Стрелок-4

И даже теперь, когда он стал самым настоящим революционером, а старшие товарищи, вроде давно бросившего учебу студента Гриши, приучили его к вкусу водки и любви продажных женщин, он продолжал со всем своим юношеским пылом обожать недоступную красавицу-гимназистку. Какая-то маленькая часть его души, сохранившая внутри себя чистоту, раз за разом заставляла его идти по ставшему привычным маршруту, в надежде увидеть предмет своей страсти.

Так было и сегодня. Сначала он сидел со скучным видом у камина, грызя при этом орешки. Затем, лакомство кончилось, и тоска стала совершенно невыносимой. Он знал, что ему не следует покидать конспиративную квартиру, но кондитерская лавка находилась совсем рядом и сбегать в нее дело двух минут.

В общем, он постарался незаметно выскользнуть на улицу, и … так уж случилось, что ноги сами понесли молодого человека к женской гимназии.

Ему повезло, хотя занятия уже закончились, но Зиночка вышла из здания позже обычного, да еще и без подружек и он без лишних свидетелей смог в последний раз насладиться ее видом… «Хотя, отчего же в последний раз?» — улыбнулся про себя Аркаша. Вот наступит царство свободы и тогда он станет героем, приблизившим этот час, а потому…

— Молодой человек, вы мне не поможете? — отвлек его от сладостных грез жалобный женский голосок.

— Что?! — остановился он в замешательстве.

Перед ним стояла модно одетая красивая молодая женщина, скорее даже девушка, с большой коробкой в руках и глубоким отчаянием в глазах. Угадать причину ее огорчений оказалось совсем не трудно. Тесьма на картонке порвалась, отчего нести ее теперь стало неудобно, к тому же неуклюжее сооружение грозило вот-вот развалиться в маленьких руках.

— Помогите, пожалуйста!

— Конечно, — бросился он на помощь и легко подхватил ее ношу.

— Благодарю вас, молодой человек, вы такой галантный кавалер, — облегченно вздохнув, прощебетала она. — Даже не знаю, чтобы я без вас делала!

Аркаше, которого до сих пор чаще называли мальчиком, весьма польстило подобное обращение от особы женского пола, и потому он тут же почувствовал себя гораздо увереннее.

— Отчего же вы сами носите коробки? — спросил он свою спутницу. — Ведь можно было поручить это прислуге или мальчику в магазине.

— Скажете тоже, — мило покраснела она. — Вы меня, верно, за барышню приняли, а я служу в шляпном салоне. Посыльный наш заболел, вот и пришлось заказ доставлять мне. И тут еще как назло порвался этот несносный шнурок…

— Так вы модистка?

— Пока только ученица.

— А как вас зовут?

— Дуняша, — охотно представилась доставщица, лукаво стрельнув глазами в сторону добровольного помощника.

— А где вы живете?

— Это вам еще зачем? — сразу насторожилась та, и сделала попытку вернуть свою ношу. — Вы не подумайте, я девушка серьезная и всяких там глупостей не позволяю!

— Ну что вы, — смутился Аркаша. — Я вовсе не это имел в виду! Просто я хотел спросить… куда же вы несете эту… э… шляпку?

— Да, это шляпка, — ответила Дуня, все еще с сомнением смотря на него, — а предназначена она для госпожи генеральши Норовой. Она дама очень придирчивая и если с ее заказом что-то случится, мне не миновать неприятностей!

— Не беспокойтесь, я провожу вас до самых дверей и уж конечно доставлю поклажу в целости и сохранности.

— Спасибо вам, — растрогалась ученица шляпного мастера. — И не обижайтесь на меня, пожалуйста. Просто сейчас так много нахальных мужчин, что юным барышням поневоле нужно быть осмотрительными.

Говоря это, непосредственная девица так мило покраснела, что обижаться на нее у недоучившегося гимназиста не получилось бы, даже если тот захотел. Напротив, ее осторожность показалась ему весьма разумной, и потому он решительно направился впереди, намереваясь оградить от любой опасности. Окажись в этих местах в другое время и без столь очаровательной спутницы, молодой человек наверняка бы подумал, что столь обшарпанный двор не самое подходящее место для обитания генеральши, но теперь ему было не до подобных умозаключений.

Пройдя в ворота, Аркаша наткнулся на воз с дровами и попытался обойти неожиданную преграду, но в этот момент что-то тяжелое ударило борца за народное счастье по затылку, заставив померкнуть свет в его глазах.

— Принимайте фраера, — серебряным колокольчиком прозвенел ангельский голосок барышни.

И без того подпорченное настроение Ипполита ухудшалось с каждой съеденной ложкой, пока, наконец, он не отложил ее в сторону.

— Что с тобой? — поинтересовалась Искра.

— Вспомнил об одном важном деле, — буркнул тот. — Мне нужно идти.

— Оно настолько срочное?

— Да. Ума не приложу, как я мог о нем забыть.

— Вы уходите? — осмелился подать голос Светлов.

— К моему величайшему сожалению, придется вас покинуть, — постарался остаться любезным Крашенинников и встал из-за стола.

Скорым шагом проследовав в прихожую, он принялся торопливо одеваться, под недоуменными взглядами товарищей.

— Когда вас ждать? — осведомился Валериан Павлович.

— Ужинайте без меня, — ответил ему Ипполит Петрович и исчез за дверью.

— Нам надобно поговорить, — тихо шепнула Максиму Искра, проводив главу ячейки. — Наедине.

Обед оказался испорчен. Барышня под предлогом отсутствия аппетита ушла в свою комнату, вслед за ней удалился мастеровой и только хозяин квартиры вернулся к столу, с отвращением глядя на тарелки с недоеденной пищей. «Кой черт меня дернул пригласить их?» — поморщился Светлов и потянулся к графинчику с водкой.

Так уж устроен свет, что когда двое молодых людей разного пола заняты одним делом, между ними часто возникает симпатия. Иногда она взаимна и тогда может перерасти в нечто большее, но чаще чувство вспыхивает только у одного. С Максимом именно так и случилось. Он давно обратил внимание на Искру, не только как на надежного и целеустремленного товарища по борьбе, но и как на красивую и умную женщину. Она, разумеется, заметила это, но со свойственным ей тактом дала понять, что сейчас не время устраивать личное счастье и не мог не согласиться со столь убедительными доводами. И все же их отношения были куда более близкими и доверительными, нежели с другими членами организации.

Осторожно постучав в дверь ее комнаты и, не дождавшись ответа, мастеровой заглянул внутрь и увидел, что бывшая учительница собирает вещи.

— Что-то случилось? — удивился Максим.

— Нужно уходить, — не оборачиваясь, отвечала та.

— Но что случилось?

— Ты видел, как ушел Ипполит?

— Да. Он явно нервничал.

— Нервничал? Вот уж черта с два! — зло рассмеялась обычно не употреблявшая сильных выражений Искра. — Он ужасно напуган и потому бежал.

— Но почему?