Стриптиз Жар-птицы

– У вас раньше в поселке жили замечательные люди, ученые.

– Может, и так, – без энтузиазма отметила девушка, – но сейчас здесь обитают одни гоблины тупорылые. Ничего тут хорошего нет, ни кино, ни кафе, ни магазинов. Маршрутка до станции вечно ломается.

– Зато воздух свежий!

– Лучше в Москве бензином дышать, – уперлась девица. – Там метро есть, хачмобили ездят. А у нас хрен! Утром придешь на остановку, скачешь дурой – нет автобуса. Вот и тащись, Олеся, пешочком до больницы. Ненавижу Евстигнеевку! А все мама… Знаете, как мы в этой дыре оказались?

– Нет, – поддержала я разговор.

– Папахен мой, долдон, узнал, что деревня под снос запланирована. Вроде тут олигархи поле для гольфа делать хотят. Значит, жителей выселят и хорошие квартиры дадут. Мы тогда в Истре жили, в однушке, втроем. Вот отец и подсуетился, поменялся на избу. Сарай, е-мое! Сортир во дворе, зимой с горшком живем, чтобы по снегу через огород не бегать. И ведь говорила ему мама: «Игорь, проверь, точно в Евстигнеевке поле будет? Не ошибись!» А папахен в ответ: «Молчи, баба! Ты дура! У меня повсюду начальники друганы, в каждом кабинете свои пацаны сидят». И получилась полная жопа! Поле построили, только в Нахабине. Евстигнеевка как жила, так и живет, а мы из однушки в Истре в сарай угодили. Папахен помер, а нам с мамой мучиться. Красиво?

– Кто такая Жанна Бирк? – перебила я медсестру.

– Подруга моя. А че?

– У нее редкая фамилия.

– Нельзя, что ли, такую иметь? – агрессивно спросила Олеся.

– Не кипятись. Просто я слышала про Жанну Бирк, но ей сейчас должно быть немало лет, по возрасту она совершенно не годится тебе в закадычные подружки.

– А, так вы, наверное, про ее бабку слышали, – неожиданно заулыбалась Олеся. – Жанку в ее честь назвали. Прикольная старушка, как начнет про свою жизнь рассказывать, заслушаешься! Не то что моя мать, у той ну ничего интересного: в школе отучилась, замуж выскочила, меня родила – и ку-ку, помирать скоро. А у Жанкиной бабки прямо кино! У ней муж был Феликс… Его убили и ограбили… Унесли огромную ценность – попугая. Дорогого! Бандиты знали, что у Феликса статуэтка будет. В поезде напали!

Я схватила Олесю за руку.

– Адрес Бирк знаешь?

– Конечно.

– Говори!

– Улица Ленина, дом пять.

– В Москве есть такая улица? Я думала, остался лишь Ленинский проспект, – изумилась я.

– Бирк живет в Палашовке, – уточнила Олеся. – Туда надо ехать на маршрутке. Это городок, где наша клиника находится. Но можно и пешком, напрямик через лес.

– У Жанны есть телефон?

– Конечно, – снисходительно кивнула Филимонова, – у каждой уважающей себя девушки есть мобильный в сумке.

– Сделай одолжение, позвони ей и предупреди о моем приезде.

– Нашлась хитрая! Стану я на вас деньги тратить!

– Да, конечно, ты права. Скажи номер, с моего аппарата звякнем.

– Ну ладно, – после некоторого колебания согласилась Олеся.

Я вытащила из кармана сотовый и удивилась:

– Отключился!

– Так нажмите на кнопочку сверху. У меня похожий был, – авторитетно заметила Филимонова, – неплохая моделька, но дешевая. Моя круче! Во, глядите, самый последний вариант. Офигенных бабок стоит! Мне все девки завидуют, круче ни у кого нет!

Я пропустила хвастливые речи девчонки мимо ушей.

– Почему аппарат не включается?

– Батарейка села, – подсказала Олеся.

– Точно! Давно не заряжала телефон. Послушай, позвони по своему мобильному, а я оплачу расход.

– Тысяча рублей, – не растерялась будущий кардиохирург.

– Что за тариф такой?

