Стукач и его палачи
Шрифт:
– А что случилось?- спросил Васенин
– Да это случается каждый раз, когда Звонарёву поручишь выполнить самое пустяковое задание. Когда будем с ним решать вопрос по существу? Ну не тянет он на должность участкового. Что это за рапорт? «Ознобишин по улице Азовская, 5-17 не проживает. Выписался в неизвестном направлении». Даже должность свою и то лень полностью написать. Ну что это за абракадабра: «уч. уп. Кед. ГОВД, л-нт» и непонятная подпись. С соседями не поговорил, не выяснил установочные данные сожительницы и где она в настоящее время, какие были отношения с соседями и целый ряд других
– Ты не кипятись,- попросил полковник. – У него есть и положительные качества: примерный семьянин, не злоупотребляет спиртным, хороший спортсмен, и по составлению протоколов за мелкое хулиганство в числе правофланговых.
– А ещё не курит,- язвительно дополнил сказанное начальник уголовного розыска.
– Я тебя понимаю,- сказал Александр Фёдорович, - но в кадрах меня не поймут. Скажут: нужны более веские основания.
– Напоить мне его что ли?- в сердцах сказал Пархоменко.
– Ладно. Переговорю с кадровиками. Это всё же их участок работы. Действительно, дилетантство в нашем деле – непозволительно. Лучше скажи, что нового добыто по делу?
– В том-то и загвоздка, что из-за таких вот Звонарёвых приходится заниматься дублированием. А время идёт. След есть. Но он пока не имеет чётких границ. То, что должен был сделать Звонарёв теперь должен вновь делать другой человек. Поручил эту работу Зотову.
Ходить из квартиры в квартиру, подниматься по этажам в каждом подъезде пятиэтажного дома – работа не пыльная. Вот только к концу этих хождений ноги начинают гудеть. Но что поделаешь – это одна из многих составляющих работы сыщика.
Обход свой Зотов начал с первых этажей. В первой квартире, проверив паспорта, стал интересоваться, нет ли жалоб, расспросил, кто на площадке живёт в соседних трёх квартирах. И так в каждом подъезде от первого до пятого этажа. Кто-то был скуп на слова. Кто-то наоборот очень словоохотлив, но не в тему. А Сергею Викторовичу очень хотелось, как можно больше узнать о жильце 17-ой квартиры, да так, чтобы этот его интерес жильцы не заподозрили. Вот и плёл он кружева, интересуясь семьями, злоупотребляющими спиртным, подростками и многим другим, что должно интересовать работников милиции. Так, идя из квартиры в квартиру, добрался до 16-ой. Хозяйкой квартиры была Аделаида Ивановна Коврова. Она долго рассматривала удостоверение человека представившегося старшим лейтенантом Зотовым. Потом спросила:
– А собственно, вы с каким вопросом ко мне?
– Паспортный режим проверяю, а заодно и интересуюсь дебоширами, хулиганами. Вас-то соседи по подъезду, по лестничной площадке не обижают?
– Бог миловал. Правда, иногда соседи в 17-й пошумят...
– И давно шумят?
– Да несколько месяцев, как поселились.
– Квартиру купили?
– Да нет, квартиранты.
– Хозяину или хозяйке квартиры бы пожаловались.
– Да нет их тут. В Норильске они. А жаловаться особых причин не было. Не то, что на предыдущих. Тот хоть и милиционер, на супругу часто руку поднимал.
– Чего же уехал? Двор, смотрю, в стороне от дороги…
– Уехал он неожиданно.
– Что и обстановку
не забрал?– Всё оставил покупателям. Да нужно сказать, что и мебель была не ахти.
– Но его жена, свои вещи наверняка забрала?
– Во-первых, не жена, а сожительница. А во-вторых, когда он уезжал, Насти уже не было. Плохо они жили. Уехала Настя от него к матери в Алтайский край. Потом примерно с месяц назад мать Насти приезжала: искала дочь. И удивилась, что дочери здесь нет.
– Чего же Настя уехала, и больше не приезжала?
– Почему же? Приезжала. Квартира-то фактически куплена на деньги матери Насти. Вот она и приехала вновь решить этот вопрос. А потом снова уехала.
– И что вы посоветовали матери Насти?
– А что я могла посоветовать, коль сама не знала, где Настя может быть. Посоветовала сходить к Наталье Фирсовой.
– Так это мать Насти нашла покупателей на квартиру?
– Нет, продавал Анатолий. Вскоре после того, как мать уехала.
– А фамилию Насти помните?
– Сазонова.
Хозяйка 23-ей квартиры Наталья Фирсова, как только разговор зашёл о семейных дебоширах в подъезде, сразу оживилась.
– Сейчас, слава Богу, тишина. А то покоя не было от этого Ознобишина. Такой ревнивец. Я в его семью вхожа не была. Его сожительница Настя близкой подругой тоже. Так, когда благоверный её колотил, приходила поплакаться.
– Колотил-то за что?
– Настя узнала, что у Анатолия есть любовница. Устроила сцену. Попросила освободить квартиру. А у него один аргумент: кулак.
– Так может напраслину на мужика возвела?
– И вы туда же? Милицейская солидарность.
– Вовсе нет. Эту фамилию от вас впервые слышу.
– Вот, говорите, «напраслину». А я сама эту выдергу видела.
– Что, такая вульгарная?
– Нет, личико смазливое.
– Почему же «выдерга?».
– Да это я так, из женской солидарности. Сама измену пережила. Может, она и хорошая. Только зачем же на чужого мужика бросаться, как на амбразуру?
– Стало быть, имя и фамилию разлучницы знаете?
– Фамилию не знаю. А имя редкое: Натэлла.
– А мать Насти к вам, зачем приходила?
– Хотела найти Анатолия, поговорить.
– А он, что, в этой квартире уже не жил?
– Так у этой Натэллы, видимо, и находился. Но где она живёт, я не знаю.
– Стало быть, это ваше предположение?
– Можно сказать и так. Но думаю, от истины оно недалеко.
– И что вы матери Насти посоветовали?
– Сходить к Веронике в ГУИН.
– А к вам Анатолий приходил?
– Два раза. Всё клинья подбивал. Как же? Одинокая. С квартирой.
– А новых хозяев квартиры, где проживали Анатолий с Настей, знаете?
– Видела один раз, но разговаривать не пришлось. Они здесь очень редко появляются. Поселили квартирантов.
– Которые шумят?
– Это вам соседи сказали? Может, и шумят. Только ко мне этот шум никогда не доходил. Ни разу не слышала.
Назвав в отделе кадров ГУИН имя сотрудницы, капитан Зотов убедился, что в розыскной работе везенье тоже имеет место.
– Я и есть Вероника,- сказала сотрудница.