Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

Она села на единственный стул. Константин мрачно посмотрел на нее и отвел взгляд, чему-то улыбнувшись. Краем глаза он наблюдал за Рапсодией. Она вытащила маленький мешочек, который принесла с собой, и, достав оттуда серебряную цепочку, найденную в его комнате в Сорболде, протянула ему.

–  Она принадлежит тебе?

Глаза Константина широко раскрылись от удивления, а потом в них появилась паника. Однако он почти сразу обрел прежнюю невозмутимость.

–  Откуда она у тебя?

–  Я нашла цепочку в твоей комнате в тот день.

Его лицо исказилось от гнева.

–  А теперь пришла за выкупом.

Рапсодия удивленно раскрыла рот.

–  Нет, я подумала...

–  Конечно, мне нечем с тобой расплатиться, - прошипел он, и его мышцы напряглись - бывший гладиатор мучительно пытался держать себя в руках.

Он отошел от нее на несколько шагов. Рапсодия с сочувствием наблюдала за ним. Она видела, что Константин пытается побороть гнев.

–  Ты не понял, - быстро сказала она.
– Я пришла вернуть тебе цепочку.

Константин с подозрением на нее посмотрел.

–  Почему?

Рапсодия нахмурилась.

–  Если вещь принадлежит тебе, Константин, ты должен ее получить назад, вот и все. Здесь нет необходимости драться за то, что является твоей собственностью, ты не в Сорболде.

–  Тогда зачем ты ее украла?

Рапсодия проглотила оскорбление.

–  Я ее не крала, - ответила она спокойно.
– И принесла тебе цепочку потому, что наверняка она тебе дорога. Я не собиралась возвращаться в Сорболд, поэтому решила сразу захватить с собой вещи, которые могли бы тебе пригодиться.
– Она подошла к Константину и вложила цепочку ему в руку.

Константин посмотрел на безделушку, его взгляд изменился, в нем появилось новое, незнакомое выражение. Потом он вновь перевел взгляд на Рапсодию.

–  Спасибо, - произнес он новым, непривычно тихим голосом.

Она кивнула:

–  Всегда рада помочь. А теперь не буду тебе больше мешать.
– Она подошла к двери и распахнула ее.

–  Ты права, - быстро сказал он.

Рапсодия с удивлением обернулась к нему, она думала, что разговор окончен.

–  В чем права?

Он опустил глаза.

–  Цепочка действительно мне дорога.

Он явно хотел излить душу, и Рапсодия молча закрыла дверь и, скрестив руки на груди, приготовилась слушать.

–  Это подарок от дорогого тебе человека?

Константин вновь бросил на нее тревожный взгляд, к которому она уже начала привыкать. Он подошел к постели и сел.

– - Да, - ответил он.
– От моей матери.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Рапсодия сообразила, что стоит разинув рот.

–  Ты знал свою мать?

Бывший гладиатор покачал головой, тонкий солнечный луч упал на его светлые волосы, вспыхнувшие золотым огнем.

–  Нет. Осталось лишь отрывочное воспоминание - я и сам не знаю, истинно ли оно.

Она подошла к кровати и села рядом, Константин не отодвинулся и не напрягся - значит, он больше не испытывал к ней неприязни.

–  И что же ты помнишь? Не отвечай, если не хочешь.

Константин пропустил ожерелье сквозь пальцы, и оно засияло в солнечном свете.

–  Лицо женщины, в глазах которой любовь, и этот подарок.

Рапсодия почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она с сочувствием погладила его по плечу, но Константин резко отшатнулся от нее. Рапсодия смутилась.

–  Мне очень жаль, - пробормотала она.
– Я не хотела тебя расстраивать.
– Она встала и вновь направилась к двери.

–  Рапсодия, подожди.
– Константин подошел к ней, но остановился в нескольких шагах. Она опустила глаза, ей совсем не хотелось его волновать. Ты меня не обидела. Я просто не хочу причинять тебе боль и пугать.

Рапсодия встретила его взгляд. Голубые глаза Константина блестели, но выражение жестокости, которое она видела в Сорболде, исчезло. Возможно, даже та маленькая часть демонической крови, которую он потерял, сделала его более человечным.

–  Константин, в том, что произошло в Сорболде, полностью виновата я. Мой план был глупым, а твоя реакция вполне естественной. Я прошу у тебя прощения и надеюсь, что теперь ты понимаешь - я хотела тебе помочь.

Константин кивнул.

–  Я заметил, что у тебя часто возникает такое желание.
– В его голосе появилась глубина, делавшая его старше.
– Наверное, мне именно поэтому так трудно находиться в одной комнате с тобой.

–  Если мое присутствие тебе раздражает, я постараюсь...

–  Нет, не так, - перебил он Рапсодию.
– Скорее, сбивает с толку.
– Он стал смотреть в окно, и по мере того, как розовел закат, его голос становился тише.
– Вероятно, все дело в том, что мне не приходилось встречать таких благородных людей. Я не знаю, как себя вести в их присутствии.

Рапсодия рассмеялась.

–  В мире найдется немало людей, которые посчитают твои слова обо мне ужасно смешными. И у тебя совсем неплохо получается.

–  Это борьба, - сказал он. Казалось, легкость, с которой он говорит о самых сокровенных вещах, удивила его самого.
– Ожерелье не единственная вещь, которая мне нужна.
– Он отвел глаза, и на его щеках заиграл свет заходящего солнца.

У Рапсодии перехватило дыхание, ее бросило в жар. Рука невольно потянулась к горлу. И легла на медальон, который она никогда не снимала. Тут ей в голову пришла новая мысль, и она, расстегнув замочек, сняла медальон с шеи. Когда Константин набрался мужества и поднял взгляд, она показала ему медальон.

–  Похоже, у нас есть нечто общее, - тихо проговорила она.
– Это все, что у меня осталось от матери.
– Ее глаза наполнились слезами.

–  Она тебе снится?

Рапсодия отвернулась.

–  Больше нет, - печально ответила она.
– Раньше она часто приходила ко мне во сне, но теперь - никогда. Я не могу увидеть ее лицо.

–  А мне каждый день снится мать. Но я не знаю, такой ли она была на самом деле.

–  И какой она тебе снится?

–  Доброй. Наверное, это доказывает, что это лишь сон и мои мечты.
– Он вновь уселся на свою кровать.