Студентус вульгарис

— Мне плевать, как это будет выглядеть! Я хочу, что бы они тоже страдали, как и мои дети! Альвеар!

— И как я организую им сердечные страдания? Ты что, смеёшься?

— Организуй любые.

— Хм… — забарабанил пальцами в задумчивости император по крышке стола, — … ну… На днях корпус маршала Шайву уходит в восточные провинции… Разобраться с этими недоумками. Могу отправить их вместе с ним. Места там не очень. Пусть поживут месяцок — другой на голой земле, в палатке. Это не в столице сидеть. Проветрятся. И от тебя подальше будут. Ты довольна?

— Мало.

— Слушай, но я же не могу вот так вот, с бухты-барахты наказывать практически детей? Которые виноваты только в том, что имеют смелость любить, кого им хочется. А? Анжи? Ну хватит. Остановись!

Императрица поджала губы и промолчала.

Эри

Скриип колеса-а! Ветер и грязь дорог…

Грязи, правда, не было. Была ранняя весна. Деревья, в дымке наклёвывающейся зелени, голубое небо, ветерок, пахнущий водой, яркое, уже припекающее солнце… Красота! Я удобно сидел в сиденье на крыше своего «сухопутного крейсера» и, вытянув ноги, смотрел на расстилающуюся впереди дорогу. Четвёрка тяжеловозов, не скажу что бы бодро, но и, не рвя жилы, тянула его по дороге. Всё шло пока хорошо. Мой «домик» оказался не настолько тяжёл, как я опасался. Где-то посредине его строительства, мне пришла в голову ещё одна мысль — а зачем мне в нём, собственно, столько грузовых ящиков? Если бы да, то большое количество пространства под продукты питания, дрова, корм для лошадей — автономия и несомненный плюс, но я же маг, владеющий заклинанием «невидимого кармана»! Я же всё в него могу сложить! Сказано — сделано! И конструкция была в очередной раз подвергнута корректировке. В результате появилось место для второго слуги, вертикальная внутренняя лесенка на крышу, а на крыше сиденье под съёмным тентом. Этакая небольшая смотровая площадка. Второго слугу я взял из соображений гигиены. Как-то мне однажды вдруг представилось, как одними и те ми же руками: и навоз, и лошади, и уборка, и вынос туалета, и готовка… Причём при том, что воды с собой будет не так уж и много. Как-то мне не комильфо стало. Как там повар руки мыть будет? Не следить же постоянно за ним? Двое слуг — более подходящий вариант. Один — на грубые работы, а второй — на более деликатные, связанные с приготовлением пищи. Совсем не хочется в дороге животом маяться. Целители в отряде, конечно, будут, помогут. Но если причину не удалить — то так и будешь всё время бегать. То в туалет, то к ним… Да даже и без этого. Ну, брезглив я. Чего тут.

В представление публике моего средства передвижения я постарался внести некий элемент театральности. В назначенное время, я, лёгкой походкой, небрежно, вышел на площадь перед парадной лестницей, назначенной точкой сбора. На ней уже толпились отбывающее, их навьюченные мешками лошади, некоторое количество родителей, студенты — провожающие, студенты — зеваки, и кто-то из преподавателей. Короче — было людно. Яркие наряды гостей, серые и тёмные дорожные костюмы отъезжающих, разноцветные студенческие мантии, лошади, различных мастей и размеров. Шум, гам, разговоры, толкотня. Запах навоза, лошадей, духов и дыма очага из «Стекляшки». Центральный двор университета кипел жизнью. Явление моё в этой сутолоке никто не заметил, но когда всех выстроили в одну шеренгу дабы сосчитать и толкнуть напутственную речь перед отправкой, тут-то я и «всплыл». Картина следующая — лошадь, наездник, сумки… лошадь, наездник, сумки… лошадь, наездник, сумки, и… улыбающийся я. Без лошади. Без сумок. Один, на голой поверхности, с коротким стеком в руках.

— Эриадор Аальст! — громко выкрикнул читающий по списку помощник главного эконома.

— Я! — не менее громко отозвался я, сделав «грудь колесом» и приняв лихой и бравый вид.

Пауза. Разглядывание. Недоумение.

— Ээ… А где ваша лошадь, господин Аальст? Сумки… Где… всё?

— В пути.

— Что значит… в пути?

И тут, как будто кто подгадал, со стороны ворот раздался ЗВУК. Не грохот, нет. ЗВУК солидных колёс, солидно катящихся по каменным плиткам. Этакой глухой гул. Здоровенный чёрный фургон, мелькая красными спицами шести высоченных колёс, въезжал на площадь. На облучке, в чёрном костюме и такой же широкополой шляпе сидел кучер, управляя четвёркой чёрн… Эй! Эй! А это что ещё за рыжая скотина?!

