Судьба Убийцы

Но тех записей не оказалось на прежнем месте. И когда я решила осветить место поиска и пошевелила тлеющие угли в камине, то обнаружила, какая участь постигла несчастные листки. В языках разгоревшегося пламени корчились слова на последней странице, врезавшиеся мне в память: «Я всегда буду сожалеть». Я смотрела, как они исчезают, чувствовала, как теряю их навсегда.

Я недоумевала, почему он пишет, а затем всё сжигает? Хочет избавиться от своих воспоминаний? Боится, что если что-то записать, то оно станет важным? Надеюсь, однажды я сяду рядом с ним и потребую, чтобы он рассказал мне все, что помнит о своей жизни, до мельчайших деталей. А я запишу их все - и никогда больше не позволяю огню их похитить.

Из дневника сновидений Пчелки Видящей.

Мы вновь поднялись на борт Проказницы, только теперь это был совсем другой корабль. Альтия, Брэшен и Бойо находились здесь, но прочие члены экипажа Совершенного сошли на берег. Из подслушанных разговоров я знала, что Брэшен проследил, чтобы им выдали денег на первоочередные расходы, а также пообещал, что в ближайшие пару дней им дадут полный расчет и рекомендации для будущих нанимателей. Некоторые из матросов уже много лет не жили на берегу – их домом был Совершенный. Так что большинство сразу же отправилось бродить по докам и искать себе место на других кораблях.

– Почему мы должны отплыть так скоро?
– спросил Лант у Бойо. Мы собрались на камбузе, чтобы не путаться у матросов под ногами, а Бойо как раз зашел, чтобы передать мне посылку, доставленную на корабль. На ней стояло мое имя. Она была завернута в холст и перевязана веревкой. Узлы были тугими, но веревку резать мне не хотелось.

– Уловка для Торговцев. Если мы выдвинемся до того, как Совет проголосует за запрет на превращение живых кораблей в драконов, то об их решении узнать вроде как не успеем, поэтому наши действия нельзя будет назвать неподчинением воле Совета. Такого обвинения не желает ни один Торговец, не говоря уж о признании вины и наложении штрафа. Союз Торговцев Бингтауна серьезно усилил свои позиции, когда непроницаемые корабли подмяли под себя речную торговлю. Если все живые корабли превратятся в драконов, Торговцы Бингтауна не смогут больше доставлять сюда товары из Трехога, Кельсингры и прочих городов Дождевых Чащоб. Торговцы Дождевых Чащоб вынуждены заключать сделки только с владельцами непроницаемых судов, так что мы потеряем свою монополию на товары Элдерлингов. В общем, мы отчаливаем сегодня вечером и на всех парусах летим в Трехог. И надеемся, что Малта и Рейн наше мнение разделяют, поэтому позаботятся о том, чтобы как можно быстрее переправить Серебро в Трехог, - Тут он взмахнул своей розовой рукой, ладонью кверху.
– Как только товар окажется в пути, сделка считается принятой, и как честные торговцы мы обязаны согласиться принять груз.

– А что, они и вправду могут не дать живым кораблям превратиться в драконов?
– спросил Пер.

– Вероятно, нет. Но те, кто не владеет живыми кораблями и думает, что это просто такие говорящие лодки, считают, что они вправе приказывать, а мы обязаны повиноваться. Нам это серьезно усложнит жизнь.

– Так разве они не просто говорящие лодки?
– невинно спросил Пер.

– Нет. Они – наша семья, - серьезно ответил Бойо, а потом понял, что Пер подтрунивает.

Я развязала узел и стянула бечевку. Развернув холст, внутри я обнаружила брюки и куртку. Материал был похож на шелк, а узор был в виде золотых лягушек на фоне зеленых листьев лилий. По яркости красок он напоминал плащ-бабочку. Я провела по ткани руками - она слегка цеплялась за мои обломанные ногти и шершавую кожу.

– Очень красиво. Отложу на вырост. Кого я должна благодарить?

Бойо смотрел на подарок, разинув рот.

– Мою бабушку, - сказал он приглушенно. – А носить можешь прямо сейчас. Это работа Элдерлингов. Одежда подстраивается под обладателя.

– Она в них станет невидимкой?
– спросил Пер.

– Что?

– У нее был похожий плащ с бабочками - он делал человека невидимым.

Бойо вытаращил глаза.

– Значит, когда ты мне рассказывал свои байки, то имел в виду настоящую невидимость? Так и не показал, как это работает, - той ночью, когда Фитц выгнал нас из каюты Янтарь! Ну, когда мы с Кеннитсоном мельком увидели Серебро, - на мгновение он замер, вспомнив своего друга, затем он покачал головой.
– Я думал, ты имел в виду, что она накрыла тебя плащом, а сверху снегом присыпала, чтобы было незаметно, - и, не дожидаясь ответа, спросил: - Он все еще у вас? Посмотреть можно?

Пер покачал головой, а потом до нас донесся крик:

– Бойо! А-ну наверх!
– Это звал отец, и Бойо вскочил на ноги.

– В общем, ответ - нет, невидимкой она в них не станет. Но они стоят небольшого состояния. Примерь!

