Судьба. Книга 1

Она присела напротив арчина, у чёткой границы тени и света. Луна седьмого дня уже заходила и её ясный жёлтый свет переходил в багровый, словно, там, наверху, пролили кровь. Полными слёз глазами Оразсолтан-эдже смотрела на луну и мысленно представляла, что вот так же закатилось, упало в бездну её счастье — и нет ему возврата. Словно сочувствуя горю женщины и разделяя его, луна постепенно стала скрываться в облачное покрывало, и Оразсолтан-эдже снова подумала, что и доченька её, укутавшись в покрывало скорби, скрылась от материнских глаз.

— Доля моя горькая! — всхлипнула Оразсолтан-эдже. — И почему это в моей судьбе одно только зло и ничего доброго нет! — Концом головного платка она вытирала слёзы.

Арчин кашлянул.

— Не плачьте, Оразсолтан, от слёз никому пользы не бывало.

— Ох, боже…

— Не надо… Человек должен быть мужественным. Я знал вас как сильную женщину, которая в любом деле мужчине не уступит, а вы… Не надо плакать.

— Какое тут может быть мужество!.. Глаза мне выдавили, беспомощной сделали… Не угодили мы чем-то аллаху, прогневали его… Тяжела кара господня… Ни одному мусульманину не пожелаю я таких страданий… Господи, не испытывай так жестоко своих рабов! Каждый должен пройти, что предначертано ему роком, но иногда это — выше сил человеческих!..

— Конечно, у каждого своя судьба. Случилось: что — это от бога, поэтому сиди, сложа руки, терпи и надейся на милость всевышнего… Да только не хотят почему-то люди терпеть, пытаются изменить свою судьбу.

— Как же сидеть!.. На бога надейся, а осла крепче привязывай…

— Вот и я об этом вам говорю… Чем плакать попусту, надо к людям пойти за помощью, меры принимать…

— Эх-хе-хе… Как украли дочку — конец света наступил для меня… Ум помутился, мир перевернулся в глазах моих, тьма кругом кромешная… Вот вы о помощи говорите, а слышали, какие слова Сухан Скупой сказал? В первую очередь он должен был помочь нашему горю… Встретил меня, когда все разошлись. Говорит: «Ты, мол, не настаивай, чтобы девушку вернули». А как я могу не настаивать? «Покорная просьба к вам: помогите мне вернуть дочь! Я женщина слабая, но рассчитаюсь с вамп. На этом свете не смогу, на том, когда перед всевышним предстанем, сторицей воздам за ваше добро». — Так я сказала Скупому. А он что ответил? «Не ставишь, — говорит, — мои слова ни в грош — сегодня же убирай свою лачугу из моего ряда! Селись возле того, кого ты слушаешься, чьи советы выполняешь. Увижу завтра твою кибитку на месте — ночью же подожгу, пусть все видят, что бывает с упрямыми!» — Так мне Скупой ответил. А я ему говорю: «Не ждите завтрашнего дня, сегодня поджигайте. Мне и так теперь одна осталось — торбу на шею да по миру идти. Одна лачуга вот ещё держит. Сожжёте эту жалкую конуру — спасибо скажу…» Вот она какова, паша горькая судьбинушка, а вы — о помощи толкуете…

Оразсолтан вздохнула и снова кончиком платка утёрла глаза.

— Небо нам теперь ближе, чем Сухан Скупой, Какого добра ждать от него?.. Если вы не поможете, то нам и просить больше некого. Пусть аллах воздаст вам за доброту вашу! Тысячу раз я благодарна вам за те слова, которые сказали вы человеку Бекмурад-бая. Стойте на этих словах, прошу вас! Будьте нашим благодетелем! Вы самый близкий нам человек сейчас!.. Вы — и яшули села, вы — и арчин села… Ваша честь тоже задета…

— Я всё это очень хорошо понимаю, — сказал арчин. — Жаль, что вы сразу не раскусили Сухана Скупого. Что от него может ждать человек? Сухан одну наживу видит, на копейке пятак крадёт, а за пятак — голову родного сына продать не задумается… Не мог Бекмурад-бай увезти девушку из ряда Сухана Скупого, если бы не был с ним в сговоре. Это ясно, да пойди ухвати Скупого — как блоха меж зубов собаки ускользает. Вёрток бес!.. Помощи вы от него не ждите и радуйтесь, если он от вас подальше будет. А что Сухан велел вам переехать, тоже не беспокойтесь — уладится как-нибудь. Сейчас другое важно: как вырвать Узук из лап Бекмурад-бая.

— Я женщина, откуда мне знать это? Если скажете, что делать, куда идти, — всё сделаю, всюду пойду! А так я только и годна на то, чтобы сидеть да плакать… Возьмите на себя это дело! Я вам доверяю! Будьте бедной девушке и матерью, и отцом, и братом — возьмите её под своё покровительс тво! Всё поручаю вам, всё — в ваших руках… Постарайтесь — бог вознаградит вас за это…

Луна зашла. В темноте у стогов яндака [29] что-то возилось и шуршало. Может быть, это бродила неподалёку робкая надежда. А может, просто ворочался и чесался во сне верблюд.

