Судьба магии. Книга вторая
Шрифт:
Отто кривит губы в ухмылке:
– Я знаю Трир лучше, чем кто-либо другой. Нас не поймают и не увидят, если я этого не захочу.
– Хорошо, утром вы сходите на разведку и вернетесь с отчетом, – соглашается Бригитта. – Если вы не вернетесь к вечеру, мы отправимся за вами.
– Как ты думаешь, Хольда может передавать сообщения? – Корнелия наклоняется вперед. – Она разбудила меня, когда я была нужна тебе тогда. Это было необъяснимое желание попасть в библиотеку, но если ты окажешься в беде в Трире, как думаешь, она сможет сделать что-то подобное снова?
«Да», – мгновенно соглашается Хольда.
Я киваю,
Если мы доберемся до Трира. И Дитер будет там.
Если он захватил город и засел в нем со своими хэксэн-егерями, то…
Я вижу Баден-Баден, наводненный охотниками на ведьм. Я вижу, как мой брат, ухмыляясь в темноте, говорит, что на этот раз неважно, сбегу я или нет. Никого из его солдат нельзя было заставить помочь мне. Они все хотели, чтобы я умерла. Чтобы я страдала.
Так, как Дитер и заставил меня страдать.
Так, как он заставил страдать маму.
Наш ковен.
Рука Отто обнимает меня за плечи, вырывая из когтей страха. Отто прижимает меня к груди. Я выдыхаю, возвращаясь в настоящее, где Алоис смеется над чем-то, что сказала Корнелия.
На этот раз все будет иначе. У моего брата больше нет доступа к своей магии, и все, что он может использовать из моей, будет ничтожно по сравнению с ней. Он не способен повлиять на разум тех, кто служит ему, не способен заразить их ненавистью, которой одержим. С чем бы мы ни встретились в Трире, с кем бы мы ни встретились, мы сможем противостоять этому.
Эта мысль оказывается не так утешительна, как я рассчитывала.
Отто снова сжимает мое плечо.
– Пойдем. Давай немного поспим.
– Вы двое, отдыхайте всю ночь, – говорит Бригитта, когда мы встаем. – Мы будем дежурить. Завтра вам предстоит тяжелая работа.
Отто ведет меня к одеялам, разложенным на краю поляны, достаточно близко к костру, чтобы ощущать тепло, но и достаточно далеко, чтобы оставаться в темноте. Он ложится под одеяло, а я устраиваюсь поудобнее в его объятиях.
Я чувствую раскаты сдавленного смеха, когда моя щека прижимается к его груди, но он ничего не говорит, только поворачивается на бок и прижимается ко мне.
– Это совсем не похоже на нашу первую ночь в лесу, – шепчу я.
Отто что-то в задумчивости бормочет.
– Согласен. Еда здесь намного лучше, чем пайки охотников, – и я не привязана к дереву.
Я намеревалась пошутить. Хотела придать этому моменту легкости, как это делает Алоис, как раньше это делала я, развеивая тьму сарказмом и шутками. Но сейчас, когда я шучу о веревках, что-то скручивает мне живот. Я вдруг чувствую кандалы на запястьях. Чувствую, как натирается до волдырей кожа. Вонь горелой плоти.
Я вжимаюсь в Отто, желая стать еще ближе к нему, пока мое тело не перестанет помнить ту боль и не начнет чувствовать только Отто.
Отто прикасается губами к моему лбу и вздыхает, поднимая руку, чтобы убрать волосы с моего лица. На мгновение он замолкает, запуская пальцы в мои пряди, и это заставляет меня почувствовать себя чем-то драгоценным. Подавляет нарастающую волну паники настолько, что я расслабляюсь и ощущаю теперь только его, то, как вздымается его грудь, когда он вдыхает.
–
Думаю, я уже тогда знал, – шепчет он, уткнувшись мне в плечо.– Что знал? – шепчу я.
– Что ты станешь важна для меня.
Я обнимаю его крепче.
Я хочу попросить его завтра остаться. Чтобы он не подвергал себя риску, отправляясь в Трир. Но знаю, он откажется так же, как отказалась бы я, если бы он попросил об этом, и вот мы в ловушке, оба рискуем, оба боимся.
Три камня и одна искра:Вода, воздух, земляИ огонь в сердце.Мой брат знает, как уничтожить Древо, а уничтожение Древа может уничтожить мир. Остановить его раз и навсегда – это единственное, что теперь важно.
Важнее, чем мой страх.
Важнее, чем мое желание лежать здесь с Отто и никогда больше не вставать.
Важнее, чем узы, которые связывают нас.
Стены Трира не изменились. Не знаю, почему я ожидала, что город будет выглядеть по-другому, но так ведь и должно быть. Если Дитер жив и замышляет попасть в Источник и уничтожить Древо, то высокие серые стены, защищающие его сейчас, должны почернеть от безумия. Они должны дать какую-то подсказку, намекнуть, что ждет нас внутри, раскрыть то, что они хранят.
Вереница путешественников медленно проходит через восточные ворота. Мы с Отто присоединяемся к ним, кутаясь в плащи и шарфы, чтобы защититься от весеннего холода. Стражники медлят, и длинная очередь тянется вдоль стены до старой римской арены.
В тот момент, когда она появляется в поле нашего зрения, мое тело напрягается. Отто следит за моим взглядом, без слов все понимая, и тоже застывает.
Мы можем видеть только камни, отмечающие вход на старую арену. Но там есть дверь, через которую Отто и его охотники затащили меня в туннели акведука под Триром, когда мы еще были врагами.
Теперь горстка хэксэн-егерей в темных плащах наблюдает за рабочими, вытаскивающими камни из дверного проема.
– Мы обрушили туннели, – тихо говорит Отто.
– И они пытаются их расчистить? – догадываюсь я.
Отто пожимает плечами, но на его лице застывает мрачное выражение.
– Это был удобный способ незаметно входить в город и выходить из него. Хотя я и не представляю, как туннели сейчас могут быть безопасны. Странно, что твой брат уделяет большое внимание этому.
– Если он все еще главный, – уточняю я. Должна это сказать. Хотя надежда и очень мала.
Отто отворачивается от рабочих и ласково смотрит на меня.
– Если, – повторяет он.
Но Дитер пережил суд, который хэксэн-егери должны были провести над ним. Что еще невозможного он совершил? Вернул себе высокое положение в обществе?
Вереница путешественников движется, и вскоре мы оказываемся под воротами Трира. На страже стоят хэксэн-егери – где же городская стража? – и бросают оценивающие взгляды на каждого путника. Время от времени они оттаскивают кого-нибудь в сторону, требуя обыскать тележку или сумку. Я не могу сказать, по какому принципу они выбирают людей для проверки, но невольно задерживаю дыхание, когда мы приближаемся к ним.