Стрелок из-за кромки

Уже 26 мая 1858 года наша маленькая армия подошла к пригородам Сан-Франциско. Мятежники наше появление ушами не прохлопали. В принципе, это и неудивительно. Ведь о сборе ополчения, которое должно было идти воевать с «Комитетом бдительности», в Калифорнии не знал только ленивый или глухой. Слухи в этих местах без всякого интернета распространялись с очень большой скоростью. Поэтому к нашему подходу мятежники нас уже поджидали в полной боевой готовности. Бойцы «Комитета бдительности» заняли позиции на южной окраине города Сан-Франциско и приготовились дать нам отпор. При этом у них даже две пушки имелось в наличии. А стрелки засели от них на флангах в импровизированных баррикадах, перегораживающих улицы.

Мы с Шерманом, которому губернатор присвоим звание генерал-майора ополчения Калифорнии, наблюдали с высокого холма за противником. Кстати, мне тоже Джонсон щедрой рукой присвоил звание полковника ополчения. И я считался заместителем генерала Шермана сейчас. У нас, пушек не было, кстати. И это могло стать огромной проблемой. О чем Шерман мне и сообщил, когда прекратил рассматривать позиции врагов в свою подзорную трубу. На что я ответил, что мои снайпера с этой проблемой могут легко справиться. Генерал скептически хмыкнул, но все же выслушал что я ему предлагал. Потом немного подумал и согласился попробовать.

По его команде три сотни ополченцев Калифорнии начали выстраиваться для атаки. Мятежники это заметили и заволновались. Их пушки открыли пальбу. Правда, до цели ни одно из их ядер не долетело. Генерал Шерман ведь тоже был не дурак. Он специально построил своих людей на такой дистанции. Куда вражеские пушки добить никак не могли. Я же увидел дистанцию, на которую сейчас могли стрелять эти старенькие бронзовые орудия, и лишь удовлетворенно кивнул. Все правильно я рассчитал. Мои стрелки с новенькими магазинными винтовками сейчас могли поражать цели на гораздо большей дистанции чем эти устаревшие пушки, которым наверное уже лет сто исполнилось.

Поэтому мои парни спокойно и скрытно заняли позиции на холмах перед городом. После чего открыли огонь по артиллеристам противника. А стреляли они довольно неплохо. Особенно мои гвардейцы. Те, вообще, были уже крутыми снайперами. Я же не за красивые глаза им такие большие деньги плачу. А за боевые качества и очень меткую стрельбу, которую они сейчас и демонстрировали шокированным членам «Комитета бдительности». Другие русские ополченцы тоже неплохо стреляли. Я же в это сражение специально только самых лучших стрелков отобрал. Поэтому сначала наши пули выкосили всю орудийную прислугу мятежников. После чего начали попадать уже по людям, прятавшимся за баррикадами.

Нет, наши враги тоже стреляли в ответ. Но моих бойцов я учил очень хорошо прятаться и менять позицию после выстрела. Да, и оружие наше было более дальнобойным и современным чем у наших противников. Поэтому такого избиения младенцев мятежники выдержать смогли не очень долго. И понеся значительные потери, они стали в панике отступать к центру города. Где располагалось здание правительства города Сан-Франциско. А теперь там находился штаб «Комитета бдительности». Поэтому мятежники и удирали сейчас в ту сторону со всех ног. При этом свои бесполезные пушки эти горе-вояки тоже бросили нафиг. И они достались нам в качестве трофеев, когда мы по приказу Шермана вошли в город.

В самом городе, к моему большому облегчению, нам не пришлось воевать за каждый дом. Мятежники нашей армии этот большой город прямо на блюде отдали без особого сопротивления. При этом большая часть членов «Комитета бдительности» просто побросала оружие и разбежалась по домам. Не ожидали они такого натиска с нашей стороны и таких больших потерь в своих рядах. Как я и предсказывал, но эти бравые линчеватели были храбры только со своими беззащитными жертвами, которых они вешали без суда и следствия. А вот столкнувшись с теми, кто мог дать этой трусливой толпе жестокий и кровавый отпор. Эти оборзевшие обыватели просто сдулись и струсили. И хотя мы там в первой стычке убили всего лишь тридцать восемь человек и еще пятьдесят два мятежника получили ранения. Но этого той толпе хватило, чтобы начать удирать в панике, бросая оружие. Поэтому наша карательная армия прошла без особого сопротивления прямо до штаба «Комитета бдительности». Где наши противники все же попытались дать нам отпор. Но их там к тому моменту было не очень много. Поэтому мы очень быстро подавили сопротивление, забросав динамитными шашками хлипкие баррикады и перестреляв тех, кто за ними прятался. Да, применять динамит в этом бою. Это была моя идея. Мои гвардейцы с ним научились работать вполне профессионально. Взрывы и большие потери от нашей меткой стрельбы вынудили оставшихся защитников штаба «Комитета бдительности» поднять белый флаг и капитулировать.

