Студенты. Книга 2

Последующие дни работа полностью захватила Савву Николаевича, и он попросту забыл о повестке. Телефонный звонок застал его на лекции. Савва Николаевич посмотрел на номер звонившего, соображая, чей это? Незнакомый, может, по срочному делу. Савва Николаевич, извинившись перед аудиторией, включил связь.

— Савва Николаевич, это вы?

— Да, я! С кем имею честь…

— Это следователь Таран Илья Юрьевич. Вы должны были сегодня быть у меня на беседе в 15 часов, но вас нет… Может, вы повестку не получили?

— Ах вот оно что… Извините, но я сейчас на лекции. Давайте перенесем нашу встречу на 17 часов, если не возражаете?

— Хорошо, договорились, я вас жду, — ответил, судя по голосу, энергичный, молодой человек.

— Извините, господа студенты, милиция, так сказать, при исполнении, не мог не ответить…

В пять вечера Савва Николаевич уже был в кабинете следователя. За столом сидел молодой человек в гражданской одежде. Откинувшись на спинку стула, он внимательно разглядывал Савву Николаевича.

— Извините, профессор, что пришлось вас побеспокоить, но, как говорится, служба. Садитесь поближе ко мне, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

— Я вас слушаю, в чем, собственно, дело?

— Савва Николаевич, возбуждено уголовное дело по факту взятки на сотрудника вашей кафедры, Синичкина Егора Алексеевича, — важно произнес следователь, наблюдая за реакцией профессора.

Савва Николаевич не ожидал такого поворота событий. Он лишь удивленно приподнял правую бровь, не сказав в ответ ни слова.

«А он тертый калач, — сделал вывод следователь. — Ни один мускул не дрогнул на лице. Да и вообще, впечатление такое, что ему все равно, по барабану, как говорится сейчас. Посмотрим, посмотрим, как он отреагирует, когда узнает об ответственности за подчиненного. Надо будет припугнуть. Хотя стоп! Таких тигров простым набором страшилок не запугаешь».

— Савва Николаевич, вас разве не удивил факт взятки вашим сотрудником и что господин Синичкин привлекается к уголовной ответственности? — как можно более вежливо спросил следователь профессора.

— Почему же, мне жаль, если это так. Егор Алексеевич замечательный преподаватель, очень порядочный человек, — ответил неторопливо Савва Николаевич, решив, что с этим молодым и напористым следователем ухо нужно держать востро. Все они мнят из себя, если не Шерлока Холмса, то по крайней мере следака не ниже, чем герой телесериала про капитана Сергея Глухарева.

— Порядочные люди не берут взяток, — тут же отреагировал следователь.

— Берут, я думаю, многие, иначе бы коррупции в стране не было, — равнодушно возразил Савва Николаевич.

— Вы хотите сказать, что ничего страшного нет, если ваш преподаватель, сотрудник кафедры вымогает взятку, — сделав упор на слово «страшного», как бы с удивлением произнес следователь.

— Я считаю, что платить доценту кафедры хирургии 15 тысяч рублей в месяц — это действительно «страшная» правда нашей сегодняшней жизни. Плохо, очень плохо, когда работник моей кафедры не может на зарплату прокормить семью. Насколько мне известно, у Егора Алексеевича двое детей и жена на инвалидности. Он вынужден подрабатывать дежурантом в клинике по ночам, а днем обучать студентов и еще заниматься научной деятельностью. Кстати, Илья Юрьевич, доцент Синичкин один из лучших хирургов не только в области, к нему ездят на операции из других регионов. Он приносит очень много пользы. Но тарифные ставки таковы, что на талант не рассчитаны…

— Но, мне кажется, профессор, вы все же не должны защищать, а тем более поощрять взяточничество на вашей кафедре, — с едва заметной усмешкой произнес следователь.

— Да ладно вам, Илья Юрьевич, мораль мне читать, что мы должны, а что не должны. Если бы Синичкин по-настоящему брал взятки, давно миллионером бы стал. А вы посмотрите, как он живет: в двушке семья из четырех человек, компьютер и телевизор в комнате да холодильник «Ока» на кухне, вот и вся его обстановка. Его денег едва хватает, чтобы свести концы с концами, и если он взял, как вы считаете, взятку, в чем я сильно сомневаюсь, то от безысходности. Егор Алексеевич в долгах как в шелках, да еще в кредитах, жене нужно покупать дорогостоящие лекарства. А на что?

— Я сейчас расплачусь, профессор, — не то с издевкой, не то с сарказмом ответил следователь. — Так можно оправдать любое воровство. А разве оправдывает воровство наш гуманный российский суд?

— Посмотрите по телевизору, почитайте газеты, какие только дела не заводят на «богатеньких буратино». Все они кончаются «пинком». Не мне вам говорить. Даже дошло до того, что стали за мошенничество в особо крупных размерах давать девять лет условно, — произнеся это, Савва Николаевич сделал паузу, чтобы лучше воспринималось.

Но на следователя сказанное не произвело никакого впечатления. Он как бы отмахнулся от этих слов, как отмахиваются от надоевшей мухи.

— Ну что Вы все заладили условно да условно. Не мы сроки даем, а суд. Мы свое дело сделали, а уж судить не нам… И потом, Савва Николаевич, почему вы так защищаете своего преподавателя? Он преступил закон, пусть отвечает. Или у вас какие-то особые отношения с ним? — перевел разговор следователь.

— На что вы намекаете, молодой человек? — поднял глаза на следователя Савва Николаевич.

— Ни на что, просто интересуюсь.

— Тогда давайте перейдем к делу. Что конкретно от меня вы хотите? — сухо произнес Савва Николаевич.

— Можно и к делу. Я вынужден взять у вас показания как непосредственного руководителя кафедры, на которой работает Синичкин.

— Ну что же, давайте, если это не противоречит закону. Кстати, может мне пригласить адвоката? Надежнее будет, а то вы можете бог весть чего нафантазировать…

— Не вижу пока необходимости. Вы лично, профессор, ни в чем не обвиняетесь и не подозреваетесь. В общем-то, для вас это формальность, не более… Я буду задавать вопросы, а вы отвечать.

Савва Николаевич кивнул.

— Итак, давайте по порядку. Ваша фамилия, имя, отчество, год рождения.

Когда формальная сторона протокола была составлена, следователь начал задавать вопросы касательно его взаимоотношений с Синичкиным. Савва Николаевич отвечал: да, нет, не знаю, не видел… и все в том же духе.

Следователю такая краткость ответов явно не понравилась, и он стал задавать наводящие вопросы. Савва Николаевич, стараясь не раздражать молодого следователя, преисполненного чувством превосходства и власти над сидящим перед ним известным ученым, отвечал по возможности точно, но лаконично.