Стрела Габинчи

– Да, пришлось тебя выкупить.

Бродяга помолчал. Потом вздрогнул так, что лязгнули зубы.

– Мне, что же… приснилось, что я вам все рассказал, ваше благородие?

– Выходит, так. Но если помнишь, расскажи еще раз.

– Помню! Как не помнить? Все расскажу.

– Бурт, поставь лампу и жди меня на конюшне.

– Понял, ваше благородие.

Конюху Галлен ничего не сказал, но тот благоразумно удалился вместе со слугой.

– Ну давай, рассказывай.

– Си… сидел в «Ватрушке», ничего не высидел. Потом сидел в «Мазанке», тоже никакого толку, только драка там была хорошая.

– Кто дрался? И где находится этот фаршет?

– Поденщики дрались с конокрадами. А фаршет находится возле камвольной мастерской Джо Фарфуза.

– Понятно. А солдат в «Мазанке» не было?

– Не было, ваше благородие, потому я и пошел дальше – в «Котелок». И как пришел, сразу вижу: сапоги со шпорами, кинжалы поверх курток – никого не боятся…

– Сколько их было?

– Пятеро.

– Какие из себя – хорошо одеты, плохо? В пыли или чистые?

– Я не очень помню, чистые они были или пыльные, ваше благородие, но кое-что из их разговора разобрал…

– Хорошо, говори, что разобрал.

Видя, что информатор снова начинает дрожать, Галлен поднялся и, сдернув с забора пару сушившихся там мешков, набросил их на пьянчугу.

Тот поблагодарил и, закутавшись, почувствовал себя заметно лучше.

– Сначала они говорили о каком-то войске, которое пошло по дальней дороге. Ругали несговорчивого лорда.

– Как имя лорда?

– Не расслышал. Рядом в кости играли и шумели сильно.

– Дальше что было?

– Потом в фаршет набилось столько народу, что хозяин пересадил меня на пол. Ну я и сел, там всегда у стены сидят, кому места не хватает.

Вдруг Галлен явственно ощутил за спиной чье-то присутствие. Он резко обернулся и во второй раз спугнул пеструю кошку, которая прыгнула на забор и исчезла в темноте.

– Ладно, что было потом? – вернулся он к прерванному разговору.

– Потом пришли еще двое военных, так что хозяину пришлось нести стулья из кухни, потому что других уже не было. Народу набилось – жуть!

– Постой, ты сказал, что их было пятеро, а потом еще двое пришли? Значит, всего семь?

– Нет, ваша милость, сначала три было, а потом пришли двое…

– А какие-нибудь имена запомнил? Как они друг друга называли?

– Запомнил. Они говорили «Густав», «лейтенант», «Короб» и еще «полковник».

– Полковник? Как он выглядел?

– Мне с пола не очень хорошо видно было, да и пьян я уже был изрядно, но помню, что выглядел он представительно.

– Что значит «представительно»? – уточнил Галлен и оглянулся, когда из гостиницы на воздух вышли двое новых постояльцев.

– Он выглядел куда лучше, чем старший писарь в ратуше.

– Что это значит? – нетерпеливо спросил Галлен.

– Седой, строгий, одежда у него побогаче, сапоги с наколенниками и шпоры серебряным колесиком.

– А у других?

– У других звездочкой, из железа и меди.

– Имя «Лефлер» никто не произносил?

– Лефлер? Нет, не слышал.

– Еще о чем говорили?

– Сговаривались на другой день посчитаться с какими-то юнцами.

– Где и когда?

– Седой говорил – такой случай упускать нельзя, иначе мальчишки могут наделать им бед.

Скрипнули ворота конюшни, пришлось снова прервать допрос. На этот раз появился Бурт, который жалобным голосом спросил:

– Ваше благородие, а когда мы спать пойдем?

– Уже скоро, не мешай мне! – строго сказал Галлен. На голос повернулись стоявшие у крыльца постояльцы.

«И чего пялятся? Шли бы уже спать», – подумал он, возвращаясь к допросу.

– Кто и что еще говорил о мальчишках?

– Эти двое, которые пришли последними. Они жрали, просто ужас, все подряд, и поначалу даже не пили. А седой их укорил, сказал, что как свиньи…

– Что еще про мальчишек?

– Сказали, что утром надо идти на дорогу и прямо там всех зарубить, чтобы не было, как в прошлый раз.

– А где они утром встретиться собирались и что за дорога?

– Встретятся, я так понял, прямо в «Котелке». А оттуда все вместе на дорогу.

– Понятно.

Галлен поднялся и, отсчитав пять крейцеров, подал соглядатаю.

– Спасибо, ваше благородие, – произнес тот совсем уже трезвым голосом.

– Я скажу, чтобы тебе отдали одежду, и ступай восвояси.

– Спасибо вам.

– На здоровье.

Галлен подошел к конюшенным воротам, откуда пробивался слабый свет, и, открыв створку, заглянул внутрь. Бурт дремал, привалившись к стене, а конюх подметал проход между денниками.

– Бурт, вставай, мы уходим.

– А? – Слуга сразу пробудился и вскочил на ноги.

Подошел конюх, кавалер отдал ему его деньги.

– Верни страдальцу одежду, и пусть уходит.

– Слушаюсь, ваше благородие.

– А как тебе удалось его протрезвить, водой поливал, что ли?

– Нет, тут свой способ имеется, – улыбнулся конюх. – Воду нужно внутрь заливать, с одного края и с другого. Пьяному дай воды, скажи «пей», и он будет пить, а как напьется и уже обратно из него выливаться начнет, то и с другого краю добавить надобно.

Тут конюх потянулся к стене и снял с гвоздя устройство, очень напоминавшее ручные мехи для раздувания огня.

– Сюда ведро воды входит, если лошадь лечить нужно – самое подходящее. А что лошади годится, от того и человеку толк будет.

– И что же, ты в него целое ведро залил? – уточнил Галлен, заметив узкий штуцер на конце мехов.

– Именно так, ваше благородие. Как бы человек ни был пьян, но если залить в него с двух сторон воду, протрезвеет быстрее, чем вода из него выйдет.

– Ну что ж, занятно. Весьма занятно. Завтра к рассвету приготовь моего коня.

– А мула?

– Мул не нужен, пусть отдыхает.

– Хорошо, ваше благородие.

Галлен вышел во двор и направился к гостиничному крыльцу, только сейчас вспомнив, что прервал в рестаранте ужин.

«Теперь остыло все…» – подумал он.

– Ваше благородие, я бы чего-нибудь пожрал, – подал голос Бурт, шедший рядом с хозяином.

– Я тебе денег давал и хлеба.

– Дык когда это было, все уж сошло, в нужник два раза бегал…