Так кризис в Сан-Франциско был благополучно преодолен. А губернатор Джонсон впоследствии, благодаря этому, смог победить на выборах и остался на своем посту еще на один срок. Избирателям очень понравилось, как решительно он разобрался с мятежниками. И за это Джонсон был мне искренне благодарен. Он ведь прекрасно помнил, как я спас его политическую карьеру в самый критический момент. Когда все другие от него отвернулись и уже списали со счетов. После этих событий для моего Китежленда в Калифорнии начался режим наибольшего благоприятствования со стороны властей штата. Да, и с генералом Уильямом Шерманом я тогда тоже подружился. До этого мятежа мы с ним были просто знакомыми. А после него стали добрыми друзьями. Я также не возражал против дружбы с этим великим человеком. Который должен был прославиться в будущем на полях гражданской войны.

Глава 22

Глава 22.

Апачи.

После разгрома «Комитета бдительности» следующий год у нас прошел довольно тихо и прибыльно. Благодаря покровительству губернатора Джонсона, мне удалось значительно расширить территорию Китежленда. Теперь она выросла больше чем процентов на шестьдесят от прежнего размера. И вся эта земля мне досталась либо даром, либо довольно дешево. Это позволило мне нарастить к нам приток переселенцев, говорящих на русском языке. Схема с покупкой русскоговорящих рабов в Османской империи и последующим их вывозом кораблями в Калифорнию работала отлично. Для турецких работорговцев я стал желанным покупателем. Турок не интересовала дальнейшая судьба русских рабов. Главное – что богатый американец им за них платил хорошие деньги. Поэтому всех там все устраивало. Кроме того, мне удалось потом связаться с теми самыми хитромудрыми армянами, продававшими крепостных крестьян из Российской империи в турецкое рабство. Точнее говоря, это они сами на меня вышли. Узнав, что это именно я скупаю в Турции рабов из России. И мы начали с ними работать напрямую без турецких посредников. Поэтому и цены на невольников снизились для меня. Теперь то не приходилась еще и туркам переплачивать за посредничество. Новые земли я усиленно заселял бывшими россиянами. Также снабжая их всем необходимым для ведения хозяйства.

Еще я начал развивать на своих землях систему начального образования. Для этого были построены несколько школ, в которых обучались мои арендаторы и их дети. А то ведь почти все бывшие крепостные крестьяне, что в данный момент проживали в Китежленде, были изначально неграмотными. То есть эти люди не умели ни читать, ни писать. Что довольно сильно осложняло им ведение хозяйства. Конечно, я понимал, что у этих людей не так уж и много свободного времени есть, чтобы тратить его еще и на учебу. Поэтому основная учеба у нас в Китежленде проходила зимой. Когда урожай на полях уже был снят. И дел по хозяйству становилось меньше. Вот тогда наши фермеры могли уделить время еще и учебе. Кстати, я чтобы их дополнительно стимулировать еще и всем учащимся в наших школах платил по десять долларов в месяц. Ничему запредельно сложному мы наших бывших крепостных крестьян не обучали. Умение читать и писать на русском и английском языках. Простейший счет и Закон божий. Для середины девятнадцатого века таких знаний человеку бы вполне хватило для нормальной жизни. Учителей для наших школ я тоже нашел без труда среди тех же эмигрантов, прибывающих в Америку за лучшей жизнью. Были среди них и русские люди. Которые в большинстве своем были довольно грамотными кадрами. В принципе, логично. Ведь неграмотные крепостные крестьяне сейчас даже чисто теоретически не смогли бы добраться до Америки.

Кроме этого я старался не ссориться с индейскими племенами, живущими по соседству. Кстати, тут нам повезло. И рядом с Китежлендом жили довольно мирные индейцы. Которые нам особых проблем не доставляли. Мы им даже иногда помогали с едой. Когда эти аборигены голодали. Кстати, многие эти индейцы впоследствии стали охотно работать на моей земле в качестве подсобных рабочих. За их работу мы им довольно щедро платили едой. Это чтобы отучить индейцев просто воровать еду у моих арендаторов. Вместо этого аборигены привыкали эту еду зарабатывать своим трудом. Ее ведь у нас тут теперь довольно много стало. Я даже ввел на своих землях посадки не только пшеницы, ячменя и фруктов, но и картошки. Ее тоже мои арендаторы начали здесь сажать в больших количествах. Странно, но раньше картофель в Форте Росс почему-то русские колонисты не выращивали. Но я изменил эту порочную практику.

Климат в Китежленде ведь не такой уж засушливый и жаркий как в Южной Калифорнии. Тут в течение года, в основном преобладали температуры от двенадцати до двадцати трех градусов по Цельсию. И довольно часто шли дожди с туманами. Море то было рядом. Поэтому картошка здесь прижилась очень хорошо. А вот кукуруза росла плохо. Она же любит более жаркий и сухой климат. Зато мы также еще начали выращивать сахарную свеклу и варить из нее сахар. Который тоже очень быстро стал довольно популярным товаром в Калифорнии. Можно сказать, что Китежленд теперь стал самым крупным производителем сельскохозяйственной продукции в штате Калифорния. Мы создали крепкую и самодостаточную экономику на моих землях. Которая позволила нам не зависеть от внешних факторов. Теперь мы выращивали достаточно еды для того, чтобы обменивать ее на все необходимое нам для жизни.