Стрелок

— Проще? Да ни черта не проще! И вообще все это похоже на бред сумасшедшего.

— Такой же, как варданы и нефелимы?

Каролина вздрогнула, как от удара, и до крови сжала запястье Клима.

— Ты один из них? — а рука непроизвольно потянулась за пистолетом, засунутым за пояс сзади.

— Нет, Алин, я человек. Просто обладаю кое-какой информацией.

— Странной информацией, однако.

Она подозрительно покосилась на взъерошенного блондина, но тот лишь пожал плечами.

— Прости меня, Алин, я не должен был впутывать тебя во все это, — он виновато отвел взгляд. — Но ты единственная знаешь, как найти Киру. Устрой мне встречу с ней, и я больше не потревожу тебя.

— Кто Кира на самом деле?

Она взглянула в его встревоженные глаза, и Клим понял, прочитал в ее голове, что она многое знает. Кира рассказала ей.

— Не знаю, поймешь ли ты меня. Тебе что-нибудь известно про Варденхейм, войны Богов? — все-таки спросил он.

— Ты говори, я пойму, — вместо ответа сказала она.

— Кира единственная варданка, выжившая после падения Варденхейма, — неуверенно заговорил Клим. — В фолиантах вардан говорится, что она последняя из рода Проклятых. В ней действительно течет кровь вардан, но не чистая, а смешанная с человеческой. Известно только, что отец ее был могущественным колдуном черной магии, отсюда и ее многие способности. Такие как чтение мыслей, стирание памяти, общение с потусторонним. Она действительно может вызывать мертвых, общаться с призраками, демонами или ангелами. Кира единственная, кому под силу уничтожить даже Богов. И как это не парадоксально именно она уязвимое место Стрелка.

— Отчего же не его хозяина? Если она действительно такая всесильная, что может стереть в порошок даже Богов, то Стрелок для нее мелкая сошка. Его хозяин то помогущественней будет.

— Любовь неподвластна чьей-либо воле или желанию.

— Вот только не надо этих пафосных речей, — скривилась Каролина.

— У вардан любовь подобна проклятию, намертво связывающему две души. Если умирает один, гибнет и другой.

— Сладкая парочка Твикс, — невольно усмехнулась Лина и неожиданно спросила: — Как раны? Сильно болят?

— Терпимо, — соврал Клим. Уже ничего не болело, да и раны медленно затягивались. Только бы Алинка не заметила. Не хватало, чтобы ему еще сверхспособности приписали. Сейчас это совсем ни к чему, а потом он как-нибудь разберется.

— Скажи, где ты видел эти древние рукописи? — Лина потрогала мочку уха, потеребила сережку.

— У твоего брата, — не задумываясь, ответил Клим.

— А где они сейчас? Я могу их увидеть?

— Боюсь, что нет. Максим постоянно перепрятывал их.

— Жаль… А их последнее местонахождение ты знаешь?

— Хочешь проверить, вру я или нет?

Каролина не ответила, но он понимал ее. Сам бы не поверил в подобную чушь, если бы воочию не повидал многое из невероятного.

— Фолианты были в Австрии, недалеко от…

— Не нужно, — перебила Каролина. — Расскажешь на месте. И покажешь.

— Когда летим? — Клим понял сразу, что Каролина потребует доказательства правдивости его слов. Не из тех она людей, кто верит на слово, даже любимым. Интересно, чем убедила ее Кира?

— Завтра. Я закажу билеты. А когда вернемся, я сведу тебя с Кирой.

И не глядя на Клима, Каролина вышла из комнаты.

* * *

Макс и Мирра.

Сейчас.

— Снова хочешь покопаться в моей голове?

Тихий голос Макса эхом отразился от диких серых скал, отвесной стеной окружающих каменистый берег пляжа, прокатился над прозрачной гладью залива и затерялся в душном воздухе. Макс невольно поежился,

а женщина впереди него даже не шелохнулась. Она сидела у самой кромки моря спиной к нему и перебирала изящными пальцами мелкие камушки. Горячий ветер касался ее золотистых кудрявых волос и вместе с мелкими брызгами соленой воды доносил до Макса терпкий мятный аромат. Это благоухание, смешанное с режущим нос медовым запахом дождя, он узнал бы из сотни других. Так пахла только Мирра. Его Мирра, за которой он долго наблюдал, прежде чем решился заговорить.

