Судьба. Книга 1

— У арчина [19] есть лошади, — сказала одна женщина.

Её поддержали.

— Верно, у Мереда-ага есть!

— Добрые кони…

— Два приза на прошлых скачках взяли…

— Пошли к арчину!

— Да он тоже на базаре.

— Жена дома. И лошади дома — сама видела, работник поить их водил.

— А может, эти джигиты просто пошутили? — предположил кто-то.

— Муллой тебе быть, сестрица! — насмешливо отозвалась Огульнияз-эдже, направляясь к дому арчина. — Зайца на вертел посадили, а он всё думал, что с ним шутят.

19

Арчин — старшина аула,

Жена и сноха арчина Мереда стояли у своей кибитки, издали посматривая с любопытством, что там творится в ряду Сухана Скупого. Подойти ближе они считали ниже своего достоинства.

Когда женщины, коротко объяснив случившееся, попросили коней, жена арчина некоторое время молчала, словно поражённая их дерзостью. Какое ей в конце концов дело до этой смазливой оборвашки Узук, дочери байского чабана! Умыкнули её — и слава аллаху, одной задавакой в ауле меньше. Стоит ли из-за этого пустяка шум поднимать!

— Рассёдланы наши кони, — высокомерно ответила она. — Всё равно не догоните… И потом — наши кони не привыкли к чужим седокам…

Пришлый парень, служивший в работниках у арчина, с готовностью выступил вперёд.

— Есть сёдла, хозяйка… Я уже подседлал троих на всякий случай. Можно прямо садиться и ехать…

Жена арчина неожиданно рассвирепела,

— Кто тебе велел седлать?! Меред-ага приедет вечером — я тебе велю глаза твои бесстыжие выколоть! Ишь, нашёлся указчик! Немедленно расседлай и попону накинь на лошадей, а то я тебя самого взнуздаю, ишак безродный.

Парень безропотно кинулся исполнять приказание. Окружающие недоуменно пожимали плечами: с чего это женщина взбеленилась, стыд забыла — перед людьми нехорошими словами работника ругает? Но жена арчина Мереда знала, почему ей не нужно, чтобы аульчане догнали похитителей и вернули Узук! Недобро блеснув глазами, ещё живыми и страстными на тронутом увяданием лице, она отрезала:

— Коней не дам! Я ими не распоряжаюсь. Пуля попадёт или захромает какой — как мужу отвечать буду? Не дам!!

— Пусть не доведётся хозяину ездить на коне, который не пригодился в такой день! — возмущённо зашумели женщины.

— Пусть они околеют в стойле!

— Пусть им…

Жена арчина презрительно скривила губы и, удовлетворённая, хлопнула дверью кибитки. Сноха торопливо последовала за ней.

Лучшую дыню съедает шакал

Чтобы обмануть возможную погоню, похитители свернули с большака и гнали по бездорожью до тех пор, пока взмыленные кони начали спотыкаться. Тогда они поехали шагом.

Косясь на безжизненное тело девушки, Ковус спросил:

— Куда поедем, Аманмурад?

Косоглазый брат Бекмурад-бая понял вопрос, но счёл нужным притвориться непонимающим.

— Как это — куда? Разве мы заблудились?

Он потрогал опухшее, в кровавых подтёках лицо, хищно оскалил зубы и тоже взглянул на неподвижную Узук, перекинутую через шею коня, словно длинный чувал с пшеницей. Ковус перехватил его взгляд, посмотрел на свою руку, где чернел след от ножа Огульнияз-эдже, выругался, пощупал шишку на голове — от чьей-то палки — и повторил:

— Я спрашиваю: к кому мы «её» повезём!

— Прямо к себе домой, — продолжал притворяться Аманмурад. — Если такое сокровище нашёл, можно никого не стесняться… А куда нам ещё ехать? Может, ты, Сапар, знаешь?

Третий всадник, тот, что подхватил Узук с земли, подъехал ближе.

— О чём вы спорите?

— Да вот Ковус сомневается, куда нам везти девушку, Я говорю, прямо домой надо ехать. А ты как думаешь?

Дуя на посиневшую от удара шеста кисть руки, Сапар пожал плечами и посмотрел на Ковуса,

— Смотрите сами. Я бы на твоём месте поостерёгся домой ехать. Сам знаешь, какой шум женщины поднимут…

— Вот и я об этом говорю, — поддержал Ковус. — А нам лишний шум ни к чему. Того, что мы наделали, вполне хватит.

Аманмурад дёрнул усом в кривой усмешке.

— Никакого шума не будет! Любой бабе шею сверну, если задумает скандалить… Со мной шутки плохи.

— Что верно, то верно, — неожиданно весело согласился Ковус. — Коль сел на верблюда, за седло не спрячешься… Можно и домой. В случае чего Аманмурад всегда добрую палку сыщет и сумеет скандалистку хлопнуть промеж лопаток, чтобы она задрыгала ногами, как мать нашей невесты… ха-ха-ха-ха…

Откинувшись на торока, Ковус захохотал. Сапар тоже засмеялся.

— Согласен, — сказал он сквозь смех, — до села Амандурды-бая от нашего — рукой подать. У нас крикнешь — у них отзывается. Разве тётушка, скандала которой мы опасаемся, не прибежит туда? Прибежит — коней расседлать не успеем! Она и так уже три дня на нас подозрительно посматривала… Словом, Аманмурад-джан, как ни вертись, а придётся тебе перед тётушкой Тачсолтан ответ держать. Никудз мы от неё не спрячемся, она, как добрая тазы [20] , всё вынюхает… хе-хе-хе…

20

Тазы — борзая охотничья собака.

Ковус прервал нервный смешок Сапара:

— Смеяться после будем… Надо дело решать, братья. Мы везём девушку из чужого аула. Что ты ни говори, а мы украли её — и дело это может обернуться скверно. Домой нам ехать не следует. Пусть село Амандурды-бая неподалёку от нашего, но везти девушку надо именно туда. Они — свои люди, род у них большой, сильный. В случае чего, они нам всегда помогут. И надо же как-то улаживать с похищением… Амандурды-бай или кто-то из его ближайших родичей нашими посредниками будут, будут мирить обе стороны, Только туда — и нечего спорить…

* * *

Между Амандурды и Бекмурад-баем была крепкая старая дружба, закреплённая вдобавок родственными связями. Матери жён обоих баев были из одного рода, жена Бекмурада называла жену Амандурды тётушкой и частенько ходила к ней в гости.

Сегодня она пришла с раннего утра. Разговаривая с хозяйкой, помогая ей по дому, она напряжённо прислушивалась, не раздастся ли конский топот, возвещающий благополучное окончание рискованного дела, которое вопреки обычаю затеял её муж.