Суда не будет

«Маша! — доносился из кабинки под номером восемь мужской голос (он будто пытался без помощи телефонной связи докричаться до находившегося в другом городе абонента). — Послезавтра приеду! Послезавтра! Да! На Витебский вокзал! Нет, не на Московский! На Витебский, поняла?! Да! Встречайте!..» В другой кабинке женщина поздравляла некоего Славу с днём рождения — звуки её голоса переплетались со звуками голоса общавшегося с Машей мужчины и со звонкими детскими криками, что звучали в двенадцатой кабине.

Мужчина пенсионного возраста шуршал газетой, будто проверял её на прочность. Сидевшая с ним по соседству женщина то и дело тяжело вздыхала. Занимавший кресло у самого входа мальчишка шмыгал носом. Я прошёл через зал — суровые взгляды граждан проводили меня и словно просканировали по пути. Я занял очередь к окошку. Прикинул, сколько граждан было в очереди передо мной. Уселся на пустующий скрипучий стул, забросил ногу на ногу — тут же почувствовал на себе осуждающие взгляды пожилых людей.

Вскоре разобрался, что большая очередь скопилась здесь неслучайно. В одном и том же окошке и заказывали междугородние переговоры, и отправляли телеграммы. С улыбкой подумал о том, что женщина оператор за окошком выполняла функцию обычного мобильного телефона. И тут же напомнил себе, что мобильный телефон сейчас — не такое уж обычное дело (особенно в Советском Союзе). Полюбовался на финиковую пальму, что росла в центре зала в большой деревянной кадке. Взял со стола «бесхозную» газету.

«Российская газета» за сегодняшний день. Пробежался взглядом по первой странице. «Сенсация, — гласил заголовок, — на пленуме ЦК КПСС сенсации не произошло, или Как Горбачёву удалось „укротить“ партийную номенклатуру?» Я сместил взгляд на «События дня». Увил там надпись «Пушки делайте сами». Прочёл первые строки: «Закончился визит в нашу страну японской делегации, которая занималась вопросами конверсии. Гости посетили оборонные предприятия ряда городов России…» Я бросил газету на стол.

Пробормотал:

— Японцы на оборонных предприятиях. Ну и бардак творится у нас в стране… товарищи.

* * *

В зале ожидания международного переговорного пункта я просидел полтора часа. За это время сыграл две партии в шахматы с остроносым пенсионером (одержал две уверенные победы). Из разговора женщин узнал о том, что в магазине на улице Танковая завтра «выбросят» «крышечки для банок» (по одной упаковке в руки). Явившиеся с отцом школьники рассказали нам десяток анекдотов на политические темы (явно подслушанные дома «на кухне»). Хмурая пенсионерка поделилась с очередью инсайдом о том, что в Советском Союзе скоро закроют все коммерческие магазины, а «всех этих хапуг» кооператоров отправят в лагеря, как при Сталине.

— Рыков! — прозвучало объявление. — Ленинград. Десятая кабина.

Я не дослушал рассказ сидевшего в двух метрах от меня кудрявого черноволосого мужчины о его службе в Советской армии. Мужчине «посчастливилось» нести срочную службу в Группе советских войск в Германии. Уже четверть часа он вещал о своих армейских приключениях двум сидевшим рядом с ним подросткам. Говорил он громко — его слушала вся очередь. Я прошёл к десятой кабине. Приоткрыл дверь, вдохнул аромат женских духов (до меня здесь общалась с родственником из Владимира большеглазая шатенка). Шагнул в кабину, снял трубку (отметил, что та всё ещё хранила тепло женской ладони). Не услышал в динамике трубки гудков.

Произнёс:

— Алло.

— Алло? — тут же промурлыкал мне в ответ женский голос.

— Здравствуй, Саша, — сказал я. — Рад тебя слышать.

