Ступени в вечность

— Ты слишком мало знаешь о мире, в котором живёшь, чтобы понять меня, женщина.

Ведатель стал необычайно мягок. Даже задумчив.

Маритха никак не могла переварить сказанное.

— Моя смерть… для Великого… лучшим исходом… Да это глупость какая-то. Подлый навет! Великий, он не может хотеть… моей смерти! Он же… он же… он необыкновенный!

— Разве ты не слышала, что я сказал? — Он опять уселся рядом с Маритхой, так и не покинувшей своего места на полу. — Я не сказал «он хотел». Я сказал «стала бы лучшим исходом для него». Раванга не желает смерти никому, это правда. Но правда также и в том, что он не знает, что с тобою делать. И если бы Бессмертные озаботились тобою сами… Она облизала пересохшие губы.

— А ты… Для тебя моя смерть…

— Для меня она значит ещё годы поисков. Многие, долгие. Поисков, быть может, бесплодных. — Он улыбнулся одними губами, сам снял кувшин с подноса, подал ей. — Мне не нужна твоя смерть, Маритха.

— А нельзя его вернуть, наш договор? — с надеждой спросила девушка, принимая у него и кувшин, и тяжёлую широкую чашу.

— Ничего нельзя сделать таким, как было. Точь-в-точь. Но можно заключить иной.

— Почему другой? Чем тот был плохой? — насторожилась она.

— Тем, что время несётся сквозь Нити, меняя все. Прежние условия ты отвергла, значит, у этого договора другие исходники. Я готов требовать от тебя больше за свою помощь, и ты… Ты теперь, быть может, тоже ждёшь другой помощи. Другого желаешь.

Больше! Он готов требовать больше! Вот она, ловушка!

— Нет никакой ловушки.

Хозяин жилища небрежно раскинулся рядом на шкурах, наблюдая за борьбой Маритхи со своим голодом, то и дело устремлявшим её взгляд к подносу.

— Когда я встретил тебя, ты знала намного меньше, чем сейчас. И это при том, что и сейчас ты не знаешь почти ничего. Тогда ты могла оказать мне услугу, даже не узнав об этом. Все, что тебе для этого было нужно, — это отправиться со мною на Ту Сторону в совершеннейшей безопасности и пройти той дорогой, что я укажу. Получила бы за это своего Игана. Если он тебе ещё нужен. И все! Условия исполнены!

— Исполнены… — пробормотала Маритха. — Ты-то от меня намного больше хотел поживиться. А говорил: я щедрый!

— Я щедрый, женщина. В меру этого мира. Никто не сделает больше, чем обещал тебе Аркаис. Даже и того не сделает.

— Это ещё кто? Ничего он мне не обещал! — взвилась девушка.

— Это я.

Он тихо смеялся, поглядывая на Маритху, сбитую с толку.

— Ты даже моего имени не спросила. Даже не подумала. Хочешь договариваться с незнакомцем?

— Будто бы мне легче станет от твоего имени, — пробормотала Маритха и, к удивлению, вдруг почувствовала облегчение. — Имя, это так, слово просто. А ты, как был незнакомец, так и есть.

— Это правда, — он хмыкнул.

Неожиданно легко она, наконец, решилась подтянуть к себе поднос и впилась зубами в тонкую сухую лепёшку, политую чем-то густым, терпким и бодрящим.

— Я голодная, очень голодная, — спохватившись, принялась с набитым ртом оправдываться перед хозяином.

Он только кивнул. Ещё бы, сам предлагал. А теперь, опершись на локоть, смотрел на неё, как на какую-то диковинку.

Маритха же, отбросив всяческие опасения, набивала живот на тот случай, что вновь поесть придётся не скоро. С такими-то делами. Да и ночное приключение к тому же… Горакха бы съела, вместе с панцирем.

Ведатель усмехнулся её глупой мысли. На этот раз Маритха простила ему подслушивание. Сама прыснула, расплескав воду из чаши.

