Стреляющие горы

— Одно условие: вы не станете ничего предпринимать, пока не допросите всех. Я не должен потерять доверия остальных. Я еще пригожусь вам.

— Так и поступим, — заверил следователь.

Рамзан Курбанов выложил всё начистоту. Когда его отвели под конвоем в прежнюю комнату, следователь с удовлетворением произнес:

— Да! Теперь и я могу сказать: слава Богу. Арест Турка обоснован. Пусть теперь поднимают вой продажные журналисты, особенно на Западе.

Пусть кричат во все голоса о нарушении прав человека, об отсутствии демократии в нашей стране — мы им представим живых свидетелей насилия и даже убийства.

Дальнейшие допросы серьезных результатов не дали. На все вопросы задержанные твердили примерно одно и то же: Али Хусейн нес правоверным слово Аллаха. Они же числились при нем либо слугами, либо охранниками.

Когда закончились допросы, Нуралиев прошел к бункеру во дворе и трижды постучал в металлическую дверь. Потом еще два раза.

— Ты, Рамзан? — послышалось за дверью.

— Нет. Это Керим Нуралиев. Все в доме арестованы. По просьбе Рамзана, ты тоже после допроса присоединишься к ним. Скажешь: задержан, когда возвращался с особого задания Хасана. И что тебя тоже допрашивали. Ты знаешь мой голос, отворяй, не опасайся.

Открыв дверь, напарник Рамзана сразу же сообщил:

— Здесь, в лохмотьях казненных пленников, спрятаны два автомата и к ним подсумки с патронами.

— Спасибо за информацию. До них еще дойдет очередь. Сейчас же расскажешь следователю всё, чему был свидетелем.

6

Над горами занимался рассвет. Сержант Османов и ефрейтор Абдуллаев давно уже потеряли след Хасана, и теперь двигались по направлению к границе самым коротким путем. В лесу стало светлей, поэтому Османову и удалось рассмотреть в зарослях кустарника надломленную ветку.

— А, похоже, мы верно идем, — обрадовался он удаче.

— Но Хасан мог изменить направление своего движения, — высказал опасение Абдуллаев. — Сломанная ветка еще ни о чем не говорит.

— Не скажи! Надлом недавний. У Хасана одна цель — граница. Прибавим ходу.

Продравшись через заросли, бегом пересекли редкий участок леса и уперлись в лежащий поперек пути мощный ствол поваленного дерева. Прежде чем перелезть через него, Османов внимательно осмотрел препятствие и с гордостью прирожденного следопыта указал товарищу на очередную примету:

— Посмотри, вот еще один слом. Теперь двигаемся порознь. Я — первым, ты — в пределах видимости — за мной. Патроны — в патронники.

— Понял.

— Вперед!

Участвующие в погоне Меркульев с Александровичем и Бабиковым тоже спешат в сторону границы. Когда они, преодолев очередной завал, вышли на опушку леса, на радиотелефон капитана поступило сообщение с пограничной заставы:

— Неизвестный в зоне нашего контроля. Вышел из леса и перебегает пойму в километре от поста наблюдения. Пост оповещен и готовится к задержанию.

Пост наблюдения, о котором упоминалось в сообщении, был оборудован таким образом, что его трудно было заметить даже с близкого расстояния.

Естественную щель в скале закрывала искусно сложенная каменная стена с узким, завешенным брезентовым пологом, входом. Навес из шифера ловко замаскирован камнями — в упор не разглядишь. На противоположной стороне седловины — уютный закуток из камней, из которого посменно, круглые сутки ведут наблюдение пограничники. Отсюда хорошо виден большой участок как российской территории, так и сопредельной стороны. Вся пойма реки — как на ладони. Речка хотя и узкая, но бурливая, с множеством перекатов, по которым можно без особого труда перебраться с одного берега на другой. Вода ее, особенно на рассвете, кажется голубой.

От наблюдательного пункта в саклю проложена прямая связь. На грубо сколоченном столике — телефонный аппарат, рация и развернутая схема участка границы, взятого под наблюдение. Раздается зуммер рации, и сидящий за столиком сержант отвечает на вызов:

— Слушаю.

— На вашем участке появился неизвестный. Движется в сторону границы. Он уже должен быть в зоне вашей видимости. Его преследуют пограничники из отрядной группы спецразведки. При необходимости окажите содействие в задержании.

— Понял. Принято.

Сержант резко вскакивает и будит троих своих товарищей, спавших после ночного дежурства на нарах в спальных мешках. Тут же звонит наблюдатель:

— Товарищ сержант, неизвестный движется из леса к речке.

Хасан добежал до речки и, укрываясь за крутым берегом, двинулся прямо по воде, вниз по течению, к тому месту, откуда рукой подать до опушки леса. Затем стремительно пересек узкую пойму и, следуя повадкам диких зверей, осторожно пошел лесом в обратном направлении, в сторону своего же следа. Силы покидали его, и нужно было найти подходящее место, чтобы отлежаться и отдохнуть, а затем — последний бросок через границу. Наконец обнаружил удобную нишу между замшелыми валунами, словно специально уложенными на лесном пригорке. Залег, притаился…

Османов и Абдуллаев вышли на опушку, внимательно осмотрели пойму. Первым увидел следы ефрейтор, обратив внимание на длинную полоску примятой травы, тянувшуюся от леса к реке.

— Верно — следы.

— Наверное, укрылся за крутым берегом.

— Ты что, считаешь его дураком? — возразил Османов. — Знаешь, что такое волчья петля?

— Что-то слышал…

— Так вот, я думаю, он поступит, как загнанный волк. Вернется в лес и будет наблюдать за поймой. А когда мы выйдем на открытое место, он, увидев нас, вернется на свой след и пойдет по нему обратно.

— Но куда он пошел? Вверх по течению или вниз? Ведь чтобы это определить, придется спуститься к речке.

— Я считаю, по течению. Его тайная тропа через хребет где-то здесь, и он, затаившись, может вполне спокойно дождаться ночи. Он же не знает, что вон в той седловине выставлен пост. И что, скорее всего, его уже засекли оттуда. Дальше идем опушкой. Ты — по краю, я — метрах в двадцати левее.

Пограничники разошлись в стороны и осторожно двинулись вперед, периодически останавливаясь и прислушиваясь, словно на охоте, к каждому шороху.

И всё же Хасан услышал приближающиеся шаги пограничника, выглянул из-за валуна. На мгновение они встретились взглядами, и две автоматные очереди одновременно вспороли лесную тишину. Османов упал, но его пуля пробила Хасану плечо. Абдуллаев выпустил свою первую очередь почти наугад — ему загораживали обзор ветки деревьев. Хасану второй пограничник тоже был плохо виден, и, чтобы разглядеть его, он приподнялся выше. И вновь обе очереди раздались одновременно. Абдуллаев осел на землю, Хасан вскрикнул от жгучей боли — кисть его левой руки, сжимавшая цевье автомата, оказалась раздробленной.