И он бросился к отцу.

В ту же ночь мы снова были в пути. Швартовы Проказницы соскользнули, а крики помощников начальника порта мы вроде как не расслышали. Ночное небо было ясным, вышла луна, и, поднявшись на палубу, я увидела, что мы не одиноки: вслед за нами шел Кендри.

– Что ж, я рад, что его семья больше не собирается с ним бодаться, - сказал Брэшен, встав рядом со мной. Он посмотрел на мою красивую одежду и улыбнулся. – Ну, разве ты не прелесть?

Тут между нами протиснулся Бойо и осмелился взъерошить мне волосы.

– На удачу!
– шепнул он и побежал дальше. На мачтах Проказницы распустилось еще больше парусов, и мы легко обогнали Кендри.

Пока мы летели вдоль побережья, Пер и Ант несли вахту в «вороньем гнезде», чтобы вовремя заметить погоню. Увидели два корабля - но им было не догнать ни Проказницу, ни Кендри. А когда мы, наконец, зашли в устье реки, Брэшен рассмеялся и сказал, что кислота защитит нас от любых преследователей.

Мы шли на парусах против течения. Я смотрела, как это делается, и восхищалась, а заодно восхищалась и невообразимыми пейзажами. По вечерам наша маленькая компания собиралась за столом. Началось с того, что Пер рассказал мне о своем путешествии из Кельсингры по реке, а за этим потянулись и другие истории. Лант поведал о том, как Пер убил Эллика - и это отличалось от того, что рассказывал сам Пер, моментально покрасневший от похвалы Ланта. Мы вспомнили тех, кто погиб в Ивовом Лесу. Когда Пер рассказал, как мать перестала его узнавать, Спарк расплакалась. Бойо освежил в нашей памяти Совершенного – и не раз мы всплакнули о корабле, ставшем драконами. Я услышала о Малте, с которой мне еще предстояло встретиться, - о ее романе с Рейном, скрывавшимся под вуалью Торговцем из Чащоб, и о том, как они поженились, пережив многие приключения. Когда пришла моя очередь, я робко стала рассказывать, как захватили меня и Шун, об Эллике, о магии Винделиара, о калсидийце. Я даже рассказала им о Торговце Акриэль, о том, как она погибла. Но об убийстве Двалии и Симфи я не сказала ни слова. Любимый-Янтарь тоже держал язык за зубами. Я бы хотела услышать, что этот человек знал о моем отце, о тех годах, которые, по его словам, они провели вместе. Но он молчал.

Какой странный речной пейзаж! Здесь водились птицы с красочным ярким опереньем, а однажды стая визгливых обезьян пронеслась по веткам деревьев у нас на виду. Никто не требовал, чтобы я выполняла тяжелую работу, никто не бил меня, не угрожал. У меня не было причин бояться. И всё равно я просыпалась по четыре раза за ночь, дрожа и рыдая, или была так парализована страхом, что даже не могла вскрикнуть.

– Пойдем со мной, - произнес кто-то однажды ночью, стоя в темноте у моего гамака - и я в ужасе вскрикнула от мысли, что каким-то образом это мне внушает Винделиар. Но это был Любимый. Я пошла за ним на бак, и мы встали вблизи от носовой фигуры, хотя и не на той маленькой площадке, откуда члены семьи Проказницы беседовали с ней. Корабль уже стоял на якоре и был надежно укреплен, потому что из-за переменчивых течений ночью по реке плыть было рискованно.

Я опасалась долгой беседы с ним. Однако он вдруг достал небольшую флейту.

– Подарок от Уинтроу, - объяснил он и начал наигрывать нежную мелодию. Когда она закончилась, он протянул мне свою дудочку и сказал: - Вот сюда надо поставить пальцы. Если звук не выходит, как надо - значит, пальцы не полностью закрывают отверстия. Попробуй взять все ноты по очереди.

Это было и труднее, и проще, чем казалось. К тому времени, когда солнце пробилось сквозь деревья, я могла чисто сыграть каждую ноту. Позавтракав вместе со всеми, я, чтобы никому не мешать, нашла место на крыше кормовой рубки и свернулась там калачиком, собираясь поспать. Словно какая-нибудь кошка, я спала в тепле солнечных лучей, а вокруг меня все работали. Сквозь сон со мной заговорила Проказница.

Это как сцедить из раны яд. Дай волю слезам, подрожи от страха. Сверху на палубе или внутри меня тебе не надо быть сильной. Отпусти то, что тебе приходилось скрывать.

Прежде чем мы достигли Трехога, я научилась играть четыре простых мелодии. А также спать ночью в темноте. Дважды Проказница помогла мне тайно встретиться с Бойо. Сам он об этом не просил. Это корабль сообщил мне, что у парня в локте будто что-то застряло, и он не мог полностью выпрямить руку. Бойо работал наравне с другими и не жаловался, но порхать по такелажу, как раньше, уже не мог. Проказница разбудила меня ночью, и я пошла к нему - он как раз держал якорную вахту. Бойо испугался, когда я, неслышно приблизившись, взяла его за руку.