Судьба Убийцы

Все ходили грустными из-за этого, но возникла и более насущная проблема. Однажды я сидела в гнездышке из смотанного каната - вблизи от носовой части - и задремала. Проснувшись, я увидела наших моряков, почтительно выстроившихся на баке со шляпами в руках. Я не расслышала, о чем именно они просили корабль, но ответ все объяснил: Проказница отказывалась заходить на Пиратские острова. Сколько ни умолял ее капитан, сколько ни упрашивал Бойо, она была непреклонна. Я могла различить древесный рисунок на ее черных кудрях, но когда она качала головой, каким-то образом они шевелились, словно настоящие.

– Когда и как они получат весть, неважно – Кеннитсон от этого живее не станет. Все мы знаем, каким ужасным ударом это будет для королевы Этты, Соркора и всех Пиратских островов. Думаешь, мне плевать на Кеннитсона? Да, он не кровь от крови моей, но мне не все равно. Я знала его отца и, возможно, понимала его гораздо лучше, чем мне самой хотелось. Некоторые из его поступков я уважаю. Тем не менее, я не хочу оказаться в ловушке в Делипае, пока Этта будет бушевать, рыдать и сыпать проклятия. И вам прекрасно известно, что у нее будет тысяча вопросов, за которыми последует тысяча обвинений и упреков. Из-за нее я застряну там на несколько недель, если не месяцев.

– Так что же ты собралась делать? - спросил штурман.

– Я собралась обойти Пиратские острова. Знаю, что вам нужны запасы. Я же не Безумный Корабль, которого не заботило, что станется с командой. И готова пойти на компромисс. Мы можем ненадолго зайти в Бингтаун. Потом я поднимусь по Реке Дождевых Чащоб до Трехога. За Серебром - чтобы стать драконом, которым я должна быть.

– А что со мной?
– спросил приунывший капитан Уинтроу, подходя ближе и присоединяясь к обсуждению. - Что Этта подумает обо мне? Если я не привезу королеве хотя бы весть о смерти ее сына, как тогда смогу вернуться в Делипай?
– он покачал головой. – Придется распрощаться со своей карьерой. Возможно, и с жизнью тоже.

К ним спешили Альтия, Брешэн и Бойо. Не опасались ли они, часом, мятежа на корабле?

Какое-то время Проказница молчала, но затем сказала с твердостью и сожалением:

– Я знаю только, что слишком долго была кораблем. Уинтроу, я в ловушке. Мне нужно освободиться - я это сделаю. И ты тоже должен стать, наконец, свободным. Столько лет прошло. Этта никогда не полюбит тебя так, как она любила Кеннита. Любовь этой женщины завоевывалась холодностью и пренебрежением. Она думала, что раз мужчина не бьет ее, значит, любит. А Кеннит? Он никогда не допускал в себе даже мысли, что она для него – нечто большее, чем подходящая шлюха под боком. Да он к тебе был привязан куда сильнее, чем когда-либо к ней. Уинтроу, ступай домой. И меня отведи домой. Пришло время, когда мы оба будем свободны.

Ответное молчание длилось так долго, что я подумала, не разошлись ли они все. Посмотрев из-под ресниц, я увидела, что Альтия обняла племянника за плечи. Тот поник головой, а экипаж смущенно отворачивался, стараясь не смотреть на него.

– Она права, - прошептал Бойо, - и ты это знаешь.

Но при этих словах Уинтроу смахнул с себя руку Альтии и ушел от всех – от своей семьи и от носовой фигуры подальше. Я сочла, что лучше продолжать притворяться спящей и ни с кем не обсуждать то, что услышала.

Большая часть экипажа Проказницы была с Пиратских островов. Отказ корабля заходить в местный порт обидел и раздосадовал моряков. Я почувствовала, как закипает напряжение, и это меня озадачило. Команде было известно, что решение принял не Уинтроу, а Проказница – так что он, по их мнению, мог с этим поделать? Но когда Пиратские острова показались на горизонте, капитан Уинтроу предложил компромисс. Тем, кто хотел покинуть палубу Проказницы и отправиться в Делипай, он отдал все шлюпки, кроме одной. Хотя, понятное дело, случись с кораблем какое-нибудь бедствие, одной шлюпки на всех оставшихся не хватит.

