Стражи цветка

– Итак, мы спустились к воде и стояли, ожидая торговцев. Паруса увеличивались, и уже не было сомнений, что это были корабли северян. Вот только мы не знали, договорился ли с ними Гест? Но вот первый корабль взял курс к нашему берегу и остальные повернули за ним. Мы спасены!

Уже считая себя спасенными, мы старались не думать о тех, кто остался наверху. На их месте мог оказаться любой из нас. Так распорядились боги. Одни должны умереть, чтобы жили другие. Но, как оказалось, оставленные стрелки умирать вовсе и не собирались. Мы заподозрили неладное, когда над нами, на краю обрыва, вдруг появился Гавий. Он махал руками и что-то кричал, но ветер заглушал его слова. Понимая, что мы его не слышим, он начал спускаться к нам. Гавий очень торопился, а мы в растерянности наблюдали за ним. Что же случилось? Неужели он струсил? В это не хотелось верить, потому что Гавий зарекомендовал себя храбрым воином. И теперь перед лицом смерти испугался? Но все оказалось намного хуже.

"Измена!- кричал он.- Измена, князь! Конон и его лучники не стали биться. Они сдались степнякам!".

Это воистину была страшная весть. Мы с ужасом посмотрели наверх. Сначала мы услышали визг, а затем на краю обрыва показались всадники. Для нас они были сама смерть! Что-то мелькнуло в воздухе, и к нашим ногам по склону покатились головы наших товарищей, из тех, кто оставался прикрывать наш отход и не продались врагу. А затем в нас полетели и стрелы. И мы стали умирать.

Купцы, увидев орду кочевников, осыпающих нас стрелами, повернули свои корабли на середину реки, подальше от берега. Это был конец.

Паника превратила войско в неуправляемую толпу. Второслав сорвал горло, силясь навести порядок. Но все было бесполезно. Это был первый известный мне случай, когда наш прославленный полководец потерял власть над своей армией. Воины старались выжить каждый по своему разумению. Сотни две самых отчаянных развернулись и бросились на врагов, решив сквозь них пробиться в степь. По крутому склону, под градом стрел, спотыкаясь и утопая в песке, они упорно карабкались вверх. Но до края обрыва смогли добраться лишь несколько и то лишь для того, чтобы тут же быть зарубленными кривыми мечами.

Остальные, обезумев от страха, искали спасения в воде, как будто она могла их избавить от смертоносных стрел. Вода окрасилась в красный цвет от людской крови. А корабли проплывали мимо. Люди умирали и выкрикивали им вслед проклятья. Те ратники, кто попытались доплыть до них, потонули под тяжестью кольчуг или панцирей.

Лишь небольшая часть из нас, сгруппировавшаяся вокруг князя, сохранила видимость порядка. Мы сидели по грудь в воде, плотно закрываясь щитами, но стрелы находили свои жертвы и среди нас. То и дело кто-нибудь вскрикивал и, роняя щит, бился в судорогах, поднимая кровавую пену. Мы, понимали, что рано или поздно перестреляют всех. Потеряв надежду, тоскливыми глазами мы провожали уходящие корабли. Но в этот миг один из них, тот, что шел последним, вдруг резко повернул к берегу. Радоваться мы не торопились, ведь это мог быть лишь какой-нибудь непонятный нам маневр. Затаив дыхание, мы жадно вглядывались в фигурки суетящейся команды, стараясь угадать ее намеренья и думая о том, что если северяне повернут свое судно - это смерть, а если нет - это жизнь. И вот сомнений больше не было. Корабль шел нам на выручку!

Когда купец приблизился, и уже можно было рассмотреть лица моряков, мы встали и, сохраняя строй, двинулись навстречу. Одними из последних пятясь, прикрываясь щитами, отступали князь, Ямпалий, Гавий и я. Почти все стрелы степняков мы принимали на себя. Первым, охнув, замертво повалился в воду воевода. Следующая стрела пронзила ногу князю, и он упал на одно колено. Мы с Гавием кинулись к нему. В то же время корабль подошел уже совсем близко, и теперь степняки стали бить по нему. Поэтому число летящих в нас стрел резко уменьшилось. Воспользовавшись передышкой, мы приподняли Второслава и продолжили отступать к судну. Я помогал князю идти, а Гавий прикрывал нас собой. Убит Гавий Рваный был уже у самого корабля. Две стрелы пробили ему грудь. Он умер сразу. Я же получил стрелу в бок, когда нас с князем уже подымали на борт. И пока мы плыли домой, я провалялся без памяти. Но выжил. Один из немногих. Из пятитысячного войска вернулось в Княжество лишь тридцать восемь воинов!

– Только Единый знает, кому жить, а кому умереть,- сказал отец Ксиома, когда Гудагай закончил свой рассказ.

– А кто вас спас-то? Кто был тот храбрый капитан?- спросил гном Наин, который впервые услышал эту историю.

– Хальфсен Эгильсон,- ответил Гудагай. Имя северного капитана он произнес с уважением.

