Стражи границы

В этот момент мои размышления прервала Джамиля. Она обняла меня за плечи, я обернулся к ней, и она немедленно положила мне в рот кусочек манго. Я засмеялся и чуть не поперхнулся. Следующие несколько минут мы с Милочкой старательно кормили друг друга различными фруктами, потом я оглянулся, собираясь извиниться и уйти, и обнаружил, что остальные уже потихоньку разошлись. Даже музыканты переместились за плотную занавеску. Я порадовался понятливости моего приемного сына и обнял жену.

Весь следующий день мы провели на мягких постелях. Слуги регулярно подносили нам новые подносы с едой и напитками, время от времени готовили теплые ванны и сообщали, что поменяли воду в бассейне. Нас за весь день почти что не беспокоили. Только утром забежал Пушьямитра, чтобы провести со мной сеанс массажа, да еще Янош, чтобы сообщить, что для ритуальных жертвоприношений он уже не годится. Надо было давно подключить махараджу. Он сумел совратить Яноша лучше, чем я, Вацлав, Милан и Всеволод вместе взятые.

Ближе к вечеру махараджа снова пришел помассировать меня.

— Сейчас поужинаем, отец мой и пойдем в гору. Надеюсь, вы хорошо отдохнули?

— Да, сынок.

Пушьямитра оглядел нас с Милочкой и признался вполголоса.

— Я тоже. Дядя Ракет Кумар принимает нас по высшему разряду. Впрочем, ему так и положено. Я тоже хорошо принимал его у себя.

Мы вышли в путь, когда уже стемнело. Дорога была освещена факелами и разноцветными фонариками. Пушьямитра распорядился прихватить с собой запас факелов, я заметил, что Всеволод решил удвоить усилия.

— Мало ли что в жизни бывает, — пояснил Сева, пожимая плечами, — Может, они и не пригодятся, но хуже будет, если они понадобятся, а их не будет.

Может быть, дорога и была живописной, я не знаю. В моей памяти осталась только нескончаемая вереница паломников с факелами, временами выскакивающие из темноты зеленые ветки и чьи-то глаза, сверкающие в зарослях. Да еще непередаваемые ароматы тропической ночи.

Кое-где были устроены места для привалов. Там можно было спокойно посидеть, перекусить, но никому из нас есть не хотелось. Однажды лишь мы остановились выпить ароматного чая, который растет тут же, у подножия горы, и еще пару раз мы останавливались, правда, не в специально отведенном месте, а просто у кромки джунглей, чтобы выпить вина. Буддистов среди нас не было, и посему мы не знали, можно ли пить вино паломникам.

Еще до того, как мы одолели подъем, мы услышали звук колокола. Более того, он звенел непрестанно.

— Там наверху храм? — спросил я Пушьямитру.

— Нет, там колокол. Если загадать желание и ударить в колокол, то оно непременно сбудется.

— А неверующим загадывать можно? — деловито поинтересовался я.

— Попробовать можно, — Пушьямитра точно не знал, но практическая сторона вопроса его тоже заинтересовала.

— Вот и отлично.

Мы преодолели последние метры и оказались на плоской вершине горы. Первым делом я сунулся к колоколу загадать желание. Наша компания выстроилась гуськом и отзвонила целую заутреннюю. Потом мы пошли к остальным паломникам и принялись ждать восхода солнца.

Вот небо посветлело — надо полагать, солнышко встало с постели. Потом светило выслало на разведку первый лучик, который быстренько пробежался по вершинам гор, осмотрелся, доложил обстановку, потом залез на мои часы и в панике вернулся сообщить солнцу, что уже шесть часов. Солнце испугалось, что проспало и галопом взлетело на небосвод.

— Утро, называется, проворчал я. — Светло, как в полдень где-нибудь в Трехречье.

Янош радостно засмеялся.

Гора, подумав, отбросила интригующую конусообразную тень, а мы пошли осматривать след Будды. Мда, если у него были такие ноги, то мужик был здоровый! Особенно, ежели при этом у него был обычный рост. Нет, вы представляете, как при среднем росте, ну пусть даже метр восемьдесят, передвигаться на двухметровых ступнях? Это же какие ноги надо иметь накачанные!

