Стриптиз Жар-птицы
Шрифт:
– Какое? – насторожилась я.
– В конверте, – шмыгнула носом Олеся, – без адреса. Его под дверь подсунули, у нас там щель большая. Хорошо еще, что я первая домой вернулась, маму на работе задержали, а то бы скандал случился. Вот гадина!
– Кто? – не поняла я.
– Гарибальди! Здорово, что она из окна выпала! – зло воскликнула Олеся. – Открыла я конверт, а там записка: «Знаю все. Молчание стоит пять тысяч долларов. Если через неделю не получим денег, о вашей тайне узнают все». Ваще с ума съехала! Откуда у меня такие деньги?
– Почему ты решила, что послание от Даны? – поинтересовалась я.
– От кого же еще? – возмутилась
– Пока не очень, – ответила я. – Вообще-то письмо могло предназначаться твоей маме, и автором его мог быть кто угодно.
Филимонова закатила глаза.
– Маманька старуха, ей сороковник стукнул! Какие, блин, тайны? Я про нее все знаю: мужиков у нее нет, денег ни копейки, на уме одна картошка да банки, консервирование. Нет, точно меня пугали.
Я опустила глаза. Если человек совершает не очень хороший поступок, он боится, что об этом узнают люди, и порой теряет способность мыслить здраво. Ну зачем Дане шантажировать девчонку? Думаю, вся Евстигнеевка в курсе материального положения Филимоновых. Скорей всего, Гарибальди не узнала тогда в больнице Олесю – не ожидала ее увидеть в клинике, была озабочена состоянием своей знакомой. Но девушку мучает чувство вины, из-за него она и заподозрила Гарибальди в шантаже.
– И как ты решила с ней разобраться? – ожила я.
Олесин голос задрожал от негодования.
– Она мне гадость сделала, письмо с угрозами подсунула, и я тоже решила ей пакость навалять. Насобирала в пакет собачьего дерьма и хотела в комнату зашвырнуть.
– Креативно!
– Вовсе я не кретинка! – воскликнула Олеся. – Че обзываешься? Еще в Библии написано: окно за окно, зуб за зуб!
– Я не хочу тебя обидеть, слово «креативно» означает «оригинально», и в цитате, которую ты сейчас вспомнила, речь идет не об окнах, а о глазах: око за око, – вздохнула я. – Лучше вернемся к мобильному. Откуда он у тебя?
Олеся сдвинула брови к переносице.
– Ну прошла я к ней в сад, осторожно, спряталась за кусты. Там такие здоровенные торчат, всегда зеленые, пушистые, не знаю, как называются… Стою и думаю, куда лучше пакет запульнуть: через форточку в столовую или дом обойти? И тут, гляжу, Расторгуева…
– Вера?
– Ага. Слоном прет, глаза вытаращила, морда красная, летит к забору. Во облом! Тока ее мне и не хватало, классная ситуация!
– Неприятно, – согласилась я. – И что дальше?
– Я дышать перестала, – тихо сказала Олеся, – Верка умчалась, а я решила, что лучше всего дерьмо Дане в кухню шваркануть, к еде поближе. Вылезла из кустов, пару шагов сделала и… У них там дорожка есть, к гаражу ведет, неширокая, плиткой выложена… Короче, выперлась я на нее и вижу… Ваще охренеть! Гарибальди лежит! На спине! Мертвая! Ну я просто остолбенела! Потом уж сообразила: Верка тоже, значит, ее увидела, потому и унеслась. И тут звук такой, типа скрип противный, сверху! Я башку задрала, а тама в мансарде окно распахнуто, рамы качаются… Тут меня и стукнуло: Гарибальди самоубилась, удирать надо. Расторгуева-то не дура, живо смылась, никому неохота с ментами общаться. И намылилась я бежать, развернулась, гляжу – мобила лежит. Дорогущая! Эксклюзив! Не сломалась от удара. Ну я ее и подобрала. Не сразу домой ломанулась, а сюда, в сарайчик. Тут и телефон разглядела. Вот здесь обрывок
цепки болтался – небось оборвалась, когда Дана на землю шлепнулась. Тут я и сообразила, как мне свезло. Гарибальди из окошка навернулась, значит, никому про аборт не растреплет. А еще крутую мобилу получила! Мне все девки в больнице обзавидовались, ни у кого такого телефона нет. Ну и приврала я немного, рассказала, что парень подарил. И чего плохого сделала?Я потрясла головой. Что за дурацкая история с письмами? Кто в Евстигнеевке шантажирует людей? Кому известны их тайны? Настю, учительницу, изнасиловали в лесу, и она, получив послание, покончила с собой. Может, кто-то наблюдал из укрытия за надругательством, побоялся вступиться за Настю, а потом решил подзаработать на ее несчастье? Ладно, пусть так. Но Вера Расторгуева и Грибков устроили себе любовное гнездышко на чердаке, где их никто не мог подстеречь. Олеся поехала в первую попавшуюся клинику. Хотя…
– Кому из подруг ты рассказывала об аборте? – спросила я у Филимоновой.
– Ваще молчала! Уж не дура! – фыркнула Олеся.
– Может, советовалась по поводу выбора медцентра?
– Не, просто поехала в Москву и по газете искала, где подешевле, – объяснила девушка.
Я встала.
– Хорошо, я поняла. Отдавай сим-карту!
– Еще чего! Она денег стоит! – возмутилась Олеся.
– Мобильный ты украла, – напомнила я, – но я его назад не требую. Мне нужна лишь сим-карта Даны. Там лист контактов.
Филимонова насупилась.
– Не, ту я выкинула.
– Симку Гарибальди выбросила?
– Да.
– Зачем?! Она мне так нужна! – растерянно повторила я.
Олеся удивилась:
– Только тупорылый оставит чужую карту! Конечно, я новую купила!
– И куда дела ту, что принадлежала Гарибальди?
– В сортир швырнула. В яму на огороде. Можете слазить, поискать, – схамила Олеся.
Я только вздохнула. Пропала надежда порыться в телефонной книжке Даны. С одной стороны, это плохо, но с другой… Я все больше убеждаюсь, что объектом преступления была Жозя. Именно ей хотели за что-то отомстить. Вполне вероятно, что некто ждал подходящего момента не один год. Бывший сотрудник института, подчиненный Матвея Витальевича, наконец понял, что без Даны жизнь старухи Колосковой превратится в ад, и сумел подстроить несчастный случай.
А еще мне в голову пришла новая мысль. И Расторгуева, и Олеся считали Дану шантажисткой. Вера пошла к Гарибальди, чтобы попросить ее о молчании, Олеся хотела отомстить Дане, зашвырнув ей в дом пакет с фекалиями (отвратительная затея, хулиганство!). А что, если есть человек, тоже получивший письмо с угрозами и требованием денег, и вот он решил убить Дану, которую тоже счел шантажисткой? Кто еще мог получить подобное послание?
И что мне теперь делать? Как поступить? Как определить, кто объект преступника – Жозя или Дана?
Глава 22
– Так я пойду? – спросила Олеся.
– Поехали, – приказала я.
– Куда? – испугалась Филимонова.
– К твоей знакомой Жанне Бирк.
– Зачем вам Жанка? – изумилась Олеся. – Она дура!
– Вроде вы с ней дружете, – напомнила я. – На мой взгляд, не очень красиво так отзываться о своих знакомых!
Олеся накуксилась:
– А че? Это ж правда! Всем известно. Вот я, например, за фигом в медучилище пошла? Думаете, приятно там учиться? Ничего хорошего! После первого курса нас на практику отправили, в больницу.