Он терпеливо дожидался, пока девушка насыщалась, молчал и после, когда зарумянившаяся от забродившего молочного сока Маритха отодвинулась от еды. Все, про что говорил ей Ведатель, смешалось, спуталось в голове. Кроме одного: теперь она сама себе не хозяйка. Или к Игану нужно пробираться вместе с Ведателем, сослужив ему какую-то непонятную службу, или обратно под руку Великого возвращаться, в каменную клетку, под неусыпный глаз Тангара. Первое, ох, как боязно. А второе ненавистно. Великий говорил — с Ведателем быть нехорошо… А с Великим, как оказалось, не так уж безопасно. А если не соврал этот Аркаис, если смерть Маритхи Раванге так уж на руку? Осмелев от пьянящего напитка, она не удержалась.

— Вот ты мне имя своё говоришь, а Великий иначе называл. Я помню!

Он ничуть не рассердился.

— Саис… Так меня называли, женщина. Когда-то. Очень давно.

— Так как тебя по правде? — неизвестно зачем настаивала она. — Которое настоящее?

— Оба мои.

Его рот снова кривился в усмешке. И вновь он разглядывал девушку, как диковинного зверя.

— Так не бывает! — упрямо тянула своё Маритха.

— Это ещё почему? Меняется человек, а с ним и имя его. Только подобные тебе застывают, топчутся на одном месте от рождения до самой смерти.

Опять издевается!

— Может, у тебя ещё припасено. Одно там, другое, — начала она злиться вновь. — А может, много?

— Конечно.

Да он просто забавляется, глядя на неё! Ну уж нет! Это почему она себя в обиду давать должна? Раз ему так уж нужно… что-то… от неё.

— А чего ты надо мной смеёшься? Все время! Забыл, что ли: не только мне от тебя дело нужно!.. Да… — Маритха внезапно остановилась. — А дело-то какое? Что всем от меня нужно? Может, ты хоть скажешь? Великий, он обещал… но все откладывал, откладывал, пока… поздно не стало. Может, скажешь мне, наконец?

— Не скажу. Может, все-таки расположишься на подушках, наконец? — подхватил Ведатель.

Девушка покачала головой. Нет, раз он так.

— Что ж…

Он перебрался на подушки сам, удобно уселся, вытянул ноги.

— Ладно, значит, Великий скажет. Когда меня отсюда заберёт, — с досадой отрезала Маритха.

— Удивлюсь, если так и произойдёт, — откликнулся Ведатель. — Есть вещи, которых лучше не знать. Пустое любопытство до добра не доводит.

— Ничего себе, пустое… Это же моя Нить! Ты же видишь, — начала она упрашивать, — у меня теперь жизни никакой нет. А из-за чего? Я не знаю даже. Неужто мне и знать не положено? Нить, вон, чуть не оборвали… — Голос задрожал уже непритворно. — А если б с тобой не встретилась, то и Корка б за мной не охотился… и хозяин его тайный какой-то. И в мешок, уж верно, тоже бы не посадили. От тебя ведь прятали…

— От того, что свалишь на меня все свои беды, меньше их не станет, — безразлично ответил Ведатель на её горестную мольбу. — Это правда, я тебя нашёл. И равная правда в том, что Раванга только мною был озабочен, не тобою. Поначалу. А потом услышал… то, чего не надо было. А потом в песню твоей Нити вмешался Первый хранитель, глупец Тангар. И Покровитель не так уж прост, и Васаи, Ведатель его. Раванга хоть и велик без меры, но в делах людских порой понимает плохо, Маритха. Помни об этом. Слишком далёк его постоянный разговор с Бессмертными от нашей суеты… Не стоит никого винить понапрасну. Так легла твоя Нить. Такие узлы сплелись. Тебе и так и так пришлось бы плохо.

— Это что, так в песне поётся?

Маритха почему-то вспомнила его слова. О Нитях и песнях.

— Может, и так.

Его ухмылка сразу растаяла.

— И что же мне теперь делать? — взмолилась девушка. — Скажи…

Он легко пожал плечами:

— Думай. Решай. Это же твоя Нить.

— Легко сказать, решай… — Маритха подняла на него глаза, полные упрёка. — Ведь это ты во всем виноват! Вот и скажи.

Проклятье! Узел на его Нить! Он снова усмехнулся!