Стриптиз Жар-птицы

– Хуже будет, если тебя обвинят в соучастии в убийстве! – рявкнула я.

– Ой! – испугалась Олеся. Нахалка уже не изображала страх, похоже, ей и впрямь стало не по себе.

– Где ты взяла телефон? – насела я на нее.

– Нашла!

– Не ври!

– Не, правда!

– Не смей рассказывать охотничьи истории про электричку.

– В саду увидела, – прошептала Олеся.

– В каком?

– Ну… там, – махнула она рукой.

– Мне что, из тебя клещами каждое слово вытаскивать? – обозлилась я. – Чей сад?

– Гарибальди, – прошептала Олеся.

– Что ты там делала?

– Ну… э… ваще… гуляла!

– На чужом участке?

– Ой! Пожалуйста, не кричите!

– А ты не ври!

– Говорю правду!

– Всегда? В особенности ты правдива сейчас, – засмеялась я. – Действительно, ничего удивительного, Дана обожает пускать на свою территорию посторонних! Ее сад – общественный парк! Значит, так! У тебя есть выбор: либо прекращаешь лгать, либо я вызываю ментов. Но только не надейся, что я обращусь к идиоту Грибкову. Позвоню своим приятелям в Москву, приедет бригада с Петровки. То-то твоей маме радостно станет, когда на дочь наручники наденут.

Девушка издала стон.

– Все из-за Феди!

– Какого Феди? – не поняла я.

– Федор Баландин, красивый, умный, – снова захныкала Олеся. – Он недавно из тюрьмы вышел. У Феди деньги есть! Его за ерунду посадили, он не виноват был, менты дело сфабриковали. Федя спокойно шел домой со смены, а тут они, волки позорные, на машине! Схватили его – и в отделение. В кармане у него пистолет нашли. Ну там экспертизу сделали, выяснили, что из ствола какую-то девку убили, вот и запихали Федю на семь лет. Но он ни при чем! Оружие ему менты подсунули…

Олеся продолжала с жаром рассказывать о несчастной судьбе Баландина, я молча слушала излияния дурочки. Я не один год была женой майора милиции и знаю, что порой сотрудники МВД способны подтасовать улики. Известно мне и то, что иногда с задержанным заключают договор: ты берешь на себя пару дел-глухарей, а мы беседуем с соответствующими структурами. И уголовник мотает срок на хорошей зоне в качестве библиотекаря. Или преступнику обещают посодействовать при оформлении условно-досрочного освобождения. Бывает и по-другому. Отчаявшись упрятать за решетку опасного бандита, который умело организовал себе алиби, оперативники ухитряются подсунуть ему пакетик с героином и отправить-таки в заключение. Но такие нарушения закона случаются не часто, зато подавляющее большинство уголовников обожает твердить о «ментовском беспределе». Если послушать тех, кто находится на зоне, то они все белые ангелы. Наверняка и Федор Баландин из их числа.

Выйдя на свободу, он нанялся строителем и сейчас отделывает коттеджи. С Олесей он познакомился полгода назад, вскружил глупышке голову. Причем до такой степени, что девушка решила выйти за Феденьку замуж, а для начала привести его домой, познакомить с мамой.

В отличие от дочери мать не обделена умом и сообразительностью, поэтому она сказала Олесе:

– Чтоб его духу в моем доме не было! В загс отправишься через мой труп!

Олеся попыталась привычно закатить скандал, но мамуля, всегда исполнявшая капризы доченьки, проявила твердость и заявила:

– Ты еще несовершеннолетняя. Вас без моего согласия не распишут. Начнешь давить, отправлю к дяде в Воркуту. Уж он-то племяннице шахтерскими методами ум куда надо вколотит! Только бандита мне в зятьях не хватало! А если узнаю, что ты с ним спишь, мигом в милицию мерзавца сдам, и его за растление малолетних посадят.

Олеся притихла, но отношений с Федором не прервала. Домой Филимонова кавалера привести не могла, Федор же живет в вагончике вместе с девятью парнями, поэтому парочка устроила себе убежище на свежем воздухе. Баландин построил шалаш на задах деревни, и любовники проводили там свободное время. Все было хорошо до начала августа, а потом Олеся поняла, что беременна. Глупышка пришла в восторг и не преминула сообщить новость жениху.

– Теперь сыграем свадьбу, – ликовала Филимонова. – Иначе я буду мать-одиночка, а это, по стариковским понятиям, ужасный позор. Мамаше теперь некуда деваться! Собирайся!

– Куда? – уточнил Федя.

– Пойдем ко мне, хватит в шалаше прятаться, – радовалась Олеся, – устроимся с комфортом.

– Нет, – отказался любовник.

– Почему? – насторожилась девушка.

– Вид у меня не самый лучший, – опустил глаза Баландин. – Я прямо с работы, в джинсах, ботинки нечищеные, небритый. Произведу плохое впечатление, лучше нанесу визит в среду.

– Но сегодня воскресенье! – воскликнула Олеся.

– В понедельник на стройке аврал, – пояснил Федор, – нас уже предупредили, что придется работать до полуночи. Во вторник дадут получку, я съезжу в Москву, сбегаю в парикмахерскую, куплю себе костюм, тебе колечко, будущей теще коробку конфет и заявлюсь красиво. Пойми, первая встреча с родственниками очень ответственное мероприятие.

– Да, милый, ты прав! – взвизгнула дурочка и обняла его. – Значит, в среду, в восемь вечера.

– Жди меня! – велел Баландин и ушел.

Больше Олеся его не видела. Утром в четверг Филимонова не поехала на занятия, а помчалась на стройку. Там отыскала прораба и узнала, что Федор еще в понедельник взял расчет, собрал нехитрые пожитки и был таков. Сказал начальству, что жена заболела.

– Федор имеет законную жену? – чуть не упала Олеся.

– Ну да, – кивнул прораб, – она к нему пару раз приезжала.

Стараясь не разрыдаться, Олеся поторопилась в Москву. Купила газету, отыскала объявление «Аборты в день обращения. Анонимно. Недорого. Наркоз» и рванула по указанному адресу.

Реклама не подвела, операцию сделали быстро, никаких бумаг не оформляли. Около четырех вечера Филимонова очнулась, села на кровати и увидела на соседней койке бледную девушку, которую рвало в таз.

– Вау, тебе плохо! – испугалась Олеся.

Соседка только застонала, и тут в комнату вошла женщина, которая с порога зашумела:

– Лена, что за дурь была обращаться сюда? Есть же приличные места!

Олеся замерла. Она сразу узнала даму – это Гарибальди, ее соседка по Евстигнеевке. Разумеется, никакой дружбы Филимонова с Даной не водила, но в лицо ее прекрасно знала.

Пока некстати появившаяся односельчанка отчитывала девицу, Олеся, сделав вид, что хочет умыться, прикрыла лицо полотенцем и выскользнула в коридор. Филимонова очень надеялась, что Дана ее не узнала, но в душе все равно шевелилось беспокойство. А ну как Гарибальди все же сообразит, кто только что сидел на койке, прямиком отправится к матери Олеси и расскажет, в клинике какого профиля встретила дочь соседки?

Неделю Филимонова тряслась от каждого шороха, а потом успокоилась. Похоже, ей удалось вовремя вытащить хвост из мышеловки. А потом пришло письмо.