– Не хотите, не надо.

– Ну ладно, я согласна.

– Сначала бабки!

Кипя от негодования, я открыла кошелек, выхватила из него купюру и только тут увидела трубку, которой хвасталась Олеся. Аппарат выглядел вызывающе дорого: корпус не пластиковый, а обтянутый красной кожей, заднюю панель украшали стразы, кнопки походили на леденцы.

– Прикольная штучка, – пробормотала я. – Сколько стоит?

– А не знаю, – кокетливо дернула плечиком Олеся. – Это подарок.

– Кто же потратил такую уйму денег?

Филимонова загадочно усмехнулась.

– Познакомилась с парнем, он и отвалил.

– Повезло подцепить олигарха?

Олеся выпятила вперед хилую грудь.

– Я красавица!

– Верю.

– Умею себя подать в выгодном свете.

– Отлично!

– Кирилл сразу влюбился.

– Его зовут Кириллом?

– Ага.

– И как с ним связаться?

– Зачем?

– Дай мне номер телефона щедрого кавалера!

– Чего привязались? Отстаньте! Вот Жанке я звякну, раз договорились, не подведу.

– Олеся, – сказала я, – присвоение принадлежащей другому человеку вещи называется воровство!

– Вы о чем? – сделала шаг назад девчонка.

– Я близкая подруга Даны Гарибальди и вижу у тебя в руках ее мобильный.

– Ни фига подобного! – нервно воскликнула Филимонова.

– Дорогая, лучше не спорь. Смотри, вот тут крепилась цепочка, которую оторвали, когда брали телефон. Сильно сомневаюсь, что кто-то из твоих одногодков способен приобрести столь дорогую вещь, тем более подарить ее. А если все же ты не врешь… То в комплекте с аппаратом непременно идет особая зарядка, она тоже покрыта красной кожей и усеяна блестящими камушками. Можешь ее предъявить? Нет? А у Гарибальди она осталась и имеет тот же номер, что и телефон. Простое сравнение цифр сразу прояснит дело. И тогда ты беседой с Грибковым не отделаешься! Нехорошо сажать труп в кровати, надевать ему на нос очки и включать телик. Но мелкое хулиганство сошло тебе с рук, а вот с телефоном будет сложнее. Это уже воровство. И, учитывая стоимость мобильного, в особо крупном размере. Пара лет за решеткой навсегда похоронят твою мечту о кардиохирургии!

Олеся заплакала.

– Тетенька, я нечаянно, – сквозь слезы заявила она, изображая первоклашку.

– Давай сядем в тихом месте, – предложила я, – и спокойно побеседуем, без чужих ушей и глаз.

Глава 21

Тихое место нашлось неподалеку. Олеся схватила меня под руку, протащила метров двести вперед и втолкнула в деревянную развалюху, стоявшую почти впритык к покосившейся избушке.

– Вы только не орите, – попросила она, – я ничего плохого не сделала. Зачем трупу телефон? Звонить он не станет. Я трубу подобрала и могу пользоваться. Что упало, то пропало!

– Оригинальное понятие о собственности, – мрачно улыбнулась я. – А где ты нашла мобильный?

– В электричке! – лихо соврала Олеся.

– Да ну? – изумилась я. – Однако тебе повезло, лично мне в электричке никогда ничего дороже мятой газеты не попадалось! Расскажи о своей удаче!

Олеся прищурилась.

– Ну, вечером поздно я вхожу в вагон. Гляжу – лежит! Вокруг никого. Че, следовало оставить?

Я молча встала с деревянного обрубка, на который села пару мгновений назад, и пошла к двери.

– Эй, вы куда? – забеспокоилась Олеся.

– В милицию, – спокойно ответила я. – Моя подруга выпала из окна, и в это время сотовый находился у нее в специальном креплении на поясе. И как он потом очутился у девушки Филимоновой?

– Отскочил в сторону, – заявила врунья.

– Потом встал, побежал на станцию, влез в вагон и лег на пол. Там ты его и нашла. Олеся, Дана Гарибальди всегда держала аппарат на цепочке. Лучше скажи правду!

– Мне попадет… – захныкала медсестра, – мать выдерет…