Ступеньки, нагретые солнцем

Рядом садится старушка, она держит на поводке белую кудрявую болонку.

— Бэби хочет побегать? — наклоняется старушка к болонке. — Бэби не будет выходить на проезжую часть? Не будет подходить к бульдогу? Не будет убегать далеко?

Старушка отцепляет поводок, Бэби радостно несётся по дорожке.

— Отдыхаете? — спрашивает старушка Галину Ивановну. — Сейчас все такие переутомлённые.

— Да, вот сижу.

— А вам шум не мешает?

— Какой шум? Ах, этот? Нет, я не реагирую. Привыкла.

— На заводе, наверное, работаете? В шумном цехе?

— В горячем цехе, — отвечает Галина Ивановна.

— Что вы говорите! Вредное производство? Вы такая хорошенькая…

— Ну что вы, — смущается Галина Ивановна. — Я люблю свою работу. Конечно, у меня не всё получается.

— Простите… Я не вижу Бэби. Бэби! — Старушка зовёт, волнуется, а Бэби ввязался в драку с двумя большими собаками.

Старушка убегает разнимать, а Галина Ивановна остается одна. Ей хочется в этот синий вечер посидеть, подумать.

Директор Вячеслав Александрович на педсовете, как всегда, говорил о каждом классе. И Галина Ивановна волновалась, ожидая, когда он начнёт говорить об её пятом «Б». Перед Вячеславом Александровичем Галина Ивановна всегда робеет, как ученица перед учителем. И сама себя за это ругает. Она напоминает себе, что она взрослый человек, педагог. Она окончила педагогический институт с отличием. И работала в ПТУ. Она справлялась с работой, добросовестно относилась к своим обязанностям так написано и характеристике. Почему же, когда она встречает директора Вячеслава Александровича, она смущается, как будто в чём-то виновата?

На педсовете Галина Ивановна села у самой двери, подальше от стола Вячеслава Александровича. И тут же сама себе сказала: «Могла бы сесть поближе, нечего бояться».

Шёл педсовет. Завуч Роза Семёновна читала сводку успеваемости. Высказывались учителя. О хороших учениках говорили немного, с ними и так, без разговоров, было всё в порядке. Говорили о слабых учениках много и подробно. О том, что им надо подтянуться, что с плохими оценками пора кончать, что многие учащиеся учатся ниже своих возможностей.

Галина Ивановна ждала, что скажет директор об её классе.

…Теперь она сидит на Звёздном бульваре, слушает, как шумят на горке беспечные дети, у которых нет никаких неприятностей и совершенно никаких забот, вспоминает педагогический совет.

Она опять видит лицо директора, сосредоточенное, непроницаемо спокойное. Именно такое лицо должно быть у настоящего педагога.

Директор говорит об её классе:

«Пятый «Б» — прекрасный класс. Высоко интеллектуальный. Даже Золотцев, обратите внимание, товарищи учителя. А всё потому, что классный руководитель Галина Ивановна Мартынова работает с классом творчески. Галина Ивановна педагог молодой, опыт у неё небольшой, а вы посмотрите, какие огромные сдвиги произошли в пятом «Б», даже с Золотцевым. Он совершенно неузнаваем. В нём появилась усидчивость, скромность, вежливость. А как мы намучились с этим учащимся в своё время. Вот что значит найти индивидуальный подход к каждому ученику, именно к каждому!»

Над головой Галины Ивановны пролетает невидимый самолёт. Рычит мотор в тёмном небе, плывут огни — зелёный и красный. На горке звонкий голос кричит:

— Отдай санки! Отдай, говорю, по-хорошему!..

Галина Ивановна постепенно возвращается к действительности. Если бы директор Вячеслав Александрович сказал сегодня о ней хоть что-нибудь похожее! Она бы тогда была самой счастливой учительницей в мире. Но, к сожалению, он не сказал ничего такого. Это была просто мечта. Мало ли что придумается человеку на бульваре со сказочным названием Звёздный.

А как было на самом деле?

На самом деле директор сказал совсем другое:

— Пятый «Б». Ученики могли бы учиться лучше, многие учатся ниже своих возможностей. Многие несобранны, особенно Золотцев. Конечно, и понимаю, вы, Галина Ивановна, педагог ещё неопытный. Но вы же учитель. Значит, должно быть творчество, терпение и, конечно, индивидуальный подход. Одно дело — Агеева, другое — Золотцев. Пока поздравить вас, Галина Ивановна, не с чем. Успеваемость класса оставляет желать много лучшего. Дисциплина тоже.

— А что Золотцев? — забормотала Галина Ивановна. — Почему-то как что, так Золотцев.

И в эту минуту за дверью кабинета директора, где проходил педсовет, раздался истошный крик:

— Вика! Чечевика! Овсянка!

Галина Ивановна вздрогнула, покраснела, как девчонка.

Все засмеялись. Завуч сказала:

— Иллюстрация к вышесказанному. Золотцев в своём репертуаре.

А директор посмотрел на Галину Ивановну с юмором и сказал:

— Не расстраивайтесь, Галина Ивановна. Воспитание — процесс постепенный. Может быть, когда-нибудь мы все будем гордиться, что Борис Золотцев учился в нашей с вами школе. Станет великим человеком, очень может быть. А пока — терпение и, конечно, индивидуальный подход.

От сочувственных слов директора слёзы подступили вдруг к самым глазам. Только этого не хватало — расплакаться на педагогическом совете. Она низко опустила голову. Директор в это время говорил уже о другом классе. По коридору с топотом носился Золотцев…

Становится холоднее, Галина Ивановна встаёт со скамейки, но идёт почему-то не в сторону метро, а туда, где всё ещё слышны крики и смех. На широкой и высокой белой горе издалека видны тёмные, быстро движущиеся пятна.

Она поднялась наверх, остановилась недалеко от незнакомого мальчика в вязаной шапке с помпоном. Мальчик, не обращая на неё внимания, посадил младшего брата на санки, а сам сел сзади.

— Поехали! — крикнул маленький.

— Поехали! — крикнул большой.

Он сильно толкнулся ногами — и санки понеслись вниз, а большой мальчик остался сидеть на снегу. Наверное, слишком сильно оттолкнулся, даже слетел с санок. Маленький едет вниз и кричит:

— Саша! Ты где?

— Я здесь! Я передумал!

Самолюбивый.

Девочка съезжает без санок, на фанерке. Фанерка не едет прямо, а крутится, и девочке от этого ещё веселее.

Вдруг раздаётся знакомый голос:

— Галина Ивановна! Здрасте!

Золотцев стоит перед ней. Он радостно смотрит из-под шапки, сползшей на самые глаза. Он держит за верёвку санки, а на санках лежат лыжи. У Золотцева и снегу пальто, брюки, шапка, щёки. Галина Ивановна никогда не видела, чтобы человек так вывалялся.

«Добрый вечер, Золотцев. Тебе, я вижу, весело. А уроки ты выучил?.. И письменные? И устные? Ой, Золотцев! Смотри, Золотцев!»

Она чуть не произнесла эти слова. Она уже набрала воздух, чтобы сказать Золотцеву то, что говорила всегда про его поведение, про невыученные уроки. Он, конечно, не думает о том, что у его учительницы из-за него каждый день неприятности. Зачем ему об этом думать?