Стрингер. Летописец отчуждения

Заведомо гнилое предприятие пробрало уже «монолитовца» до самых кишок. Это только Полковник такой простой. Сходи, мол, до радара, отведи убогого. Будто за пивом прогулка в ближайший киоск. Чего тебе стоит, тем более вы уже успели познакомиться… Ага… Хорошо так познакомились. Замечательно. Хоть всю ночь не спи.

Жоре кранты. Пиндос, как любит говорить Бочка. Хороший был боец, сильный, выносливый и, что важно, удачливый. Кончилась его фортуна, помахала ручкой. И куда его теперь девать?

– Жора!… Жора!
– позвал Саян, медленно подошел к уткнувшемуся в ил лысому, - ЖОРА! Пальцев сколько?… Да подними ты свою плешивую башку! Вот так… Пальцев?

– Т…ри… - бугай говорил носом, гундосил, будто ему повыбивали все зубы и вылечили от гайморита самым садистским способом.

Старший слегка похлестал его по щеке, приводя в чувство.

– Жора!… Не уходи далеко… Бочка, у тя пилюли еще остались?

– Антишокер?

– В задницу засунь себе антишокер. У него че, шок? Ну, чо ты глазенками хлопаешь?

– Н-е-е-т, - растерялся снайпер.

Саян еще раз ударил по щеке. Лысый недовольно застонал и попытался его оттолкнуть, слабо махнув перед собой руками.

– Транквилизаторы есть? «Крылья» или на худой конец «Черный тюльпан»?

Бочка даже в рюкзак не заглянул:

– Кончилось все. Давай «Торпеду»?

– Ты ебанулся что-ли? Чтоб он нас тут нахрен всех повзрывал!

– У меня «Крылья» остались, - узбек извлек из нагрудного кармана вычищенный до блеска портсигар и достал из него красную шприц-ампулу. Бросать не стал. Сам доковылял и положил прямо в ладонь.

Саян с мясом вырвал две верхние пуговицы, осторожно потянул за воротник, высвобождая накаченное плечо. Татуировка. С покрытой коркой грязи кожи на него смотрел ощетинившийся барс.

Вот говорят, что командир должен на зубок знать своих бойцов. Даже у кого длиннее, ну чтобы вовремя разнять, когда меряться начнут. А это произведение подзаборного искусства бригадир видел впервые. Красивый. С красными горящими глазами. Того и гляди спрыгнет и вспорет лапой в живот.

В один из этих глаз Саян и засадил иглу, небрежно отбросив колпачок в жижу. Лысый дернулся и в очередной раз махнул рукой. Старший ее легко перехватил, отводя в сторону. Грудь бугая спазматически дернулась.

– Тихо… тихо, родной… А вот блевать на меня не надо! Не надо говорю… Бочка! Помоги подержать!

И надо было нарваться ему на эту дрянь, на это долбанное «пятно»! Зона вычеркнула из списков. Раз послала «пятно», значит есть за что. Одному Монолиту известно.

Рвать лысому было нечем. Разве что желудочным соком и желчью. Он надсадно мотал головой, разбрызгивая терпкую тошнотворную кислятину, а Саян и снайпер крепко держали за руки. В основном, чтобы не захлебнулся своей же гадостью.

Пресс снимал.

Сначала старшего это не беспокоило. Надо ему спину подставлять - пусть себе. Не успеет схватиться за ствол - туда и дорога. Сможет - прикроет, а нет… На нет и суда нет.

Теперь. Теперь просто бесило. Хладнокровный ублюдок! Сидит себе весь такой в белом и зыркает в эту стекляшку. Гнида недобитая.

Саян попытался, взять себя в руки, стараясь заткнуть эту маленькую вспышку ненависти. Вроде только-только расставили все точки над «и».

Проблема Пресса была в том, что он никак не мог понять, что в Зоне нет людей. Есть группировки, есть одиночки, а людей уже нет, вместе со всеми придуманными ими правилами. Остались за периметром. В другом мире - другие законы, сопротивление приведет лишь к неизбежному концу.

Распускает сопли по каждому поводу. Дался ему этот солдат. Да он при первой же встрече без какого-либо зазрения совести снес бы журналистишке башку и был бы прав. И даун этот тоже. Есть только интересы группы и жизни каждого отдельного ее члена. Все остальное - неизбежно агрессивно, а значит должно быть истреблено. Сейчас в интересах «Монолита», во всяком случае, со слов Полковника, довести его до радара. Значит, бригаде придется мириться с чужим. Плюс Рябой, который жить вообще не должен. Хотя бы потому, что лишился столь любимой ими сталкерской сущности.

Саян, как впрочем и Магистр, «монолитовцев» сталкерами никогда не считал. Скорее они были антисталкерами, потому что главной своей задачей видели мешать проводить и искать.

Лысый, наконец, угомонился. Узбек вопросительно посмотрел на старшего, но тот только махнул рукой, присаживаясь прямо в грязь.

– Щас пойдем. Лысому полегчает и двинемся. Кури пока.

– Начальник…

– Да знаю я все! Кури, говорю.

Начальник… Хотя и в бровь не ставит. Ну и лис этот Кляп. Хитрый и очень сильный. Опасный противник. С таким лучше не встречаться на узкой тропинке. Зря Полковник в последний момент засунул его в бригаду. Кляпу лучше вести самому. Два авторитета - это уж слишком.

– Саян, вот ты говоришь что вы мир спасаете, к исполнителю дорогу закрываете… А чего вы его просто не взорвете?
– спросил Смертин, продолжая снимать.

– Камеру выключи, тогда отвечу…

– Ладно, ладно…

– Выключил?… Чего ты все вынюхиваешь? Тебе на радар надо? Вот там и нюхай, а нас не трогай своими расследованиями. Всосал?
– старший засунул в рот край сигареты, покатал на губах из одного уголка в другой, а затем прикурил, закрываясь ладонью от легкого ветра.

– Ну все же, - не отстал тот.

– А разве можно убить бога?
– нахмурил брови Саян.

Стрингер ковырял в грязи прикладом небольшую ямку. Как только углублялся сантиметров на десять, одним движением закапывал и снова начинал ковырять.

– А ты уверен, что это не дьявол?

– Я же сказал, что вера не должна поддаваться логике… Даже если и дьявол, разве дьявол - это не бог? Только другая сторона карты. Значит его тоже нельзя убить… Отвяжись, монолитом прошу.

Кляп начал постепенно нащупывать коридор, лазая по краю с детектором аномалий. Без толку. Он сейчас за каждой травинкой активность увидит.

– Пресс, а дай шарики, - осознал ущербность своих попыток узбек.

Неймется все ему. Зря его Кляпом прозвали. Уж лучше бы Мясником. Шибко резво железками махает. Прожженный от пяток до макушки.

Лысый начал мычать и даже попытался встать. Прогресс.

– Нашел, - буднично сообщил узбек.

Саян глянул на бугая и потуже затянул шнуровку ботинок.