Судьба Убийцы

Но Любимый не был для него незнакомцем. Я прогнала эти мысли прочь.

– Я была на уроке в учебной комнате в Ивовом Лесу.

Он взглянул на меня хмуро и неодобрительно, бросил короткий взгляд на Капру, и стилус в его руке без усилий начал заполнять бумагу чернильными письменами, ловко управляемый маленькими пальцами. Но Капра заметила паузу. Она подошла и встала над нами.

– Пчелка, ты должна начать с деталей. Где находится Ивовый Лес? И расскажи об уроках и об учителе. Кто был с тобой? На что был похож день? Каждую деталь, каждый момент.

Я медленно покивала головой.

– Я постараюсь.

– Старайся как можно лучше, - предостерегла меня Капра. Потом добавила: – Я пока оставлю тебя на время. Хочу поговорить с Двалией и Винделиаром. Будь уверена, если я обнаружу, что ты лжешь мне, последствия для тебя будут серьезные. Работайте с писарем, пока я не вернусь.

И я рассказывала. Тщательно. Иногда правдиво. Про то, за что им должно быть стыдно, я рассказывала в подробностях. Как Ревел старался стянуть края раны на груди, и как кровь проступала сквозь пальцы. Я рассказала о порванной одежде на женщинах - сейчас я понимала, что это значит. Несколько раз я солгала. Я сказала, что Персиверанс был убит - тут мне хотелось прикусить язык, чтобы это не оказалось правдой. Писарь не задавал мне никаких вопросов, так что я пробиралась извилистыми путями сквозь мою историю, иногда возвращаясь к началу событий. Не смогла удержаться от слез, рассказывая, как Пер пробирался к телам в конюшне. Я рассказала, как прятала детей в кладовке, но скрыла, что мы проникли туда через секретные ходы. Я так затянула свое повествование, что солнечный свет, падавший из высокого окна, из белого стал желтым, а я все еще не закончила описывать налет на наш дом. Было ясно, что моя история – единственное, что вызывало у них интерес из того, чем я располагала. Мне нужно было найти способ использовать это и получить преимущество.

К тому времени я уже охрипла от слез и долгого рассказа. Писарь подошел к охраннику, остававшемуся с нами, и попросил принести воды для меня. И влажный платок - вытереть нос и лицо. Я подумала, что это очень любезно с его стороны.

Но если ты получишь шанс убить его и ускользнуть, ты не должна колебаться.

Я задержала дыхание. Может быть, прежде чем убивать и удирать, я должна постараться убедить их отправить меня домой?

Ты можешь прождать очень долго до того, как они сами дадут тебе свободу. Взять ее, возможно, получится быстрее.

Вода и платок прибыли. И то, и другое было кстати. Потом я продолжила рассказ. Я должна была рассказать о магии Винделиара. Кроме меня, моя история ни у кого не вызывала особых чувств. При имени Винделиара верхняя губа Нопета изогнулась, на миг приоткрыв крошечные зубки. Но затем он продолжил тщательно записывать каждое сказанное слово. Солнечный свет все еще не померк, хотя мне показалось, что он стал слабее, и я призадумалась, сколько же часов прошло.

Капра вернулась в сопровождении Симфи. А чуть позже в комнату вошли Феллоуди и Коултри. Грим Коултри выглядел почти как натуральный цвет, наверное, он недавно его освежал. Симфи нахмурилась и сказала:

– Ты приказала писарю записывать ее историю, не спросив нас. Определенно, нас нужно было известить и допустить к прослушиванию.

Капра медленно повернулась к ней. Она улыбалась.

– Так же, как ты известила меня перед тем, как позволить Двалии организовать побег Любимого? Повторюсь, ты не включила меня в число посвященных в свои планы.

– И я прошу простить меня за эту ошибку. В который раз.

Симфи отрывисто выговаривала слова, будто хотела плюнуть ими в Капру.