29

Яндак — верблюжья колючка.

Глаза привыкли к темноте, и арчин ясно видел перед собой поникшую фигуру женщины — немое олицетворение скорби и бессилия. Где-то гулко бухнула и залилась басистым лаем собака. Ей немедленно откликнулись со всех концов аула, и несколько минут длилась суматошная собачья какофония. Потом постепенно всё затихло, брехнул какой-то запоздавший пёс и снова зашуршала ночь неведомыми шорохами у стогов колючки. Нет, разве надежде свойственно таиться во тьме, как вору? Вероятно, эта было что-то другое…

— Большое дело мы затеваем, — сказал арчин, — хлопотное дело, трудное. Противники наши не слабые — много расходов потребуется. Как вы смотрите на это?

— Всё возьмите, что имею! — горячо ответила Оразсолтан-эдже. — Коврик есть, который она сама выткала… Ох, только что закончила коврик… радовалась козочка моя бедная… Можно отдать коврик. Она потом отработает, рассчитается с женой Сухана Скупого… Половина коврика и так наша, а за другую половину расплатимся постепенно. Берите!..

Армии снисходительно усмехнулся.

— Ваш коврик — капля в море. Дело большое…

— Я девятерых сыновей предпочёл бы женить, чем за такое дело браться. Да не даром ведь у нас, у туркмен, говорится, лучше без веры остаться, чем без чести». Если вы согласны на всё, я готов постоять за вашу честь и за честь аула. Ничего не пожалею, последнюю рубаху отдам, а справедливости добьюсь, пусть даже останусь в чём мать родила.

— Всё, что в моих силах, в моей воле, на всё согласна! Бедная моя доченька… На всё пойду, только верните мне её.

— Ну, тогда решим так, — голос арчина зазвучал уверенно, по-деловому. — Сухан Скупой отвернулся от вас — хорошо. Он вас выгоняет из своего ряда — переселяйтесь к моему дому… Дочь вашу отберём — тоже возле себя кибитку ей поставлю. Вот так!.. Согласны?.. Будете вы, двое стариков, жить себе спокойно, работать в меру сил своих и ни от кого не зависеть. А есть и пить у нас… в доме будете…

Не будь Оразсолтан-эдже так расстроена, она уже по изменившемуся обращению арчина Мереда сообразила бы, что дело здесь нечисто. Но сейчас, даже целиком занятая своими горестными мыслями, она поняла, куда клонит арчин. Если перевести его слова с языка намёков на обычный, они звучали так: «Я помогу вам, но вы за это отдадите мне свою дочь».

После всего свалившегося на плечи Оразсолтан, её уже ничего не могло удивить. Она даже не упрекнула арчина, что он оказался таким же, как и Сухан Скупой, прикинулся лисой, а хватка волчья. С равнодушием бессилия она подумала, что по туркменским обычаям недостойно, когда родители невесты переезжают в дом зятя, становятся зависимыми от него. Принять зятя в свой дом — это другое дело, а перейти жить к нему — позорно. Потом она подумала о том, что арчин Меред далеко не молод. У него есть старая жена, у которой уже седеют волосы, та самая, что не дала лошадей для погони за похитителями; есть женатый сын, дочь, почти ровесница Узук, замуж выдавать скоро. Её Узук должна стать третьей женой этого человека!.. А что делать?.. Отняли у неё самое дорогое в жизни, в чужой колодец уронила она жемчужное ожерелье и теперь беспомощно заглядывает в чёрную глубину… Что ей выбирать? Два камня навалились на неё с двух сторон — попробуй выбери, который из них легче…

— С отцом бы надо поговорить, когда приедет, — попыталась вывернуться Оразсолтан-эдже. — Он, наверное, принял бы ваше предложение…

Но камни придавили ещё плотнее, не выпустили.

— Пока Мурада-ага ждать будем — время упустим, — настаивал арчин, понимая, что победа недалека, что женщина вот-вот уступит. — Рану надо лечить сразу, сами знаете. Застарелая рана самому лучшему табибу [30] не поддаётся… А потом — как я могу вызвать отца, если это целиком от Сухана Скупого зависит? А Сухан и пальцем не пошевелит в вашу пользу. Никак медлить нельзя. Если вы согласны, я завтра же поеду в город и заявлю, куда следует. Опоздать в этом деле — всё равно, что проиграть его: противники наши успеют подсунуть кому надо подарок, перетянут власти на свою сторону. А потом уж стену лбом не прошибёшь… Соглашайтесь, а то поздно будет…

30

Табиб — доморощенный лекарь, знахарь.