Монах начал молитву, а я разглядывал прекрасные виды — холмы, сплошь покрытые джунглями, чайные плантации, деревни, дворцы, храмы.

— Замечательно красиво, сынок, — одобрил я. — А где мы можем перекусить?

Но Пушьямитра все предусмотрел заранее. Точнее не он, а его дядя. Для высокопоставленных паломников у вершины горы была устроена беседка для отдыха. Когда мы туда пришли, стол уже был накрыт, оставалось только покушать и отдохнуть.

— Все это прекрасно, но нам надо еще спускаться, — вздохнул я.

— Ничего — ничего, Ромочка, — засмеялась Джамиля. — Физические упражнения тебе только на пользу.

Мы позавтракали, отдохнули, и устало поплелись вниз.

На следующее утро Пушьямитра разбудил нас, погрузил на слонов и повез обратно. Мы снова ехали по зеленому морю леса. На этот раз нашей целью была Анурадхапура. Пока что мы возвращались по знакомой дороге в Курнегал. Оттуда лежала дорога в город бесчисленных дагоб. И в каждой из них был захоронена частичка Будды. Я когда-то читал, что подобные дагобы есть и в Индии, или в Бхарате, как его называют местные, и в Китае, раньше местные жители называли его Поднебесной. Сейчас — не знаю. Я попробовал представить все эти бесчисленные частички, потом вдруг сказал:

— Пушья, а ты случайно не знаешь, в те годы, когда Будда оставил свой след он еще был младенцем?

Пушьямитра удивился. Еще недавно я смеялся над тем, что след чересчур велик, теперь же спросил, не был ли он оставлен младенцем.

— Нет, отец мой, он был уже вполне зрелым человеком. А почему вы подумали, что он был младенцем?

— Только потому, что вспомнил, сколько существует дагоб, где захоронены его части. Но если он был великаном, то все объясняется очень легко. Просто-напросто все его косточки были разделены на кусочки величиной с косточку обычного человека и розданы всем желающим.

— Некоторым достались волоски, — вставил заинтересованный махараджа.

— А ты не знаешь, он был очень волосат?

— Судя по количеству волос, примерно как горилла.

— Или белый медведь, — добавил Янош. — Я читал, что они живут на крайнем юге. Там, где настолько южно, что очень холодно.

— В таком случае, он должен быть волосатей гориллы, — признал махараджа.

— Но не волосатей Будды, — хмыкнул я и тут же одернул себя. — Впрочем, это отличительный признак любого святого. В пользу Будды могу сказать, что он-то был один, его пришлось делить на гораздо большее количество желающих, чем святых. А уж на изготовление креста, на котором был распят Христос, пошла целая роща!

Пушьямитра с интересом посмотрел на меня.

— Скажите, отец мой, а люди, в Верхней Волыни не религиозны?

— Или я один такой? — засмеялся я. — Кто как, сынок. Я не религиозен. Да и вообще скептик.

— И как к этому относятся ваши священнослужители?

— Я — король, — я пожал плечами и улыбнулся. — Кроме того, обычно я довольно вежлив.

— Да, отец мой. Хотел бы я быть похожим на вас…

Я был польщен и даже слегка смутился.

— Спасибо, сынок. Но знаешь, что я тебе скажу, ты сумеешь выработать правильную линию поведения. У тебя хватит для этого ума и таланта. Только ни в коем случае не слушай льстецов. Лесть убивает самое хорошее в людях. А ты, при твоем высоком положении, всегда будешь окружен людьми, которые будут льстить тебе только для того, чтобы добиться для себя каких-нибудь благ, или почестей, или еще чего-нибудь.

— А как отличить льстеца от того, кто говорит искренне?

Сложный вопрос. Насколько я успел узнать, восточная вежливость была основана на лести. А от махараджи всем и всегда что-нибудь надо.

— Думаю, ты увидишь это, сынок, если будешь оценивать людей не по их речам, а по их делам.

Пушьямитра медленно опустил голову.

— Я буду стараться, отец мой. Надеюсь, я не обману ваших ожиданий.

— Уверен, что нет.

Пушьямитра неуверенно улыбнулся, кивнул и отъехал. Я услышал, как по дороге он спрашивает у Яноша: