Судьба Убийцы

И мой отец поднял руку. Смотреть в его изуродованное лицо было все равно что смотреть в лицо самой смерти. Только посеребренная часть была гладкой и нетронутой. Его человеческая рука медленно поднималась, и, наконец, он развернул ее окровавленной ладонью кверху. Потрескавшиеся губы зашевелились.

Любимый.

Он не мог произнести и слова, но я поняла.

Шут тоже понял.

Он поднялся, уронив на землю одеяло, которым укрывал плечи. Снял с руки перчатку и позволил ей упасть. И пошел неуверенно, будто марионетка, чьи веревочки дергает ученик кукловода. Он дошел до моего отца и очень нежно взял его за руку. Потом он наклонился, пока совсем не лег на волка, лицом повернувшись к моему отцу и положив руку ему на спину. Притянул его ближе и затем коснулся серебряными пальцами волка.

На какую-то минуту всё замерло. Затем я увидела, как пальцы Любимого привели в движение мягкий мех на волчьей спине. Озаренные светом костра, тела моего отца и Любимого расплылись и слились. Я почувствовала что-то, чего не могу описать. Как свист ветра, когда дверь открыли, а потом снова закрыли, но происходило это в потоке Скилла и было таким мощным, что я заметила, как Неттл при этом тоже вздрогнула. Один краткий миг я видела свет, лучами исходящий от них - связующая нить, узел на тропе судьбы. И вот всё кончено. Нечто, наконец, полностью завершенное, такое, каким и должно быть.

Их цвета померкли, а волчий взгляд заблестел. Вроде бы постепенно, но в то же время неожиданно они пропали, и остался только волк. Оскал исчез. Волк навострил уши и пошевелил ими. Его широкая голова медленно повернулась. Он поднял нос и понюхал воздух. Какие у него были глаза! Они были тьмой, наполненной великолепием жизни. На одно краткое мгновение в них отразился свет, и они блеснули зеленым. Все мы замерли под взглядом огромного хищника. Затем, как намокший пес, волк отряхнулся, и каменная крошка полетела во все стороны, словно до того он вывалялся в ней.

Его взгляд неторопливо заскользил по нам, на время, останавливаясь на каждом. Последней в очереди была я. Он смотрел на меня одновременно жестко и весело.

Это была изумительная ложь, щенок. А последний обман - самый вдохновенный. Этот талант у тебя от отца.

Он встряхнулся в последний раз.

Я отправляюсь на охоту!

Когти оставили глубокие царапины на камне, когда он прыгнул - не только над костром, но над всеми нами. На секунду он стал смутным движением в темноте. А затем исчез.

– Он сделал это! Он сделал это!
– закричал Дьютифул, сжал Неттл в своих объятиях и закружил.

Нед поднялся на ноги и торжественным голосом менестреля объявил полусонному лагерю:

– И так Волк Запада восстал из камня. И так он восстанет снова, если когда-нибудь народ Шести Герцогств призовет его в нужде.

– Семи Герцогств, - поправила его Кеттрикен.

Глава пятидесятая. Горы.

Думаю, что дорога Скилла в горах надолго переживет людей, Элдерлингов и драконов. Камень помнит. Это то, о чем в давние времена узнали Элдерлинги, и это урок, который они оставили нам. Люди умирают, и память о том, кем они были и что делали, исчезает. Но камень хранит воспоминания.

Из записей Фитца Чивэла Видящего.

– Это плохая идея, - повторила Неттл.

– Это отличная идея, - ответила Кетриккен.
– И это Фитц подал мне ее. Не беспокойся, что я буду слишком снисходительной с ней. Ты знаешь, этого не будет.

Не прошло и дня. Все палатки были убраны. Дьютифул сдался под напором своей матери и, прихватив с собой Проспера и Ланта, со своим Кругом спешил вернуться к королеве Эллиане.

Интегрити и Нед остались. Как и Пер, Спарк и я. Члены Круга Неттл толпились в стороне, ожидая ее. Все стремились вернуться в Баккип, чтобы поделиться своими версиями увиденного. Я уже чувствовала суматошный обмен сообщениями через Скилл с другими Кругами.

Дьютифул отвел взгляд от своих сыновей и посмотрел сначала на меня, а затем на мать.

– Я не боюсь, что ты будешь слишком снисходительна с кем-либо. Я знаю, что ты много лет не допускала этого. Но я скажу откровенно. Даже верхом на лошадях это будет нелегким путешествием для тебя.

Кетриккен поудобнее уселась на серой кобыле.

– Мой дорогой, путешествие домой всегда легче, чем любое другое. Для меня, по крайней мере. А теперь ты должен отпустить нас. Пока есть дневной свет, я хочу этим воспользоваться.

Моя сестра открыла рот, чтобы заговорить. Кетриккен тронулась с места на своей лошади.

– До свидания, Неттл! Передавай нашу любовь Риддлу и Хоуп.

Спарк, которой было не слишком удобно в седле, двинулась следом. Интегрити подъехал к ней. Я услышала, как он сказал:

– Ты привыкнешь.

Нед занял место по другую сторону от нее.

– Не слушай его, - предупредил он.
– Наверняка у тебя все будет сильно болеть сегодня вечером. Если раньше нас не съедят медведи.

– Лживый менестрель, - отметил Интегрити, и все засмеялись, Спарк немного нервно. Мотли, забравшаяся на плечо Неда, как на насест, шумно смеялась вместе с остальными. Менестрель был доволен, что она выбрала его. Но я знала, что она ждет, чтобы украсть одну из его ярких сережек.

Пер стоял неподалеку, держа поводья обеих наших лошадей.

Неттл обняла меня, и я позволила это. Затем я потребовала от себя быть чуточку лучше и обняла ее в ответ.

– Я буду больше стараться, - сказала я ей.

– Я знаю, что будешь. А теперь езжай, пока не отстала.

Пер шагнул вперед, но Неттл сама подсадила меня на лошадь.

– Будь умницей!
– строго предостерегла она меня.

– Постараюсь, - ответила я.

– Присматривай за ней, - велела она Перу и отвернулась. Она не плакала. Я не думаю, что у кого-то из нас еще остались слезы. Она подошла к своему Кругу.

– Уходим, - сказала она им.

И мы расстались.

Я ехала рядом с Пером. У меня была самая маленькая лошадь. Гнедая, с черными гривой и хвостом и со звездочкой на лбу. Мы уже выяснили, что ей нравится кусаться. Пер сказал, что мог бы лучше обучить ее. Сам он ехал на сером мерине. Булавка в виде лисички сверкала на его груди.

Я размышляла об этом: кусачие лошади и булавки-лисички. Вороватые вороны. Как скоро мы сможем отправить за нашими собственными лошадьми, чтобы их доставили в Горы. Что чувствуют друг к другу Спарк и Лант и что теперь им с этим делать. Нед подбирал строки и рифмы.

– Ничего не рифмуется с волком!
– услышали мы его разраженное восклицание.

– Должно быть что-то, - настаивал Интегрити и начал предлагать всякие глупости.

Когда мы покинули каменоломню, я была поражена, обнаружив, что мы находимся на гладкой дороге, почти не тронутой лесом. Дорога Скилла. Я слегка опустила стены и услышала шепот множества путешественников, которые когда-то прошли по ней. Это раздражало. Я снова подняла стены.

– Вы что-нибудь слышали?
– внезапно спросил нас Пер.