Стрелок-4

— Оставь Господа в покое, он тут не при чем. Я в курсе, что твои дружки меняют квартиры и личины, и даже знаю, кто им дает на это деньги. Я первым делом проверил квартиру Искры и сразу понял, что она туда не вернется. И уж конечно, мне понятно, что ты после полугода в заключении не можешь ничего знать о ее новом убежище.

— Тогда что ты хочешь?

— От тебя? Ничего!

— И зачем ты все это делаешь?

— Тебе не понять.

— Конечно! — фыркнула девушка. — Где уж мне…

— Федя, где фотография? — повернулся к Шматову Дмитрий.

— Тут, — мрачно буркнул парень, доставая из стола конверт из толстого картона.

В нем оказался групповой фотографический снимок, сделанный вскоре после взятия Геок-тепе, на котором был запечатлен персонал госпиталя и несколько зашедших к ним в гости офицеров.

— Никого не узнаешь? — спросил Будищев.

— Нет, — скользнула равнодушным взглядом по карточке Геся.

— А ты присмотрись.

— Кажется, это ты во втором ряду, — присмотрелась она, после чего добавила более заинтересованным тоном, — а кто эта сестра милосердия рядом?

— Баронесса Штиглиц.

— Так вот она какая…

— Вы знакомы?

— Нет, конечно. Но, разумеется, я слышала о ней. Дочь придворного банкира и самая богатая невеста Петербурга внезапно отправилась на войну… а почему она стоит так близко к тебе?

— Ревнуешь? — усмехнулся Дмитрий, с досадой отметив про себя проницательность бывшей любовницы.

— Вот еще! Хотя неприятно сознавать, что ты недолго томился в разлуке.

— Угу. Только не говори мне, что у тебя такой живот от недоедания вырос!

— Не меняй тему разговора!

— Вот сюда! — ткнул он пальцем в фотографию, потеряв терпение.

— Что я должна там увидеть? Ну, кроме твоей новой пассии, разумеется. А что, еврейка ставшая сестрой милосердия, все как ты любишь!

— Этого солдата зовут Марк Барнес!

— Что?

— Что слышала. Марк Барнес. Он фельдшер и унтер-офицер, что для нижнего чина иудейского вероисповедания очень недурственная карьера. Вроде бы хочет выучиться на врача.

— Этого не может быть!

— Брательник твой это, точно говорю, — вмешался молчавший до сих пор Шматов. — У Графа твоя карточка была, так он, как твою личность увидал, так аж в лице переменился. Откуда говорит у вас это?

— Невероятно!

— Это еще не все, — продолжил Будищев. — Он вышел в отставку и скоро прибудет в Питер. Прикинь, какой его ждет сюрприз!

— Ты рассказал ему про меня?

— То, что ты в тюрьме я тогда еще не знал. Мне, если честно, вообще не доходит, как ты могла променять свою модную мастерскую, богатых клиенток и обеспеченную жизнь на… на что ты променяла все это?!

— Многие сочувствуют революционному движению, — тихо прошептала бывшая модистка.

— И этим ограничиваются! — криво усмехнулся Дмитрий, после чего продолжил спокойным голосом. — Короче, подруга. У тебя есть брат, которого ты так долго искала. В конце концов, скоро будет ребенок. Не знаю, значит ли он для тебя хоть что-то, но не совсем же ты тварь? В общем, вы можете уехать заграницу. Более того, я дал слово, что ты именно так и сделаешь. Руки у тебя, откуда надо растут. Мозги тоже есть, хоть и набекрень. Устроитесь, как-нибудь.

— А если я откажусь?

— Вернешься назад в тюрьму. Там же родишь. Выживешь при родах, ему дорога в сиротский дом, а тебе по этапу. Марка, когда узнают, что он твой родственник, на хрен вышлют из столицы и уж в любом случае не дадут поступить в университет. Вот такой расклад.

— Я уж думала, ты пригрозишь убить меня…

— Мне плевать, что ты про меня думаешь.

Имевшая от природы живое воображение Геся на минутку представила себе все то, о чем он только что рассказал, и ее невольно бросило в дрожь.

— Я не хочу назад! — прошептала она.

— Показать где граница? — усмехнулся Будищев.

Побледневшая девушка несколько раз глубоко вздохнула, потом подняла на бывшего любовника глаза и тихо сказала.

— Чтобы уехать за границу, нужны деньги.

— Это уж как водится.

— Надо снять квартиру, — продолжала она, — заплатить акушерке, потом нанять няню. Это не говоря уж о брате. Выучиться на врача стоит недешево, а он вряд ли смог много накопить.

— Я мог бы помочь тебе, но, если честно, не вижу смысла. У меня много других проблем.

— Что ты хочешь? Я же говорила, что ничего не знаю о местоположении своих товарищей.

— Как знать? Наверняка есть какие-то общие знакомые, через которых можно передать весточку. Привязанности, вроде престарелых родственников или бывших возлюбленных. Привычки, от которых трудно избавиться. Всякие мелочи, на первый взгляд не важные, но могущие помочь в поисках. Ты ведь долго крутилась среди них и многих знаешь. Просто расскажи мне и я дам тебе денег.

— Сколько?

— Три тысячи рублей.

— Этого мало!

— Больше все равно не дам.

— Но у меня же был счет в банке, мне принадлежала мастерская…

— Был, — не стал спорить Будищев. — Но, во-первых, на нем, куда меньшая сумма, а во-вторых, он открыт на имя некоей Гедвиги Берг. Ты же у нас, внезапно, Геся Барнес. Что касается мастерской, то твоя революционная деятельность довела ее до полного краха. Это не говоря уж о том, что тебе принадлежала лишь половина. Три тысячи нормальные деньги в твоем положении, тем более что у меня сейчас больше нет. Соглашайся.

— Пять тысяч сейчас, и еще столько же вышлешь мне, когда я окажусь за границей. Это окончательные условия.

— Нет, подруга, ты реально охренела!

— Тебе нужны сведения или нет?

— Я не уверен, есть ли они у тебя.

— Есть. Я поняла, что тебе нужно. Но мне необходимы деньги, чтобы скрыться от возможной мести.

— На счет этого можешь не беспокоиться, — скупо усмехнулся Дмитрий. — Но, деньги ты получишь не раньше, чем я узнаю все, что мне нужно.

— Хорошо, — кивнула Геся. — Ты знаешь, что Ипполит старовер?