Стрела архата

— Я видел только его спину.

— Ладно. Допустим. А теперь скажите — вы ведь себя борцом за справедливость мните, эдаким мстителем, благородным рыцарем, не так ли? Так вот, Храпов, должен вас разочаровать. По некоторым соображениям вы таковым не являетесь. И знаете почему? Да потому, Храпов, что стреляли-то вы в труп!

Лицо Храпова перекосила страшная гримаса.

— Что-о?! — взревел он, вскакивая со стула. — Вы что, смеетесь надо мной?!

— Да, да, Храпов, в труп, — спокойно продолжал Щеглов, — и вся эта ваша благородная вендетта превратилась для вас в трагикомический фарс, за который, правда, придется нести ответственность.

Храпов упал на стул и в смятении обхватил голову руками.

— Но как же в труп! — воскликнул он, вновь поднимая лицо. — Ведь он спал — этот ваш профессор!

— Вы же сами только что сказали, что утверждать этого не беретесь.

— М-м-м… — замычал Храпов и зажмурился.

— Но самое ужасное для вас то, что вы, не будучи виновником смерти человека, все же являетесь убийцей. И будете судимы за убийство. Вот такой парадокс.

— Но кто же опередил меня? — вскричал Храпов.

— Тот, кто выстрелил первым. Ведь в теле покойного профессора обнаружили две пули — и обе смертельные. Я же не зря спрашивал вас, сколько раз вы стреляли.

— Да один, один раз!

— Вот именно. Вы стреляли один раз — но вторым.

— Но, может быть, все-таки первым?..

Щеглов покачал головой.

— Не тешьте себя напрасной надеждой, Храпов. Вы стреляли в уже успевший остыть труп — об этом есть свидетельство очевидца. Помните парня, который преследовал вас в ту ночь? — Храпов кивнул. — Так вот он как раз и есть тот очевидец. Неплохой, кстати, парень…

— Кто же он — этот первый? — нетерпеливо спросил Храпов.

— Предположительно — некий Алфред, о котором вы только что прочитали в предсмертном письме профессора Красницкого.

В этот момент зазвонил телефон. Щеглов поднял трубку.

— Следователь Щеглов у аппарата!

Выражение лица его мгновенно изменилось.

— Спасибо, — сказал он тихо и положил трубку на рычаг. Потом пристально посмотрел на Храпова и кивнул конвоиру.

— Уведите арестованного.

«Экспертизой установлено, — вспомнил он только что полученное сообщение, когда остался один, — что обе пули, извлеченные из трупа профессора Красницкого, выпущены из одного и того же оружия — охотничьего ружья марки…» Марки… марки… Да не все ли равно, какой марки! Главное — что ружье это принадлежало Храпову. А Храпов стрелял один раз — в этом Щеглов был почему-то абсолютно уверен. Вот так загадка!

Он вдруг вскочил и выбежал в коридор.

— Верните Храпова! Срочно!

Когда подследственного вновь ввели в кабинет, он походил на изрядно выжатый лимон. Еще бы! Третий раз подряд вызывают на допрос.

— Вы уж извините меня, Храпов, за беспокойство, но открылись новые факты.

— Что, нашли третьего убийцу? — криво усмехнулся Храпов.

— А что, может и третий появится — кто знает? Но пока не появился… Послушайте, Храпов, мне нужна ваша помощь. Вы ведь не откажетесь помочь следствию, не так ли?

— Смотря в чем, — уклончиво ответил Храпов.

— О, не беспокойтесь, на ту тему мы говорить не будем. Меня интересует вот какой вопрос: вы кому-нибудь давали ваше ружье накануне поездки в Снегири? Вспомните, очень вас прошу.

Храпов напряженно сдвинул брови и задумался.

— Действительно, неделю назад я давал ружье одному знакомому охотнику, — сказал он. — Кажется, Бобров его фамилия, Михаилом зовут.

— Бобров? — быстро записал следователь Щеглов. — Адрес помните?

— Улица Чкалова, дом пятьдесят восемь… или шестьдесят… не помню точно, а квартира… нет, забыл. Могу объяснить, где он живет, а вот адреса не помню.

— Так вы говорите, он охотник? И что же, у него нет своего ружья?

— Было, но… то ли продал, то ли подарил кому — точно не знаю. Говорил только, что собирается новое покупать. А тут вдруг заявился и слезно просит: срочно, мол, ружье понадобилось, на охоту иду. Ну я и дал. Охотничье удостоверение у него есть, лицензия тоже имеется — пусть, думаю, берет, раз надо.

— И он действительно ездил на охоту?

— Нет, на охоту он не ездил. Не знаю, что у него там произошло, только на охоту он не попал. Я несколько раз встречал его на улице на протяжении всей этой недели. Он все обещал мне вернуть ружье, но почему-то тянул.

— И когда же он его вернул?

— Вчера вечером.

— Вот как? Интересно…

— Принес, поблагодарил, извинился за задержку и куда-то быстро убежал. Дела, говорит, разные…

— Так, значит, у вас, Храпов, до вчерашнего вечера ружья не было?

— Нет.

— Выходит, мысль убить профессора Красницкого у вас возникла только вчера вечером?

— Нет, мысль возникла гораздо раньше. Вчера вечером я решил осуществить ее.

— И толчком к этому послужило возвращение вам ружья?

— Да.

— И что же, вы, одержимый мыслью об убийстве профессора, вот так просто сидели и ждали, когда этот самый Бобров вернет вам ваше же ружье?

Храпов, казалось, смутился.

— Нет, я заходил к нему вчера днем, но его не оказалось дома.

— Вот как? — насторожился Щеглов. — И вам что же, никто не открыл?

— Нет, почему же, мне открыла его жена, но ружье без ведома мужа отдать не решилась.

— А вы уверены, что ружье в этот момент находилось в квартире?

— Да, я видел его. Оно висело в комнате на стене — как раз напротив входной двери.

— Это было ваше ружье, вы точно знаете?

— Да, конечно. Ведь другого у него нет.

— В какое время вы были у Боброва?

— Гм… Где-то в половине второго.

Задав Храпову еще несколько второстепенных вопросов, Щеглов распорядился увести его. На часах было около двенадцати ночи, но следователь не спешил покидать свой кабинет. Он погасил свет, подошел к окну и, глядя в светлую июньскую ночь, предался размышлениям.

А в это самое время на проспекте Мира, вблизи станции метро «Щербаковская», в такой же темной комнате сидел Максим Чудаков и тоже «вычислял» преступника…

Утро застало следователя Щеглова все в том же положении — стоящим у окна и глядящим куда-то вдаль. Ночь не прошла для него даром: он пришел к выводу, что, прежде чем делать какие-либо заключения, нужно иметь свидетельство медицинской экспертизы о точном времени и причине смерти профессора Красницкого, а такого свидетельства у следователя Щеглова пока что не было.