Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

–  Почему?

Гладиатор посмотрел на нее и иронически улыбнулся.

–  Очевидно, ты не веришь, что черты характера передаются по наследству.

Рапсодия подошла немного ближе, чтобы заглянуть ему в лицо.

–  Ты хочешь сказать, что ты злой?
– Смех гладиатора застал ее врасплох, и Рапсодия подскочила на месте. Дождавшись, когда Константин перестанет смеяться, она серьезно посмотрела на него.
– Я не шутила.

Улыбка исчезла с лица Константина.

–  Даже тебе должно быть понятно, что нас с добротой забыли представить друг другу.
– Он отвернулся.
– Я видел ее издалека, и всего лишь один раз.

Рапсодия посмотрела на свои руки.

–  Возможно, доброта и ты совсем не такие плохие друзья, как тебе кажется.
– Рапсодия почувствовала его вопросительный взгляд и попыталась не покраснеть, но ее постигла неудача, - кровь прилила к щекам. Она смутилась и уселась на стул.

–  Будь добра объяснить, о чем это ты говоришь?

–  Ты мог причинить мне боль в ту ночь, если бы захотел, - сказала она, глядя на его мозолистые пальцы.
– Я знаю, что на тебя подействовал мой страх, я видела жестокий блеск в твоих глазах. Но, несмотря на мир, в котором ты вырос, в тебе осталась способность к состраданию, пусть и в зачаточном виде.

Слова, которые она произносила, показались Рапсодии смутно знакомыми. Она подумала о той ночи, когда Эши появился у нее в Элизиуме:

"Я люблю в тебе то, что ты сумела пережить катастрофу своего мира, жила среди чудовищ, но по-прежнему умеешь находить благородные побуждения у других людей".

Константин грустно улыбнулся.

–  Ты ошибаешься, Рапсодия. Я не собирался отпускать тебя той ночью. И я бы причинил тебе боль, более того, получил бы от этого удовольствие. Ты плохо меня знаешь.

Рапсодия наконец нашла в себе мужество взглянуть ему в глаза.

–  Возможно. Но не исключено, что я знаю тебя лучше, чем ты сам. Ты все еще хочешь причинить мне боль?

Гладиатор встал и отошел в дальний угол комнаты.

–  Пожалуй, сейчас тебе лучше уйти.

–  Как хочешь.
– Рапсодия вновь подошла к двери. Она повернулась и посмотрела на его спину, мышцы которой напряглись, точно сжатые пружины.
– Я не боюсь тебя, Константин.

–  Ко всему прочему ты не отличаешься особым умом. Мне очень жаль.

Она рассмеялась.

–  Ну, не стану отрицать очевидного, но я действительно встречала более жестоких людей, чем ты, они причинили мне чудовищные страдания - тебе и не снилось, на что они были способны. И я в состоянии увидеть разницу между деформированным сознанием и злом. Да, твоя душа изломана, Константин, но она не стала отвратительной и испорченной. Необходимо время и солнце, чтобы очистить ее. И ты станешь как новенький.

Константин выглянул в окно.

–  Если я переживу пытки.

Рапсодия отпустила дверную ручку.

–  Пытки?

Он вновь пристально посмотрел на нее:

–  Не прикидывайся дурой. Ты привела меня сюда; ты должна была знать, что они будут делать.

Она подошла к нему, взяла за плечи и повернула так, чтобы видеть его лицо.

–  Ты говоришь о том, что произошло вчера вечером?

Он попытался высвободиться.

–  Конечно.

Рапсодия вздохнула:

–  Прошу меня простить. Я хотела бы, чтобы тебе никогда больше не пришлось проходить эту процедуру, но обещаю, ты больше не будешь чувствовать боль.

–  Почему они это делают? У меня не раз текла кровь, но никогда из сердца.

Она взяла его за руку и подвела к постели, а сама села на стул напротив него. Потом медленно и подробно рассказала Константину о его происхождении, о ф'доре и Ракшасе и об изнасилованных женщинах, ставших матерями его детей. Мужественное лицо Константина превратилось в застывшую маску, но его глаза сверкали так, что Рапсодия пожалела об отсутствии лорда Роуэна и о невозможности попросить его довести этот разговор до конца. Наконец она поведала Константину о том, как они спасли других детей демона, и о том, что только эта процедура поможет им избежать вечного проклятия. О необходимости отделить кровь их отца и использовать ее для того, чтобы найти ф'дора. Когда она закончила, он вопросительно посмотрел на нее:

–  И ты ничего не знаешь о моей матери?

–  Ничего.

Константин не смог скрыть разочарования.

–  К сожалению, она была лишь одной из многих невинных жертв. Вполне возможно, что она и в самом деле выглядела так, как в твоих снах, и любила тебя, несмотря на муки, которые ей пришлось перенести, чтобы ты появился на свет.

Константин посмотрел в окно, в сгустившиеся сумерки; пока они беседовали, на тихую долину спустилась ночь и накрыла ее пологом тьмы.

–  Я почему-то тебе верю, хотя то, что ты рассказала, звучит почти невероятно.

Она похлопала его по руке.

–  Мне бы хотелось облегчить твое пребывание здесь. Раньше я верила, что смогу.

–  А почему ты решила, что теперь это невозможно?

Рапсодия вздохнула.

–  Смерть моей сестры. Девочка стала первым человеком, которому я попыталась помочь в новом мире, и я же стала причиной ее смерти. Если бы я оставила ее в покое, она была бы жива и сейчас.

Гладиатор повернулся и посмотрел на нее.

–  Откуда ты знаешь?

Рапсодия удивленно заморгала.

–  Уличные крысы умирают каждый день, в Сорболде я сам прикончил нескольких своим мечом, чтобы они не болтались у меня под ногами. Перестань ругать себя за то, что ты попыталась ее спасти, Рапсодия, во всяком случае ты не осталась равнодушной. В конечном счете, это гораздо больше, чем делает большинство людей.

–  А как же ты? Ты прощаешь мне боль, которую я тебе причинила, пытаясь спасти? И готов принять страдания, которые тебе причинили мои благие намерения?

Константин вздохнул.

–  Рапсодия, за всю мою жизнь ни один человек ни разу не пытался мне помочь. Я до сих пор не понимаю, почему тебя беспокоит моя судьба. Но если ты имеешь в виду тот факт, что у меня дрожат руки, когда ты рядом, что с каждой секундой, проведенной здесь, ты подвергаешься все большей опасности, то это моя проблема, которую я должен решить сам. Мы с лордом Роуэном обсудили мое будущее, в котором я не стану причинять тебе боль, - вот что для меня сейчас важнее всего. Я полагаю, будет лучше, если я никогда больше не увижу тебя, только тогда я перестану тебя хотеть. Но я нуждаюсь в тебе хотя бы для того, чтобы поговорить, ведь здесь больше никого нет. Быть может, тебе следует забыть обо мне и оставить меня в покое. Но в одном я могу тебя заверить: сейчас мне гораздо лучше, чем если бы ты не попыталась мне помочь. Возможно, я и заслужил вечное проклятье, но мне бы хотелось избежать такой участи.