьешь? — Асгрим протянул флягу с улусом.

Микаш мотнул головой, не отрывая взгляда от огня:

— У меня и так внутри всё горит и кружится.

— Из-за девчонки? Понимаю. Будь она из наших, я бы тоже влюбился. Есть в ней что-то...

— Огонь. Он сжигает меня изнутри. Ничего делать не могу, только следовать за ним, пока он не спалит меня дотла. Не думал, что такое возможно. Да ещё из-за кого? Из-за взбалмошной принцесски, которая меня презирает. Остальные дамы, которых я видел, были бездушными куклами, а эта живая, как редкий нежный цветок. Настолько хрупкий, что, кажется, коснёшься его, и лепестки опадут на подставленную ладонь. Он умрёт, а я не смогу жить без него. Но всё равно каждый раз, когда она подходит на расстояние вытянутой руки, во мне вспыхивает желание дотронуться. Настолько больно, что хочется вырвать сердце из груди.

— Бедолага, — усмехнулся Асгрим. — Она совсем не такая хрупкая, как кажется. Поговори с ней — станет легче.

— О чём? Как сеять рожь и пасти овец?

Микаш перевёл взгляд на плотный комок одеял и шкур, завернувшись в которые она спала в обнимку с братом. Он и сам дико хотел спать. И чтобы не преследовали во сне эти томные грёзы.

***

На следующий день утром я проснулась раньше Вейаса. Туаты снова куда-то ушли. Один Микаш сидел у костра со своим дурацким письмом. Высокомерный нахал: я для него недостаточно красива, недостаточно сильна. Только и делает, что всем свои видом превосходство доказывает. И ладно бы надо мной. Но за брата — не прощу. У него самого куча слабостей. Сейчас я узнаю, как зовут главную из них.

Я подкралась к Микашу и спросила в лоб:

— Это письмо от возлюбленной? Ты хоть читать умеешь?

— Не твоё дело! — посмотрел он на меня волком.

— Фу, как невежливо.

Я вырвала у него лист. Он подскочил, алчущие руки потянулись ко мне, но я вовремя отпрянула.

Вейас поднялся и недовольно уставился на нас.

— Знаешь, как зовут его тайную зазнобу? — шутливо усмехнулась я. — Маршал Гэвин Комри… Ой!

Микаш схватил меня за талию, и стало уже не до смеха. Он ведь своими лапищами как тростинку меня переломит!

— Это ты заслужил место в элитной армии, а не Йорден?

Страх уступал под напором едкого чувства.

— Какая тебе разница? Недостаточно посмеялась? — Микаш забрал из моих ослабевших рук свою «реликвию» и запихнул за пазуху. — Да, я неудачник настолько, что ворую чужой мусор и мечтаю, чтобы он стал моим. Ты удовлетворена?

Я высвободилась, но продолжила стоять в опасной близости. Какой же он всё-таки… жалкий?

— Лайсве! Что ты творишь?! — Вейас дёрнул меня за плечо.

Мы сели у костра, а Микаш спрятался в тёмном углу, как делал обычно. Больше я его не трогала.