Раньше она часто приходила сюда, где никто не бывал, жаждая уединения. Несмотря на то, что одиночество всегда оставалось ее отчаянным страхом и смертельным проклятием. И она не умела с ним бороться, хотя пыталась всякий раз, оставаясь одна, а Макс умел. Только он и знал противоядие ее страхам, но она никогда не давала себя защитить, спасти от самой себя. Вот и теперь Мирра пришла сюда не потому, что решила уйти с ним. Она пришла, чтобы сделать все возможное и оттолкнуть его, изгнать из своей жизни, души. Поэтому Макс забыл на время обо всем, кроме любимой. Он явился к ней, чтобы, наконец, расставить все на свои места. Он пришел за ней.

— Как ты узнал, что должно произойти? И что я — это она? — Мирра не оборачивалась.

— Я все о тебе знаю, — нежно ответил Макс.

— А ты не меняешься, — насмешливо сказала она, поднимаясь. — Все такой же проницательный и самоуверенный.

— Ты заблуждаешься, — все так же мягко говорил он. Голос дрожал — так трудно ему давалось каждое слово. Но он должен ее вернуть. Сейчас она нужна ему, как никогда. Она, всего за пару часов ставшая чужой. Что произошло с ней за это время? — Я стал другим, — осторожно, выверяя каждый шаг, Макс приблизился к Мирре, стараясь не подойти слишком близко. Теперь они стояли на расстоянии вытянутой руки. Он смотрел в ее напряженную спину с гордой, поистине королевской осанкой. И все же зоркий взгляд его уловил слабое подрагивание ее узеньких плеч. Что с ней? Плачет? Дрожит? Замерзла? Ему хотелось подойти ближе, обнять ее и забрать из этого пустынного места, но он медлил.

— Это моя вина… — пролепетала Мирра. И не было в ее словах раскаяния. Невидимая иголка кольнула Макса в грудь, словно стрела проткнула сердце.

Он сжал в кулаки пальцы — ногти больно врезались в кожу и ладони погорячели от выступившей крови.

Если она хочет вспомнить прошлое — ну что ж, он ей напомнит.

— Да, твоя, — равнодушно согласился он. Знала бы она, как непросто далась ему эта мнимая холодность в голосе.

Мирра резко обернулась. В ясных зеленых глазах стояли злые слезы. Она всегда сердилась, когда он подслушивал ее мысли или слова, не предназначенные для его ушей. Он и сам не понимал, как это у него выходило, ведь он никогда не обладал подобным даром. Может это и есть любовь? А еще Мирре нравилось разговаривать вслух, когда она одна. А он обожал слушать ее голос — звонкий, как трель соловья, и мягкий, словно шерстка волчонка. И за это Мирра всегда на него обижалась, по-детски так с топаньем ногами и насупленной мордашкой, со злыми слезами. Как сейчас…

Макс шагнул к ней, оказавшись настолько близко, что ощущал ее прерывистое дыхание, обжигающее кожу. Он коснулся ее бледного, чуть вытянутого лица, не знавшего косметики. Мирра дернулась, отступая назад, но Макс перехватил ее за талию и прижал к себе. Где-то вдали грянул гром, яркой вспышкой молнии осветив пасмурное небо. Ледяная капля дождя упала на лицо Макса, скатилась за ворот распахнутого плаща. Мирра слабо улыбнулась и подставила лицо разгорающемуся ливню. Макс смотрел как крупные капли падали на ее бархатистую кожу, стекали на шею, оставляя блестящие полоски. Ее узкие губы расплывались в широкой улыбке, а тело дрожало от необъяснимого страха. Как в ту злополучную осеннюю ночь.

Макс провел рукой по ее ровной напряженной спине, сильнее обхватил за талию. И Мирра почувствовала, как по ее телу разлилось приятное тепло, ускоряя кровь в жилах. Страх отступил, притаился в темных уголках подсознания, чтобы обрушиться с новой силой, как только Мирра останется одна.

Пальцами другой руки Макс коснулся пульсирующей жилки на лебединой шее. Ладонью сжал затылок Мирры и опустил ее голову так, чтобы видеть раскосые глаза, в которых он тонул, словно в омуте. Они были темными, как ночное небо, с изумрудными искорками у самых зрачков. Макс понял, что прежней Мирры уже нет. Такой она становилась, когда собиралась проникнуть в чьи-то мозги. В данном случае жертвой оказался он.