– Да, этим храбрецом оказался Эгильсон и он не прогадал,- восхищенно заговорил пожилой ворутский купец по имени Болотобогат, давний поставщик Колодка.- Князь Второслав щедро наградил его, отдав ему монополию на торговлю воском в столице. Тогда северянин был простым наемным капитаном, а сейчас у старого Хальфсена свои торговые корабли и коробы золота.

– Господь каждому воздает по делам его,- заметил на это отец Ксиома.

– Так оно и есть,- согласился Гудагай.- Этих изменников, Конона и его лучников, как стало потом известно, степняки продали в рабство на восток.

– И поделом им!

Глава 3

Столб искр взметнулся вверх, на миг ярче осветив берег и поляну. Визгнула пышногрудая белокурая красавица и грубо выругался ее парень. Какой-то шутник подбросил в огонь ветку с сухими листьями в тот момент, когда очередная пара прыгала через костер. Ян видел, как шутник убегал вдоль берега, а за ним гнался здоровый детина с дымящимся задом. Время подходило к полуночи, и поляна почти опустела. Ян решил, что пора навестить Болду и Марту, которые уединились на берегу ниже по течению реки. Как понял Ян из намеков своего брата, тот собирался поговорить с дочерью корчмаря о чем-то важном. Не трудно было догадаться о чем. Поэтому Ян тактично весь вечер держался от них подальше, веселясь на общей поляне. Юноша даже был рад на время избавиться от опеки старшего брата, чтобы поучаствовать с другими парнями в их забавах. В итоге в голове у Яна приятно шумело, а сил осталось ровно на поиски купальских кладов.

Покинув поляну, юноша шел по верху высокого берега и развлекался тем, что считал девичьи венки, выброшенные рекой на песок. Их было не много. Большую их часть черная ночная вода унесла вниз. Значит, если верить приметам, девкам их села быть скоро замужем, а женихов всем им следует искать где-то ниже по течению. Получалось, что в Воруте или даже в новой столице. "Как же! Ждут их там",- усмехнулся Ян. Сам он в Воруте бывал нечасто, а в столице так и вовсе ни разу. Пройдя еще пару десятков шагов, Ян наткнулся на своего брата и его подругу. Они сидели на откосе у самой воды. Юноша собрался было их окликнуть, но постеснялся.

Болда держал Марту за руку. Хотел обнять, но девушка его оттолкнула. Несильно. Затем Марта засмеялась и сама прильнула к парню, склонив свою голову на его плечо. Ни она, ни Болда не заметили вернувшегося Яна.

Ян стоял на краю обрыва и смотрел на брата, который, быть может, дождался главного дня в своей жизни. Но в ту минуту Яна это огорчило. Ему вдруг чего-то стало жаль. Кто-то осторожно коснулся его ноги. Это была серая кошка колдуньи, которую Марта всюду таскала за собой.

– Теперь я ему не нужен, Мышка,- сказал Ян, обращаясь к кошке. Мышка повела ушами, точно прислушиваясь к человеческой речи, затем глянула на парочку влюбленных и коротко фыркнула. И, как показалось Яну, фыркнула откровенно презрительно. Парню уже не впервые подумалось, что кошку, не смотря на ее показную преданность Марте, раздражает как новая хозяйка, так и имя, которым простодушная девушка ее одарила.

Ян еще немного постоял, ожидая, что его, быть может, все же, заметят. Но влюбленные были заняты только собой. Юноша почувствовал себя лишним. Ян понял, что они не пойдут искать волшебный купальский цветок. А если и пойдут, то без него. Много лет подряд они с братом искали его вместе. Мечтали о том, как найдут его и разбогатеют. Разбогатеют сами и, конечно, поделятся богатством с Гудагаем, Колодком и Мартой. Спорили кем им лучше будет стать. Купцами или рыцарями? Даже мечтали найти мать и выкупить ее из плена. Мечтали, надеялись и искали. А в нынешнюю ночь ничего этого не будет. На глаза навернулись слезы. Яну стало стыдно своей ревности, но чувство обиды взяло верх. Он развернулся и пошел прочь. Зеленые глаза кошки внимательно следила за уходящим парнем. Когда Ян исчез за деревьями, она медленно поднялась и побежала за ним.

Нескоро Болда и Марта заметили их отсутствие.

– Ян!

– Мышка!

Но ни кошка, ни его брат не отозвались.

Лес, знакомый и дружелюбный днем, ночью стал чужим и враждебным. Воображение Яна населяло его теми жуткими обитателями, которыми старики любили пугать девок и детвору. Парни - те, конечно, не сильно-то пугались. Слушали да все больше посмеивались. Днем, в деревне, кого им было бояться? Не очень-то верил старикам и Ян. Но о лесных духах он слышал и от Гудагая. Рыцарь даже рассказывал, что его как-то раненного и брошенного умирать на поле брани подобрали и выходили лесные зеленовласые девы. А врать он не имел привычки. Значит, так оно и было. Старики убеждали, что лесная нечисть только того и ждет, как погубить человека. Гудагай же учил Яна, что не все живущие в лесу существа враждебны людям. Но сейчас, один в ночном лесу, да и еще и в купальскую ночь, Ян больше верил старикам.