Несмотря на предоставленную возможность, только дюжина матросов, или около того, решили уйти. Некоторые из тех, кто долго плавал с Проказницей, решили остаться с ней, чтобы увидеть, как она сделается драконом.

– Да потом же можно будет годами байки травить - уж это зрелище я не пропущу, - объявил один из матросов. Услышав это, двое из тех, кто собирался уйти, решили остаться. С остальными Уинтроу попрощался и заверил их, что корабельный счетовод проследит, чтобы им заплатили. А Бойо сказал самому старшему из них:

– Эту вещь я вручаю тебе, чтобы ты передал ее королеве Этте. Все вы, кто покидает корабль, зарубите на носу: она не должна пропасть.

Однако штука, которую он передал, оказалась всего лишь каким-то невзрачным ожерельем с тусклым серым кулоном – странно, матросы при виде него прямо-таки остолбенели. Несколько раз повторили, что пойдут и отнесут прямиком к Этте. Шлюпки были опущены, гребцы налегли на весла, а мы смотрели им вслед. И вот Пиратские острова остались позади.

В эту ночь капитан Уинтроу серьезно напился, а с ним и Альтия с Брешэном. Ночной вахтой командовал Бойо. Компанию ему составили Клеф и еще Пер. Они сидели на баке, рядом с носовой фигурой и распевали какие-то похабные песни. На следующий день свою работу они выполняли с больными лицами и дрожащими руками. Янтарь и Спарк кое-как заменили собой ушедших матросов, а корабль, казалось, плыл почти сам по себе, стремясь поскорее добраться до Реки Дождевых Чащоб.

И снова мне пришлось перенести болезнь, сопровождаемую приступом слабости и не унимаемой дрожью. Когда Янтарь попыталась утешить меня, заверив, что все будет хорошо, я сказала, что уже переживала подобное и хочу, чтобы меня оставили в покое. Кажется, Янтарь была ошеломлена, но вняла моей просьбе. Воду и бульон мне приносил Пер, и когда лихорадка прошла, он попросил капитана, чтобы мне разрешили принять ванну в его каюте. Мне выдали таз, в который можно было встать ногами, тряпку и ведро с нагретой водой. Как же сильно мне хотелось окунуться в горячую ванну! Но Пер объяснил, что поскольку Проказница отказалась зайти на Пиратские острова, пресной воды было в обрез. Как бы то ни было, выданного мне хватило, чтобы я смогла избавиться от большей части шелушащихся ошметков на теле. Под ними я обнаружила новую кожу, на тон ближе к коже Пера, и почувствовала себя намного лучше.

Забавно, как тяжело оказалось переносить скуку нашего бессобытийного плавания. Несколько месяцев каждодневной битвы на выживание – и вот мне практически нечем заняться. Никто не возлагал на меня никаких обязанностей. Снова и снова мне советовали отдохнуть. В часы безделья мне оставалось лишь вспоминать каждую деталь обрушившихся на меня событий. Попытаться осознать произошедшее. Мой отец мертв. Люди, которые украли меня, - в основном, тоже мертвы. Я возвращалась домой в Олений замок, к сестре, которую я почти не знала, и племяннице, которая была младенцем.

Я думала о том, что со мной творили, и о том, что сама творила, чтобы выжить. В некоторые вещи верилось с трудом. Укусила Двалию. Наблюдала, как истекает кровью торговец Акриэль. Стала Разрушителем, убила Двалию, подожгла Симфи и уничтожила все библиотеки. Неужели это была я, Пчелка Видящая?

Мне снились сны - и полные предзнаменований, и совершенно обычные. Иногда было трудно их различить. Вот я иду застенными ходами в усадьбе Ивового Леса, зову отца, но приходит только волк. Торговец Акриэль ползет за мной и кричит, что во всем виновата я. Я пытаюсь убежать от нее, но мои ноги как желе. Вот синий олень прыгает в серебряное озеро, а выскакивает оттуда черный волк. Дюжина драконов взмывает в величественном полете. Вот Двалия стоит над моей кроватью и смеется над тем, что я вообразила, будто смогу ее убить. Мне снилась женщина, которая вспахала огромное поле, и там выросли золотые травы, которые собирают и укладывают в скрипучие телеги. Мне снилось, как мама говорит: «Кажется, что он не любит тебя, но это не так». Снилось, что я смотрю на грандиозный бал в огромной праздничной зале через трещину в стене.