Александра Лебедева узнала мой голос. Она тут же назвала меня по имени и засыпала ворохом вопросов: «Откуда ты звонишь? Как у тебя дела? Почему так долго не звонил?» Её голос звучал бодро и радостно. Саша стойко выслушала мои стандартные ответы на её стандартные вопросы. Перешла к вопросам личным. Я заверил её, что тоже соскучился. Признал, что вспоминаю о ней. Сказал, что в Нижнерыбинске «решил» пока не все «вопросы». Заверил Лебедеву, что «всё идёт, как надо». Рассказал, что у моего брата и у его семейства пока «всё в порядке». Сообщил, что мой план не изменился, что я «как раз» успешно работаю над его осуществлением.

— Я так за вас рада!..

Выслушал Сашины рассказы о её Ленинградских буднях. Узнал, что в начале этой недели в газете опубликовали Сашину статью о махинациях бывшего депутата Ленсовета Васильева (ныне покойного). Александра заверила, что статья наделала в Ленинграде «много шума», потому что Лебедева разоблачала в ней не только Васильева, но и других состоявших сейчас при власти в городе на Неве товарищей. В шутливой форме Саша сообщила, что теперь опасается новых покушений. Она весело описала, как всю неделю отбивалась от звонков с завуалированными под упрёки угрозами и от поздравлений. Сообщила, что устала от телефонных звонков.

На мой вопрос ответила:

— Нет, с папой… на тему твоего предсказания пока не говорила…

Она сказала, что её отец сейчас очень занят на работе — она с ним не часто «на этой неделе» виделась и общалась. Сообщила, что до «тех событий» ещё есть время. Заверила, что обязательно придумает, как и когда «правильно и убедительно» преподнесёт отцу полученную от меня информацию. Я вслух согласился с Лебедевой, что «время ещё есть». Вновь выслушал перечисление тех внешне безобидных вопросов обо мне, которые генерал-майор КГБ Виталий Максимович Корецкий задавал своей дочери. Александра озвучила их, едва ли не как шутку. Сообщила мне и о том, что Сашина мама «обязательно» испечёт для меня печенье с корицей.

Взглянул на часы — сообразил, что примерно в это время я в «ту субботу» вернулся домой.

Сообщил Александре, что время нашей беседы истекло.

— Дима, но ведь мы же с тобой увидимся снова? — спросила Лебедева.

Мне показалось, что она шмыгнула носом.

— Очень этого хочу, — ответил я. — Но не обещаю. Саша, ты сама знаешь, почему.

* * *

От центрального телеграфа я поехал домой. По пути притормозил около автобусной остановки, приобрёл у торговавших там женщин два букета гладиолусов. Подкатил на «копейке» к своему дому, продемонстрировал сидевшим около подъезда любопытным женщинам, что снова переквалифицировался из спортсмена велосипедиста в автолюбители.

Поднялся в квартиру, взял там тетрадь с Лизиным «романом», пестревшим теперь моими карандашными исправлениями. Прихватил из холодильника кулёк с шоколадными конфетами (я изначально купил его в понедельник на городском рынке, чтобы чуть позже вручить племяннице). Прикинул, что за столом во дворе у Вовки уже собралась вся «банда».

Сообразил, что прекрасно помню ту встречу с друзьями. Женька Бакаев тогда приехал первым. Чуть позже прикатил на велосипеде Коля Синицын. Лиза в доме смотрела телевизор. А Надя уселась за стол вместе с нами. Тогда мы в основном говорили о работе. И о моём вчерашнем разговоре с Соколовским — Лёша мне в пятницу вечером позвонил на работу.

«Интересно, — подумал я, — на этот раз он Вовке тоже позвонил?»

Сам себе вслух ответил:

— Позвонил. Если только я своей велопрогулкой на остров не изменил будущее.

Глава 7

Припарковал свою «копейку» около забора Вовкиного дома, рядом с «Запорожцем» Бакаева. Выбрался из салона и тут же заметил отличие новой реальности от той, которую помнил. Во дворе Вовкиного дома, неподалёку от ворот стоял (грустно склонившись вбок) мотоцикл «Ява-350» (модель 634). Его чисто вымытые вишнёвого цвета бока празднично блестели. На руле мотоцикла висел красно-белый мотошлем «интеграл» с откидывающимся визором (похожий на тот, что засветился в фильме «Приключения электроника»). У калитки я заметил, что мотоцикл не новый. Но смотрелся он неплохо. Выглядел броско и нарядно.