Стражи границы

— Значит, в монастырь идут, чтобы облегчить жизнь, — сделал вывод Яромир.

— Облегчить жизнь? — оскорбился послушник.

— Ну, ты же сам сказал.

— Нет, господин. Дело в том, что каждый рождается с кармой, которую ему надо отработать. Если он будет ее правильно отрабатывать, то у человека есть шанс избавиться от дальнейших перерождений и обрести бессмертие. Стать Буддой. А если неправильно, то будешь наказан плохим перерождением. Ты можешь воплотиться в калеку, или в животное, или в дерево, или в придорожный камень. Если не исправишься и в следующей жизни, то тебя ждет еще худшее перерождение. Наиболее неисправимые попадают в ад.

— А если ты ведешь себя праведно, но не на столько, чтобы стать Буддой?

— Тогда вы возродитесь богачом.

— Но это же не награда! — возмутился Яромир. — Это же худшее наказание из всех!

— Почему? — удивился Миндон.

— Богатый человек не может вести себя праведно по определению. Иначе он перестанет быть богатым. — Яромир оглянулся на Яноша и улыбнулся. — К тебе это не относится, мой мальчик.

— Богатому нужно раздать все богатство нищим, или отдать монастырю и самому туда уйти. Богатство дается как испытание. И лишь немногие его выдерживают.

— А ты выдержишь? Если тебе дать княжеское состояние, неужели ты все раздашь, и снова будешь голодать и работать до изнеможения?

Миндон помолчал.

— Не знаю, что вам ответить, господин. Вы правы, испытание богатством страшнее, чем испытание бедностью.

— Это две стороны одной медали, Миндон, — вздохнул Яромир. — Испытание бедностью проще выдержать только по одной причине — деться некуда.

— Можно уйти в монастырь, — возразил бывший послушник.

Яромир внимательно посмотрел на него и кивнул. Он предполагал нечто подобное.

Они прошли по пышному, тропическому парку и вышли к пруду. Яромиру показалось, что пруд этот не вредно бы почаще чистить — он был какой-то густой и зеленый.

— А может это не вода? — не выдержал Яромир.

— А что? — спросил Всеволод.

— Не знаю. Да и откуда мне знать, до чего могут додуматься местные монахи?

— Купите кукурузные шары, господа, не пожалеете!

Верхневолынцы обернулись. Их догнал какой-то мальчишка с лотком в руках.

— Я отходил на минутку за новой порцией, — извинился мальчик.

Яромир послушно достал кошелек.

— Это что-то типа хлеба? — поинтересовался он, разыскивая купюру помельче.

— Да, господин, это для рыбок. Возьмите, вам понравится!

Яромир нашел бумажку в десять рупий и протянул мальчишке.

— У меня нет столько сдачи, господин, — мальчишка расстроился так, что чуть не заплакал, — На это вы можете купить весь мой лоток, и я все равно буду вам должен, — Паренек с вожделением смотрел на десятирупиевую купюру.

— Мне не нужен весь твой лоток, — возразил Яромир. — Возьмем по шару на брата, этого будет более чем достаточно.

Яромир, Джамиля, Янош, Всеволод и Лучезар и в самом деле взяли по кукурузному шару, Яромир отдал мальчику деньги.

— Спасибо, господин. Но, господин, эти шары стоят всего одну рупию.

— Считай, что получил чаевые, малыш, — отозвался Яромир. — Что нужно делать с этой кукурузой? Кидать в пруд? Понятно теперь, почему он такой зеленый! — Яромир бросил шар и пруд ожил. Кукурузный шар окружили рыбки и принялись обкусывать его с редкостным энтузиазмом. Вот среди рыбок возникла змеиная голова с клювом, рыбки уступили ей место, змея щелкнула клювом и кукурузный шар исчез. Верхневолынцы стали по очереди кидать в пруд шары, Янош кинул свой шар и полез в карман.

— Где-то у меня было несколько монет! Пойду, куплю еще кукурузы. Эй, парень, а что этих рыбок никто не кормит, кроме случайных прохожих?

— Нет, конечно. Они и так жрут целый день. Хотите купить еще кукурузы, господин?

— Да, давай.

Янош сунул мальчишке еще десять рупий и завладел остатками кукурузных шаров. Мальчишка, очень довольный собой, убежал за следующей порцией. А Янош галантно протянул кукурузный шар Джамиле.

— Хотите покормить рыбок, Джамиля?

