Судьба Убийцы

– Речной кабан! Свежая свинина!

Все пришли в движение и скатились с палубы на поиски мертвого животного. Мы разделали его на узком илистом пляже.

В тот вечер мы пировали. Команда разожгла огонь, бросили зеленых ветвей и поджарили полоски свинины в огне и дыме. Свежее мясо привело экипаж в веселое настроение, и Персиверанс был доволен, что его дразнили, как своего. Когда мы поели, огонь, использовавшийся для приготовления пищи, превратился в обычный костер, который отгонял тьму и кусачих ночных насекомых. Лант пошел за дровами и вернулся с охапкой ранней цветущей лозы с ароматными цветами. Спарк дала несколько в руки Янтарь, а затем надела на нее венок. Хеннеси завел непристойную песню, и команда присоединилась к нему. Я улыбался и пытался притвориться перед самим собой, что я не убийца и не отец, оплакивающий потерю ребенка. Но присоединиться к их простому шумному удовольствию казалось предательством по отношению к Пчелке и того, как закончилась ее маленькая жизнь.

Когда Янтарь сказала о своей усталости, я заверил Спарк, что она должна остаться с Лантом и Пером и наслаждаться вечером. Я направлял Янтарь, когда мы переходили через илистую береговую линию и по грубой веревочной лестнице, брошенной через борт Смоляного. Ей потребовалось приложить усилия, чтобы взобраться на провисшие ступеньки в своих длинных юбках.

– Не проще было бы, если бы ты отказался от обличия Янтарь?

Она выбралась на палубу и привела юбки в порядок:

– И кем же мне притвориться тогда? – спросила она меня.

Как и всегда, такие слова вызвали у меня приступ боли. Неужели Шут был всего лишь притворством, воображаемым спутником, придуманным для меня. Как будто услышав мои мысли, он сказал:

– Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо, Фитц. Я дал тебе столько своей истинной сущности, сколько осмелился.

– Пойдем, – сказал я и взял его за руку, чтобы не дать упасть, пока мы оба скидывали грязную обувь. Капитан Лефтрин справедливо требовал держать палубу в чистоте. Я отряхнул грязь с наших ботинок за борт, принес их обратно и повел его в каюту. С берега внезапно раздался смех. В ночи, когда кто-то бросил в костер тяжелый кусок дерева, поднялся вихрь искр.

– Для них неплохо немного развлечься.

– Это верно, – ответил я. Детство было украдено у Спарк и Персиверанса. Даже Ланту удалось пробить брешь в стене своей меланхолии.

Я пошел на камбуз, чтобы зажечь маленький фонарь. Когда я вернулся в каюту, Шут уже скинул вычурное платье Янтарь и был в своем скромном одеянии. Он вытер тряпкой краску с лица и повернулся ко мне со своей старой шутовской улыбкой. Но в свете моего маленького фонаря следы пыток все еще отражались на его лице и руках, как серебряные нити на светлой коже. Его ногти отросли, но были толстыми и короткими. Мои усилия по исцелению и кровь дракона, которую он принял, способствовали восстановлению его тела больше, чем я смел надеяться, но он никогда не станет таким, как прежде.

Но это справедливо для всех нас.

– О чем ты вздыхаешь?

– Я размышляю о том, как это изменило всю нашу жизнь. Я был... Я был на пути к тому, чтобы стать хорошим отцом, Шут.

Да уж, сжигание тел убитых гонцов ночью - отличный опыт для растущего ребенка!
– подумал я про себя.

– Да. Что ж… – он сел на нижнюю койку. Верхняя была аккуратно застелена. Две другие койки, казалось, служили складом для слишком большого гардероба, который они со Спарк таскали с собой. Он вздохнул, а затем признался: – Мне снились сны.

– Да?

– Значимые сны. Сны, которые требуют, чтобы их произносили вслух или записывали.

– И? – ждал я.

– Трудно описать давление, которое испытываешь, чтобы поделиться значимыми снами.

Я постарался быть проницательным:

– Ты хочешь мне их рассказать? Возможно, у Лефтрина или Элис есть перо, чернила и бумага. Я мог бы записать их для тебя.

– Нет! – он закрыл рот на мгновение, как будто запальчивое отрицание что-то прояснило для него. – Я сказал о них Спарк. Она была здесь, когда я проснулся в ужасном состоянии, и я рассказал ей.

– О Разрушителе.

Он помолчал. Затем сказал:

– Да, о Разрушителе.

– Ты чувствуешь себя виноватым из-за этого?

– Она слишком юна для столь тяжкого бремени. Она уже так много делает для меня, – он кивнул.

– Шут, я не думаю, что тебе нужно беспокоиться. Она знает, что я Разрушитель. Что мы идем низвергнуть Клеррес. Твой сон просто повторяет то, что мы все знаем.

Он вытер ладони о бедра, а затем сцепил их вместе.

– То, что мы все знаем, – глухо повторил он. – Да, – он резко добавил: – Спокойной ночи, Фитц. Думаю, мне нужно поспать.

– Тогда спокойной ночи. Надеюсь, твои сны будут мирными.

– Надеюсь, я совсем не увижу снов, – ответил он.

Странно было встать и оставить его там, взяв с собой фонарь. Оставить Шута в темноте. Когда он был в темноте все время.

Перевод осуществлен командой (целиком и полностью на на бескорыстной основе)

Глава десятая. Дневник Пчелки.

К изготовлению дротиков нужно подходить с твердой рукой. Перчатками воспользоваться не получится, и нужно быть предельно осторожным, ибо малейшая царапина может привести к заражению, и паразиты быстро распространятся. Лекарства не существует.

Мною было выяснено, что для медленного и болезненного убийства эффективнее всего использовать сочетание яиц сверлящих червей с яйцами кишечных цепней. Заражение одним видом будет мучить жертву, но не вызовет летального исхода, в то время как совместная атака этих паразитов приведет к самой подходящей смерти для трусов и изменников, посмевших предать Клеррес.

Различные приспособления моей собственной разработки,

Коултри из Четырех.

Спустя несколько дней на борту Смоляного я начал привыкать к тому, что на меня постоянно слегка давит сознание корабля. Мне по-прежнему не нравилось, что корабль узнает о любом сообщении, которое я пошлю с помощью Скилла, но, после некоторых раздумий, я решил рискнуть и установить контакт с домом. На корабельной койке напротив меня сидела леди Янтарь. На маленькой полке рядом стояла чашка с дымящимся ароматным чаем. В тесноте наши колени почти соприкасались. Она со вздохом сняла с головы мокрый платок, встряхнула его, и теперь уже Шут взъерошил волосы, чтобы они высохли быстрее. Они больше не походили на пух одуванчика, как в детстве, но не были и золотыми, как у лорда Голдена. К моему удивлению, среди золотистых волос проглядывали седые, как у старика, пряди, которые росли из шрамов на голове. Он вытер пальцы о юбку Янтарь и устало улыбнулся.

— Ты готов? — спросил я.

— Готов и запасся всем необходимым, — заверил он.

— Как поймешь, если потребуется твоя помощь? Что будешь делать, если меня захватит Скилл-поток?

— Если не будешь отвечать на вопросы, я тебя встряхну. Если не отреагируешь и на это, я выплесну чай тебе в лицо.

— Не думал, что именно для этого ты попросил Спарк сделать чай.

— Не для этого, — он сделал глоток: — Не совсем.

— А если и это не поможет меня вернуть?

Он пошарил рукой по койке и поднял маленький мешочек.