Один из тянувших фургон тяжеловозов был… рыжим, портя весь антураж. Я же хотел, что бы всё было в одной цветовой гамме! Рыжего я не планировал! Не было его! Откуда?

Фургон между тем заложил по площади нехилый радиус и величественно, аки супертанкер направился ко мне. При приближении, стало видно, что на нём есть рисунки. У входной двери, слева и справа от неё, в полный рост, красовались два скелета, весело оскалившись блестящими черепушками. Над дверью, надпись — «Привет из тьмы!». По стенам фургона, там и сям, из-под лака были видны страшные рожи, нарисованные так, что становились заметными только при пристальном разглядывании.

— Вот, — не оглядываясь, небрежно махнув рукой назад, на остановившийся позади фургон, сказал я, — моя лошадь.

Тишина. Потом площадь разом взбурлила, обмениваясь впечатлениями.

— Это? Лошадь?

— Даже не одна, а четыре… как видите.

— Но… так не принято.

— Не принято… что?

— Вы должны ехать на лошади.

— Но, я, собственно, на ней и поеду.

— Вы поедите в карете.

— Это нюанс, на который совершенно не стоит обращать внимания. Я внимательно ознакомился с предписанием. В нём нет конкретного указания на то, что я должен обязательно трястись верхом. Там сказано — должен прибыть к такому-то и тогда-то… и всё! А на чём и как — совершенно без разницы! Почитайте.

— Хм… Такая большая и тяжёлая карета наверняка отстанет от верховых…

— Ну вот когда это случится, тогда и будете с меня спрашивать… А пока ведь ничего не произошло, не так ли?

— Ну что ж… Коль вы так уверенны в своём решении… Пожалуйста, — пожал плечами мой собеседник, — а зачем вы так его разрисовали? Вы не боитесь, что люди будут от вас шарахаться?

— Именно с расчётом на это, — радостно оскалился я, — защита от воров.

— Вы что, думаете, что кто-то полезет к магу? Да ещё к тёмному? Серьёзно? — искренне удивился помошник эконома.

— Мало ли кого по дорогам носит… Особенно по военным. А я, если честно называть вещи своими именами, ещё совсем не маг. Я им пока только числюсь. Первый курс. Ну какой из меня маг? Да из всей нашей команды, какие мы маги?

Я напустил на себя скромный-скромный вид.

— Но с вами едут настоя… Эээ… опытные маги. И старшекурсники.

— И кто именно из них будет сторожить моё имущество, господин магистр?

— Ммм… и всё же… в таком виде… ехать по землям империи… Ну, не знаю. А что по этому поводу сказал ваш преподаватель? Он что, согласился?

— Какой именно преподаватель?

— Ну, уж не госпожа Элеона, конечно. Хотя и её мнение было бы интересно услышать.

— Магистр Николас уехал. Кто-то где-то внезапно умер… а госпожа магесса ещё не видела.

— А! Вот как, значит! Ну не знаю, не знаю… Можно ли вас выпускать в таком виде… Я доложу господину ректору… как он решит.

На этом и разошлись. После пересчёта голосов, сверившись со списком, дело было передано в руки ректора. На пару слов, сказанных почтительно наклонившимся к нему помощником эконома, тот бросил в мою сторону недовольный взгляд, секунды три посмотрел, и коротко мотнул кистью руки — «Не до того мол, оставь!». Ну и отличненько…

Мотедиус с первой площадки лестницы, немного наклоняясь над перилами, произнёс короткую напутственную речь, пожелал всем успехов «в ратном деле» и дал знак отправляться. Похоже, с облегчением. Площадь, было угомонившаяся на время его речи, вновь «взбурлила». Провожающие ринулись к отъезжающим, видно разом вспомнив о каких-то срочных, недоделанных делах.

— Эри! Где ты взял это чудовище?

— Махнул, не глядя.

— Махнул?

— Поменял.

— На что?

— На деньги!

— Да ну тебя!

Оборачиваюсь. Ко мне подходит Стефания, ведя в поводу невысокую пегую кобылку, с большими седельными сумками по обоим бокам.

— Какие у тебя штанишки, — прокомментировал я вслух её светло-коричневый дорожный костюм, — и ноги, и талия и… попа. И лошадь хороша… выглядишь — просто отлично!

Стефи хмуро уставилась на меня. Ну не нравилось ей ходить в штанах! Они шли в разрез с её внутренними установками, выработанными ещё, похоже, в детстве. Однако занятия у Бастиана требовало как раз их ношения. Исходя из этой необходимости, в них влезла вся женская часть первого курса. Кто-то с восторгом, кто-то с неудовольствием. Стефи была из недовольных.