Стреломант 3

— Что значит «недопустимо»? — с металлом в голове спросил директор. — От чего я должен эвакуировать детей?

— Среди этих ваших «детей», и не только детей, а среди взрослых преподавателей тоже — могут присутствовать ненадежные элементы. Заговорщики, проще говоря.

— Заговорщики? — усмехнулся директор. — И о каком же заговоре идет речь?

— Вы же наверняка в курсе, что не так давно один из ваших студентов вернул директорату АГАТ, не так ли? — безэмоционально, словно и не нуждаясь в ответе, спросил неизвестный. — После этого машину отдали на полное изучение в управление ноль, где ее разобрали до винтика и кое-то нашли. Остаточные эманации реадиза, причем сразу трех видов, но это еще цветочки. Ягодками оказался обнаруженный под полом каменный шип, так же несущий на себе остаточные эманации реадиза… И кровь. Кровь одного из людей, что составляли первый тестовый экипаж АГАТа.

Голос замолчал, словно вынуждая директора что-то возразить на это.

Но директор оказался умнее и на провокацию не поддался:

— И что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что АГАТ пропал не сам по себе, не в силу какой-то поломки или некоего неучтенного фактора. АГАТ был атакован реадизайнером, который уничтожил весь экипаж.

— И вы хотите забрать моих студентов, которые вернули этот АГАТ вам?!

— Нет, эти студенты здесь ни при чем. По крайней мере, есть вероятность, что они ни при чем. С этим мы разберемся в процессе расследования.

— Какого еще расследования?! — возмутился директор. — Что вы собираетесь расследовать в моей академии?! Здесь учатся дети!

— Здесь есть не только учащиеся, но и преподаватели. Не говоря уже о том, что учащиеся третьего курса — это уже готовые реадизайнеры, которые по силе ничем не уступают свои коллегам. В ходе расследования мы уже выяснили, что геомант, а это был безусловно геомант, не мог оказаться внутри АГАТа сам по себе, ему кто-то помогал. Кроме того, остается открытым вопрос, почему экипаж АГАТа не передал сигнал бедствия на базу и вообще никак не сообщил о том, что происходит какая-то не предусмотренная программой ситуация. Это означает, что либо нападающие обладали устройствами для подавления радиоволн, либо с ними был реадизайнер соответствущей направленности. В свою очередь, это приводит нас к неутешительному выводу — против АГАТа работало как минимум несколько реадизайнеров, а как максимум — это настоящий заговор нескольких кланов, а в таком виде это уже тянет на преступление против человечества.

— Вы сами себя слышите? — изумился директор. — Какое преступление против человечества? Люди испокон веков сражались бок о бок с реадизайнерами против общей угрозы! С чего бы сейчас этому измениться?

— Это уже решать не нам. — бесцветно ответил неизвестный. — Наша группа послана сюда в качестве контрольной. Наша задача — установить периметр вокруг академии, и следить за тем, чтобы его никто не пересек. После этого мы организуем вывоз студентов и преподавателей из академии малыми группами и под охраной. С сегодняшнего дня работа академии и обучение в ней новых реадизайнеров официально приостановлены. Все, до единого, покинут территорию кольца пустоты, и до конца расследования в него не вернутся.

— Бред какой-то… — пробормотал директор. — Вы не можете нас закрыть!

— Вы видели наши бумаги и приказ. — продолжал гнуть свое неизвестный. — Мы действуем в рамках наших полномочий.

— Нет, я отказываюсь в это верить. Позвольте я совершу один звонок?

— Сожалею, но это невозможно. В связи с возможной, и, разумеется, нежелательной утечкой информации, как от студентов, так и от преподавателей как только мы вошли в ваш кабинет, было активировано устройство подавления радиоволн. Так как сейчас операции, аналогичные нашей, проходят в любых структурах обитаемого мира, так или иначе связанных своей деятельностью с реадизом, мы не можем допустить, чтобы кто-то из студентов или преподавателей рассказал о происходящем тем, к кому еще не применили санкции. Любая связь изнутри кольца пустоты с внешним миром сейчас невозможна и так будет до самого конца нашей операции.