Джамиля улыбнулась и взяла у Яноша шар. Яромир тоже кинул шар в пруд, услышал приглушенный вздох и обернулся. Миндон стоял чуть позади и голодными глазами провожал кукурузные шары.

— Экскурсии очень способствуют аппетиту, ты не находишь, Миндон?

— Вообще-то они довольно вкусные, — несколько невпопад отозвался послушник.

— Экскурсии? — улыбнулся Яромир.

— Нет, кукурузные шары. Когда-то давно я делал такие шары и не удержался, попробовал.

— Янош, ты мог бы передать корзинку Миндону, — позвал Яромир.

Янош торопливо подошел и отдал корзинку.

— Всеволод применил к тебе слишком уж радикальное средство лечения. Теперь тебе придется часто и много есть. Но, кажется, ты уже в состоянии нести свой завтрак сам.

Миндон помолчал, потом поднял на Яромира глаза.

— Вы что, взяли ее только для меня?

— Почему это тебя удивляет?

Миндон неуверенно улыбнулся.

— В самом деле, после того, как вы занялись моим гардеробом, это уже не должно вызывать удивления. Хотя, я полагал, что вы купили мне одежду только для престижа. Чтобы не стыдиться, что у вас такой оборванный слуга.

— Ты угадал, — улыбнулся Яромир. — Но корзинку с завтраком мы тоже прихватили с собой по самым эгоистическим соображениям. После проведенного Всеволодом сеанса лечения ты не в состоянии терпеть голод. Муки голода в каких-нибудь полчаса доведут тебя до обморока. И что нам с тобой после этого делать?

— Да, действительно, — согласился Миндон, открыл корзинку, достал оттуда бутерброд и принялся его жевать.

— Хотелось бы мне знать кем он все-таки был до того, как стал послушником, — еле слышно прошептал Яромир, отошел к пруду и обнял жену. — Ну что, рыбки сыты? Пойдемте, господа.

Глава 3 В какой день лучше сделать выходной?

Миндон провел их по всему пагодному комплексу. Бывший послушник оказался прекрасным экскурсоводом. Гораздо лучшим, чем Пушьямитра в Бхарате. Но оно понятно. Пушьямитра — махараджа, его образование предусматривало изучение множества различных вещей, вот только не предусматривало подробное ознакомление с достопримечательностями Индии. Миндон же последние шесть лет только и делал, что предавался благочестивым размышлениям на религиозные темы в свободное от вскапывания грядок время. К тому же у него был духовный наставник, помогающий ему в этом богоугодном деле. Так что бывший послушник сумел рассказать много. Например, об обретении святыни. По преданию, сам Будда передал двум братьям-купцам в качестве драгоценной реликвии восемь своих волосков. Братьев пошерстили в дороге, так что домой они довезли только четыре, но восемь — число священное. Так что волоски подумали, подумали, да и размножились прямым делением. И вот тут-то бирманцы и оплошали. Вместо того, чтобы разделить восемь волосков пополам, потом, когда они размножаться, снова пополам, и так далее, пока не обеспечат потребности всех бирманских храмов и паломников, они построили пагоду и замуровали волоски там. А чтобы подчеркнуть, какая великая драгоценность заключена в пагоде, ее вызолотили, точнее, обложили тоненьким золотыми листочками. Говорят, ее приходится часто ремонтировать. Каждый раз ее обкладывают новым слоем кирпича и золотых листьев. Здесь, конечно, всяк волен понимать по-своему, а Всеволод уверился, что это делают только потому, что золотые листочки очень быстро обрывают на сувениры. Спорить с ним никто не стал. Всеволоду виднее — у него работа такая.

На число «восемь» Миндон обратил особое внимание.

— Взгляните на эту пагоду, господа, — говорил послушник. — Здесь восемь ниш, в них восемь статуй Будды. Я уже говорил вам про это мистическое число, господа. Восемь, вот истинное число Вселенной. Судите сами, господа! Сколько сторон света? Восемь! Сколько планет в солнечной системе? Тоже восемь. Сколько дней в неделе?

— И в самом деле, сколько, Данушка? — не выдержал Яромир.

Послушник оторопел от неожиданного обращения. Нет, он уже имел возможность слышать, как Яромир называет Лучезара Зарушкой, Милорада — Радушкой, а полковника Всеволода — Севушкой. Но подобного отношения к своему имени Миндон не ожидал.