Суд и государство

– процедура отвода, основания для которого возникают в случае, когда у члена семьи судьи (супруг или родственник до четвертой степени родства) имеется личная заинтересованность в исходе дела или когда между судьей и одной из сторон существует дружба или явная неприязнь. Рассмотрение отвода судье относится к компетенции первого председателя апелляционного суда;

– процедура передачи дела, которая применяется только по уголовным делам и заключается в изъятии дела из производства суда, к чьей подсудности оно относится, и передаче его в другой суд того же уровня либо в интересах наилучшего отправления правосудия, либо на основании легитимного сомнения в беспристрастности суда. Рассмотрение вопроса о передаче дела относится к компетенции палаты по уголовным делам Кассационного суда Франции.

Указанные положения не касаются магистратов прокуратуры, которые не могут быть отведены, так как прокуратура является по своей природе неделимой. Речь идет о том, что каждый член прокуратуры действует и требует от имени всей прокуратуры: любое действие, произведенное любым из ее членов, имеет те же последствия, как если бы оно исходило лично от прокурора. Из этого принципа вытекает, что в ходе одного производства или одного судебного разбирательства магистраты прокуратуры могут заменять друг друга или полностью сменять один другого в качестве участника производства по тому или иному делу, тогда как судьям это не разрешается – состав суда неизменен.

В то же время магистраты прокуратуры, хотя и являются стороной в процессе, должны, как и судьи, отвечать гарантиям объективной беспристрастности и восприниматься таковыми остальными участниками процесса.

Нельзя не упомянуть, что Высший совет магистратуры опубликовал Сборник деонтологических обязанностей магистратов [88] , который, конечно, не имеет обязательной силы нормативно-правового акта, однако является при этом собранием правил надлежащего поведения и образцовой практики в интересующей нас области.

88

Recueil des obligations d'eontologiques des magistrats. Conseil sup'erieur de la magistrature. Paris: Dalloz, 2010.

Так, например, этот Сборник дает следующие рекомендации:

– беспристрастность при осуществлении судебно-юрисдикционных полномочий не должна ограничиваться одним лишь внешним отсутствием какого-либо предубеждения, но означать также в более фундаментальном смысле действительное отсутствие личной позиции, исходя из чего от магистрата требуется, каковы бы ни были его собственные взгляды, чтобы он оставался способен свободно выслушивать и учитывать все точки зрения, высказываемые перед ним;

– во время исполнения своих профессиональных обязанностей магистрат должен абстрагироваться от любых личных взглядов и избирать линию поведения, пронизанную объективностью;

– судьи не могут ни в своих словах, ни в своем поведении каким-либо образом выражать сложившееся у них убеждение вплоть до провозглашения своего решения;

– в своей судебной деятельности, особенно на подступах к залам судебных заседаний, судьи и прокуроры должны оберегать то впечатление о беспристрастности, которое они оставляют, и не выглядеть в глазах неискушенных лиц находящимися в слишком тесных отношениях между собой, тем более в отношениях сотрудничества, причем та же осторожность должна соблюдаться по отношению к адвокатам сторон и всем иным участникам процесса;

– председательствующий по делу судья, как и представитель прокуратуры, должен общаться со всеми участниками процесса с одинаковой объективностью;

– необходимо избегать участия судьи, обычно осуществляющего специальные функции, в частности в ходе досудебного производства, в рассмотрении по существу уголовного дела в отношении лица, с которым у судьи возникали определенные сложности в предыдущих стадиях процесса.

Если пойти еще дальше, то Сборник деонтологических обязанностей устанавливает принцип, о котором мы уже говорили, что судья пользуется всеми правами, признанными за каждым гражданином, но не может брать на себя в качестве частного лица никаких обязательств, которые приводили бы его к подчинению чему-то другому, кроме закона, и угрожали бы ограничить его свободу в принятии решений.

Так, сборник дает следующие рекомендации:

– реализуя свое право на участие в общественной жизни, магистрат должен следить за надлежащим сочетанием легитимного осуществления своих прав гражданина и исполнения обязанностей, вытекающих из его судебных функций, в связи с чем все его публичные высказывания должны отличаться осторожностью и сдержанностью;

– магистрат всегда должен удостоверяться, что его участие в общественных движениях не имеет никаких точек соприкосновения со сферой его компетенции в составе суда, которому он принадлежит;

– магистрат, разумеется, не вправе принимать никаких подарков, в частности связанных с какими-либо событиями его профессиональной жизни, которые способны нанести ущерб его беспристрастности или заставить усомниться в ней;

– магистрату запрещено давать какие-либо юридические консультации за пределами узкого круга особо близких ему лиц.

1.4. Магистратура: власть государства или власть в государстве, или возврат к старому спору между potestas и auctoritas?

Как уже было сказано выше, во Франции правосудие осуществляется судебными органами, а не судебной властью, о которой нигде не упоминается ни в конституционно-правовых, ни в соответствующих законодательных актах.

Кратко напомним принцип разделения властей. Классическая теория выделяет в рамках государства три главные функции: функцию разработки законов, которая составляет законодательную функцию; функцию правления в соответствии с правилами, предусмотренными законом, которая составляет исполнительную функцию; функцию разрешения споров, которая составляет судебно-юрисдикционную функцию, имеющую, по Монтескье, достаточно ограниченное предназначение быть всего лишь «устами закона».

Иными словами, для отцов теории разделения властей судебная власть была обязательно подчинена двум первым, а судебная практика не могла иметь нормативный характер наравне с законом. Именно этим объясняется то, что магистраты во Франции назначаются, а не избираются и обладают только технической легитимностью, основанной на их юридических познаниях и их беспристрастности.

А как обстоят дела сегодня? Очевидно, что судебные органы обладают на деле реальной властью, быть может, к тому же единственной властью, которая сохраняется в постмодернистском государстве, тогда как исполнительная и законодательная власть утратила основную часть своих прежних прерогатив, находящихся сейчас, в частности, в руках крупных мультинациональных корпораций и международных организаций.

К тому же как можно оспаривать сегодня, что судебная практика является-таки источником права, причем даже в области уголовного права, хотя сообразно традиционному пониманию уголовное законодательство подлежит исключительно строгому толкованию? Одного примера судебной практики Европейского суда по правам человека, чьи решения имеют во французском праве верховенство над внутренними законами, достаточно, чтобы убедить нас в этом.

Самостоятельный орган или власть – эти два понятия, которые могут показаться близкими, таковыми на самом деле не являются, так как если власть основывается на подчинении, то авторитет автономного органа вытекает из его престижа.