Стражи границы

— Вставайте, вставайте, отец мой. Через полчаса уже будет светло как днем. Да вы сами увидите.

Я вздохнул и сделал вид, что встаю. В самом деле, местные рассветы и закаты поражали меня, пожалуй, сильнее всего. Никаких тебе полумер, никаких сумерек. Или темно, или светло, или солнце, или луна со звездами. А то — развели турусы на колесах — розовые рассветы в Красном море, да голубые сумерки зимним снежным вечером. Честно говоря, здесь, на Шри-Ланке мне было приятно вспоминать о таких вещах, как снег, лед и прочие стихийные бедствия подобного же рода. От одной мысли о них становилось прохладнее.

Когда я действительно проснулся, было светло, и я почему-то лежал, закутанный в обширную простыню на слоне. Мои плечи кто-то бережно поддерживал. Я поднял глаза и увидел Пушьямитру.

— Что ты делаешь, Пушья? — удивился я.

— Мы едем в Канди, отец мой.

— Да, но почему таким образом?

— Госпожа Джамиля сказала, что вам надо отдохнуть, и я вызвался вести вас на своем слоне. Госпожа Джамиля едет с Яношем.

Я оглянулся. Милочка в шелковом брючном костюме бледно-голубого цвета по александрийской моде, украшенном жемчугом с розоватым отливом — поразительное сочетание, ехала на слоне рядом с Яношем. Увидев, что я проснулся, она помахала мне рукой.

— А моя одежда?

— Я взял ее с собой, — отозвался махараджа.

— Ох, нужно было меня все-таки разбудить, сынок.

Махараджа отмахнулся было, но внезапно обеспокоился.

— Вам не нравится, что ваши подданные видели вас в таком виде?

Я оглядел себя. Вид как вид. Ничего особенного. Ну, голый человек, завернутый в шелковую простыню, и что?

— Ты имеешь в виду Всеволода и Лучезара? — на всякий случай переспросил я.

— Да, — кивнул Пушьямитра. — Но, кажется, вас беспокоит не это, отец мой.

— Сколько времени? — вместо ответа поинтересовался я.

— Около одиннадцати.

— Что? Ты везешь меня так пять часов? Ты с ума сошел, сынок! Зачем так над собой издеваться?

— Вы беспокоились только обо мне?

— Ну не о том же, что несчастные жители Шри-Ланки видели ближайшего родственника египетских мумий!

Пушьямитра был тронут. Я, впрочем, тоже. Я поймал его руку и сжал пальцы.

— Спасибо, сынок. Я великолепно отдохнул. Жаль только, что ты устал со мной сидеть.

Пушьямитра просиял. Иногда мне кажется, что он и вправду испытывает ко мне сыновни чувства.

Махараджа сделал знак рукой, кавалькада остановилась, и Пушьямитра осторожно спустил меня на руки Всеволода. Тот понес меня на лесную лужайку.

— Севушка, ты знаешь, а у меня тоже есть ноги!

— Мы, работники служб безопасности, привычны ко всему, Яромир, но к чему распугивать несчастных животных? Нам на них еще ехать и ехать. А увидев вас, они вырвутся и разбегутся. Решат, что их тоже ждет такая участь.

Я наскоро привел себя в порядок, поблагодарил Пушьямитру и забрался на своего слона. Мы поехали дальше. Оказалось, что пока я спал, мы свернули на лесную дорогу, более узкую и еще более экзотическую, чем предыдущая. Временами мы проезжали по деревушкам. Жители радушно угощали нас рисом и фруктами.

На следующий день, перед самым заходом солнца, то есть часов в шесть вечера, мы приехали в город Канди. Проводник объяснил нам, что до конечной цели — городка Нувара-Элия ехать еще километров сорок по прямой. Да только где мы найдем прямую дорогу в горах? Посему спать мы легли рано, и я строго-настрого приказал Пушьямитре будить меня, как бы красиво я не спал. А то молодой человек и сегодня недолго думая перетащил меня досыпать на слона, даже не попытавшись разбудить. Они со Всеволодом посовещались и решили, что спать мне полезно, а работать вредно.