Я быстро выдернул из камарана телефон и посмотрел на уровень сигнала. Его не было.

— В конце концов, директор. — продолжал бесцветный голос. — То, что вы — директор академии, не перестает делать вас одним из списка подозреваемых. Даже напротив — вы легко можете возглавить этот список.

Глава 21

Я взглянул на Нику. Ника сосредоточенно тыкала пальцем в экран своего телефона, но, разумеется, безуспешно.

Тогда я поднял взгляд и осмотрелся. Уже было очевидно, что происходит что-то совсем не хорошее, но пока еще не было понятно, в какой стадии этого нехорошего мы находимся.

Со стороны тренировочного блока к общежитию приближалась толпа людей. Отсюда было не разобрать, кто это, во что одеты и зачем сюда идут, но в свете разговора директора с неизвестными, но явно опасными людьми, ничего хорошего я не ждал.

— Вставай. — велел я, хватая ее за руку. — Связи нет, я уже проверил.

— Мать вашу, да что происходит?! — выругалась Ника, сильно сжимая телефон в руке. — Операция-херация, там директор что, последние мозги потерял?!

— В каком смысле? — не понял я. — Директор наоборот делает все возможное в его ситуации.

— Все возможное для чего?

— Чтобы предупредить академию об угрозе, конечно. — я внимательное посмотрел на Нику. Или ты думаешь, что он случайно нажал на кнопку трансляции их разговора по всей академии?

Ника с сомнением посмотрела на меня, но протянутую руку взяла и встала:

— И что теперь?

— Как минимум, надо успеть собрать максимум вещей. — ответил я, оборачиваясь на приближающихся к общежитию людей, и, кажется, уже начиная разбирать элементы их экипировки и вроде бы даже висящее на груди оружие. — Тем путем или иным, вскоре мы академию покинем, как я понимаю.

— Тогда я к себе.

— Нет, держимся вместе. — отрезал я. — Если вдруг эти люди войдут внутрь, когда мы будем порознь, нет никакой гарантии, что нам дадут свидеться после. Сначала ко мне за луком, потом к тебе.

— Хорошо. — твердо кивнула Ника и мы зашли обратно в общежитие, спеша к моей комнате.

А между делом разговор директора с представителями управления продолжался. Пока мы разговаривали с Никой, они успели обменяться лишь парой фраз, пережая их долгими паузами, поэтому суть разговора я смог уловить достаточно быстро:

— Что ж, я не собираюсь оказывать вам какого-либо сопротивления. — спокойно говорил директор. — Тем более, если я у вас числюсь в спписке подозреваемых, не в моих интересах усугублять это положение. Напротив — я готов оказать вам полное содействие, если, конечно, оно вам требуется.

— Отрадно слышать здравые мысли. — бесцветно ответил представитель управления. — Раз уж вы сами предлагаете, то грех будет отказаться. Вы можете оказать содействие, если прямо сейчас посредством громкой связи объявите на всю академию о приостановке вашей деятельности и о том, что оперативники управления проводят организованную эвакуацию. Попросите всех, а, в особенности, студентов, не проявлять агрессии в сторону наших оперативников, и уж тем более не пытаться использовать против них реадиз.

— С чего вы взяли, что они попытаются? — удивился директор.

— Мы всего лишь перестраховываемся. Ваши студенты молоды и горячи, в них играют гормоны и кто знает, какие решения могут быть ими продиктованы. Кто-то захочет быть героем, кто-то захочет покрасоваться перед друзьями, а кто-то…

— Договаривайте.

Мы как раз добежали до моей комнаты и ввалились внутрь. Широ сидел на кровати, сложив ноги крестиком и глядя в потолок, откуда раздавались голоса директора и управленцев. Глаза его были сощурены до такого состояния, что вообще было непонятно, видит ли он что-нибудь, или просто их закрыл.