Стражи границы

Милан нервно оглянулся и снова пригубил вино. По-моему ему захотелось сказать «что ж, неплохо». Все эти выверты с изготовлением вин мне и самому не слишком-то понятны. Но вина превосходны.

— В самом деле, хорошее вино, Яромир, — нашелся молодой человек.

— Тогда выпей и расслабься.

— Тебе не надоело смотреть на наши пьяные морды в прошлый раз?

Я всмотрелся в лицо молодого человека и поставил свой недопитый бокал на стол.

— Сядь, Милан, тебе надо расслабиться.

Милан послушно опустился в кресло. Я обернулся на Вацлава — увидит, чем я собираюсь заниматься, еще расшумится. Но Вацлав слушал доклад Стаса о прошедшем праздновании. Я услышал:

— Вот уж не ожидал такого от Слободана!

— А я ожидал, — не сдержался я. — Как раз Слободан, Велимир, Пересвет и иже с ними, я имею в виду твоих приятелей, которые говорят тебе ты и именуют Венцелем, и будут вставлять Милану больше всего палок в колеса. Помимо естественного желания подмять под себя нового начальника, в них говорит еще и ревность. Как так, вместо того, чтобы возвысить одного из них, чтобы они могли спокойно перегрызться, на манер пауков в банке, ты завел себе нового любимчика.

Венцеслав посмотрел на меня с легким недоумением во взоре. Мда, я совсем забыл, что мой брат любит смотреть на мир через розовые очки. И ни смотря на то, что он совсем не новичок в политике, продолжает ждать от людей чего-то невозможного. Например, что ученые вдруг возьмут, и дружно поддержат новенького, вместо того, чтобы попытаться оттереть его от кормушки. Интересно, как Вацлаву удается сохранить подобную наивность? Или веру в человека? Я тоже верю в человека. И твердо знаю, если у кого-то будет возможность поступить великодушно, или же поиметь личную выгоду, девять из десяти выберут личную выгоду, а десятый — карьерист. Или безумец. В результате я редко ошибаюсь в людях, и мне никогда не приходится разочаровываться.

Я усмехнулся, и повернулся к Стасу. Вацлав последовал моему примеру. Я же подошел к креслу, в котором устроился Милан и приготовился помассировать молодому человеку виски, чтобы он избавился от негативной энергии и расслабился. Мой маневр не остался незамечен. Вацлав укоризненно покачал головой, но ничего не сказал. Милан же отстранился, встал и поцеловал мою руку.

— Ты очень добрый, Яромир. Спасибо, но не надо. Тебе это вредно, да и мне тоже. Думаю, Вацлав не одобрит подобное мероприятие и попадет нам обоим.

Я высвободил свою руку и обнял молодого человека за плечи. Никогда не любил все эти церемонии — почтительный поцелуй руки, в ответ следует коснуться лба, или сделать вид, что хочешь коснуться.

— Не делай так, Милан. Ты не совсем правильно меня понял — я отношусь к тебе, как к младшему брату. Да ты, и правда, стал нам с Вацлавом братом по крови. Не зря говорят — кровь — не вода.

Милан посмотрел на меня и недоверчиво улыбнулся.

— Помнишь, Вацлав лечил тебя в Полесье своей кровью? Ты, может быть, слышал, что так можно лечить только близких родственников.

— Да, Вацлав как-то говорил, — согласился молодой человек, — Но, Яромир, тогда я совсем ничего не понимаю.

— Дело в том, что и это тоже не совсем верно. Лечить можно только тех, к кому очень искренне и хорошо относишься. Скажем так, питаешь братскую любовь. Иначе кровь убьет, вместо того, чтобы вылечить. Кстати, раз ты выздоровел после такого лечения, то я могу с уверенностью утверждать, что и ты тоже любишь его как брата. Все это очень сложно, Милан. Механизм всего этого точно не известен. Дело в том, что кровь несет всю информацию о человеке. Но не о его интеллектуальных возможностях, а о его чувственном восприятии. В старину существовало поверье, что при виде убийцы у убитого идет кровь. Это действительно так, только идет она совсем недолго.

— Ну да, потому что потом она попросту вся вытекает, — засмеялся Милан.

— Нет, она сворачивается. Застывает. Так вот, ежели кровь еще не успела застыть, то при появлении убийцы она потечет из раны активнее.

— Зачем?

— Чтобы, по возможности, повредить убийце, — вмешался Вацлав. — Не задавай нелепых вопросов, мой мальчик. То, что рассказал Яромир — чистая правда, но механизма всего этого до конца не знает никто. Лучше сядь, я сам помассирую тебе виски. Яромир прав, тебе нужно расслабиться. А у Ромочки всю жизнь срабатывает инстинкт старшего брата. Младшего надо защитить, а если не удалось, то, хотя бы, сгладить последствия. Он меня избаловал и тебя избалует, вот увидишь.

Милан сел.

— Ты же говорил, что не будешь этого делать. Помнишь, после той вечеринки?

— Я говорил, что не буду снимать с тебя похмельный синдром. А сегодня я сам во всем виноват — надо было заранее предупредить тебя. Хотя, я все-таки не ждал такого ни от Слободана, ни от Ладимира. По моим представлениям, они должны были действовать с точностью до наоборот.

— Отнюдь, Славочка, — возразил я. — Ладимир уже сделал карьеру, ему надо ее сохранить, посему, по возможности, нужно ладить с начальством. А Слободану не кисло бы сначала расчистить местечко потеплее, потом же пристроить на него собственный зад.

— Не зря говорят — король — отец народа и знает нужды своих подданных, — огрызнулся Венцеслав.

Я засмеялся и подал Вацлаву бокал вина. Он покачал головой.

— А ведь и, правда, знаешь!

— Годы упорной тренировки, Вацлав. Тебе тоже предстоят упражнения в этой области.

— Я бы прекрасно перебился.

— Теперь и я перебьюсь. Я вышел на пенсию, Славочка, и теперь очень доволен собой.

— На пенсию? Это в твои неполные тридцать восемь?

— Издержки профессии. У королей считают год за три, как раньше в действующей армии.

Вацлав подумал.

— Тогда пора. Шестьдесят лет трудового стажа — вдвое больше, чем положено любому нормальному человеку.

— Так то нормальному. А я — король.

— На пенсии, — мечтательно добавил Милан. Мне показалось, что молодой человек уже начал вычислять, когда же можно будет уйти на пенсию ему самому. Результаты его не вдохновили, но помечтать-то никогда не рано!

Глава 7 Как встретить невесту

Хотелось мне того, или нет, до того, как окончательно уйти в отставку, мне пришлось еще раз стать королем.

Через пару недель после вышеописанной вечеринки я получил донесение с границы, что шестого августа, недели на две, раньше, чем мы их ожидали, московийские ученые пересекли границу Верхней Волыни.

Донесение пришло как раз в то время, когда я разбирал бумаги у себя в кабинете. Я прочитал его и стал вспоминать. Так, девочек, несомненно, захотят встречать оба моих героя-любовника. Сегодня четверг, у Вацлава приемный день, он просидит во Дворце Приемов до ночи. Милан вообще никогда раньше восьми не возвращается. Если я пошлю им сообщение сейчас… Да, действительно, что будет, если я пошлю им сообщение сейчас? Вацлав, пожалуй, попросит меня посидеть на старом месте, и смоется, а у Милана, бедолаги, даже подмены нет. Поэтому я решил начать с него.