– Ах, да. Ты ждешь ответной любезности. Дорогая Симфи, я прошу меня простить, что не сказала, что эта девочка является достойным доверия источником информации о преступлениях Двалии. Дай мне выбрать одно для примера. Надо подумать… Ага. Ты спрашивала про Аларию? Аларию, которую я учила истолковывать сновидения? Алария, мне помнится, была твоей любимицей, Феллоуди. Вы знали, что Лингстра Двалия продала ее в рабство? В каком-то городе Калсиды, столица у них тоже называется Калсидой. Ее продали, чтобы заплатить за проезд на корабле. Об этом мне рассказала маленькая Пчелка. И я сразу же отправилась за подтверждением этого факта, которое получила от Винделиара уже сегодня. И думаю, что за каждый последующий заход будут подтверждаться и другие события из ее истории.

Она жестом отстранила писаря, перевернула стопку его записей и стала быстро просматривать первую страницу. Потом взглянула на меня.

– И где же был твой отец, Пчелка, когда Двалия подошла к вашему дому?

Нет времени думать, нет времени взвешивать, что знала Двалия и о чем она могла рассказать Капре.

– Он уехал в большой город, - ответила я.

– Правда ли, что перед этим он убил человека с собакой? И всадил нож в живот Любимого?

Туманный человек в тот день был в Дубах-на-Воде, он стоял между лавками на улочке, по которой никто не хотел проходить. Туманного человека, как я узнала позже, звали Виндалиар. Я не могла говорить.

Я смотрела на них, а они - на меня. Затем их взгляды переместились на писаря и увесистую стопку бумаги на столе между нами. Мужчины обернулись к Капре, но Симфи сверлила меня взглядом. Ее губы словно стали еще краснее - или, возможно, просто остальные черты поблекли. Через какое-то время она сообразила, что я рассматриваю ее, зловеще улыбнулась мне, и я отвела взгляд, жалея о своей неосторожности.

– И о чем же еще ты смогла поведать нашему писарю, маленькая Пчелка?

Я взглянула на Капру, гадая, должна ли я отвечать.

– Я с тобой говорю! – резко одернула меня Симфи.

Я переводила взгляд с одного на другого, но нигде не находила помощи. На лице Капры отражался холодный триумф. Я глубоко вздохнула.

– Я рассказала о той ночи, когда Двалия и герцог Эллик пришли в наш дом и разрушили мою жизнь. О том, как они убили наших людей, сожгли конюшню и похитили меня.

– Ну, еще бы, - произнес Феллоуди подозрительно, словно сомневаясь в каждом произнесенном мною слове.

Симфи раздраженно сказала:

– Писарь, я желаю взять эти записи почитать на ночь.

– Нет, – отказ Капры был категоричен. – Я прочитаю их первой. Я привела ее сюда и организовала запись. Имею право первой прочесть.

Симфи обратилась к писарю:

– В таком случае сделай копию для меня. Нет, писарь, сделай три копии, чтобы каждый из нас мог прочитать их сегодня ночью.

Теперь уже писарь перебегал взглядом с одного лица к другому, его выпуклые глаза стали еще больше. Дрожащей рукой он указал на кипу исписанных листов и робко начал:

– Но…

– Не смеши нас. Ты прекрасно знаешь, что он не может сделать столько копий так быстро. Они будут у тебя завтра. А сегодня вечером записи мои, – произнесла Капра решительно и одарила всех улыбкой.
– Также я до утра беру на себя заботу об этом славном ребенке.

– Нет, – остальные ответили как один. Феллоуди покачал головой, Коултри встревоженно нахмурился, а Симфи сказала:

– Она пойдет назад в клетку под Замок Четырех. Это общее решение. Никто по отдельности не должен иметь доступа к ней без согласия остальных. Допрос девочки и так уже нарушает соглашение.

– Дитя, спрашивал ли тебя о чем-либо писарь?

Да. Об этом молчок.

– Вы же велели ему не делать этого.

– Вот так. Вы слышали, что она сказала. Здесь не было допроса, я просто дала ей возможность изложить свою историю.

Она повернулась ко мне, губы вежливо улыбались, а в глазах стоял холод.

– Милое дитя, боюсь, я должна буду отвести тебя назад в клетку на ночь вместо обещанного симпатичного маленького домика. Сожалею. Но, как ты видишь, они втроем имеют перевес голосов, мне придется подчиниться.