Мда, для того, чтобы набрести на такую глубокую мысль нужно непременно собирать консилиум! Но я почему-то думаю, что махараджа повез меня такого вот сонного только для того, чтобы снова заслужить мою благодарность. Вчера утром, я отбросил свою западную скованность и поблагодарил молодого человека на восточный манер — обнял за плечи и даже поцеловал в лоб. Среднестатистический верхневолынец такого же возраста стерпел бы от меня такое обращение исключительно из уважения к моему высокому положению. Пушьямитра же был счастлив. Пришлось повторить эту операцию и сегодня, к восторгу моего приемного сына. Все-таки в восточной пылкости чувств что-то есть. Здесь охотнее плачут и смеются и не стараются сдерживать чувства и эмоции. Возьмите, к примеру, Милочку — стоило ей увидеть меня, как она сразу же предложила мне стать ее мужем. Правда, я так и не знаю, чем я смог привлечь вот так вот, с первого взгляда, такую женщину, как она. Да свистни она — сбежались бы мужики со всей округи!

На следующее утро Пушьямитра с огорченной миной пришел меня будить.

— Я бы не побоялся нарушить приказ, чтобы дать вам как следует отдохнуть, отец мой, но по горной дороге лучше ехать сидя. Так безопаснее.

— Хорошо, сынок, уже встаю, — пробормотал я, не открывая глаз.

— Простите, Яромир, но я уйду, только когда вы встанете.

Молодой человек впервые обошелся без слова «господин». Интересно, к чему бы это? Я открыл глаза. Пушьямитра принес в комнату дымящийся кофе. Милочка уже пила свою порцию. Я протянул руку и взял у махараджи чашку.

— Спасибо, сынок, но почему ты не послал кого-нибудь? Зачем сам?

— Разве заботу об отце можно поручить слугам? — возмутился Пушьямитра. Интересно, как у него в такую рань хватает сил на такой напыщенный слог?

Я отхлебнул кофе, поставил чашечку на прикроватный столик и пожал пальцы махараджи.

— Спасибо, сынок.

Пушьямитра с готовностью подставил лоб. Я поцеловал его и впервые подумал, что молодому человеку не хватает отцовской заботы и искреннего отношения, попытался вспомнить себя в его годы и понял, что меня всегда в таких случаях выручал Вацлав.

Махараджа ушел очень довольный собой, а в комнату зашел Всеволод.

— Можно подумать, что Пушьямитра, и правда, ваш родственник, — улыбаясь, проговорил он. — Заботится о вас не хуже Вацлава.

— Вот и ответ на извечный вопрос, каким должен быть король, — мрачно отозвался я. — Король должен быть хилым и убогим, чтобы вызывать у всех своих подданных прилив заботливости одним своим видом.

— А что, в этом что-то есть, — невозмутимо согласился Всеволод. — Но вставайте же, а то мне уже непонятно зачем вы взяли на себя труд раскрыть глаза.

— Это же ужас, господа! — искренне отозвался я. — Ну откуда вокруг меня столько жаворонков, способных на подобное велеречие еще до восхода солнца?!

— Себя послушайте, — рассмеялся Всеволод.

— Это я от удивления.

— Это я от удивления, — возразил Сева. — Что вы соизволили-таки открыть глаза. Вот, одевайтесь, и нечего здесь ля-ля травить по-лишнему!

— Чувствуется школа Милана.

— Милан плохому не научит.

Через час мы уже снова ехали по джунглям. Дорога стала петлять то вверх то вниз, то вправо, то влево. Солнце перемещалось по горизонту самым невероятным образом. А может это наш путь был похож на полет летучей мыши. Но мне кажется, что это все-таки солнце. Мы ехали на огромном слоне и любовались окрестностями. Сначала мы с Милочкой наслаждались тишиной, потом нам стало скучно, и я предложил пройтись. Погонщик остановил слона, и мы спустились на дорогу. Наши спутники присоединились к нам, и мы пошли по тропе, разговаривая и пересмеиваясь. В обед мы устроили привал, перекусили, потом я предложил отдохнуть.