Судьбы
Шрифт:
— Я надеюсь, с художественной самодеятельностью покончено?
— Я же хотела как лучше.
— Только получилось, как всегда. Ну что ты за человек?!
Она пожала плечами, отпила немного из чашки и пошла в постель. Он выгулял пса, потом разделся и лег рядом.
— Спишь?
— Нет.
— Я люблю тебя, просто волнуюсь очень. А ты творишь просто невесть что. Знаешь, что я почувствовал, когда Клава сказала, что звонила Жакупова, сообщила о результате Морозовой Веры, которую я якобы направил. Верочка, все, прекращай, у нас все получится. Все будет хорошо.
— Саш.
— Что я делаю с пациентками?!
— Никто не знает, мне Жакупова сказала. Но они все, как одна, сразу рожают. Я тоже такое хочу.
— Еще раз, что Жакупова сказала? Нет, я не могу. Вот это репутация! И все пациентки, как одна…
Он уже не сдерживал смех.
— Да, все, говорит, кроме жены. Ей так жалко тебя.
Они откровенно ржали оба.
====== Мне кажется... ======
Он ушел очень рано, а она спала. Он не стал ее будить в выходной, пожалел. Вера себя неважно чувствовала. Надо проверить печень. Он об этом только подумал, но уже представил ее сопротивление. Ничего она проверять не будет! И так ворчит каждый раз по поводу медицинских осмотров раз в полгода, обязательных на работе.
А он рад, можно хоть определить, что лечить в первую очередь. Не Вера, а развалюха какая-то. А ей всего-то двадцать девять.
Перед уходом посмотрел на нее спящую издали, потом выгулял пса и, закрыв двери на ключ, отправился на работу.
Он уже подумывал об усыновлении. Надо прозондировать почву в роддомах и взять приличного отказника.
Мама его почти съела, она хотела внука. Нет, даже не то что хотела. По статусу ей полагался внук, и по возрасту, и потому, что единственный сын должен продолжить род. А его жена — просто недоразумение ходячее. Вот и осталась она вся такая несчастная без продолжения рода.
Да и Вера просто с ума сходит. У Оли сыну десять, правда, мужа нет. И встречается Оля то с тем, то с другим. Но сын у нее есть. А у них с Верой и семья благополучная, и достаток имеется, и при работе оба, а детей Бог не дает.
Чем же они так провинились?!
Завтра же прозвонит по роддомам, узнает ситуацию.
На работе с самого утра были пациентки. Две угрозы, он посмотрел и положил, а потом его дернули в хирургию, там избиение и изнасилование. Провозились чёрт его знает сколько на пару с хирургом, потом решил размяться кофейком. Сестричка Гуля сварила. Закурил.
Давно не курил, да и курил очень редко, по случаю. Вера не переносила табачный дым, а он без сигарет мог обходиться спокойно, вот и курил от случая к случаю. Пил, наверно, и то чаще.
Нет, не напивался, а так, чуток для души. Благо выпивка не переводилась. Присутствовала на любой вкус и цвет. Вере, как правило, дарили шампанское и конфеты, а ему тоже конфеты и коньяк или водку хорошую, или виски. Пей — не хочу.
Но впереди почти все дежурство, а потому пить еще рано, даже просто для души, а вот затянуться сигареткой можно.
И только закурил, как вошла Гуля и сообщила, что там к нему женщина по личному вопросу.
Сигарету пришлось затушить и пойти глянуть, кому он в выходной понадобился. Спустился в приемный, там его ждала Вера.— Соскучилась, родная?
— Я по делу.
— Ась? Пойдем в отделение, в ординаторскую.
Они расположились на диване, Вера уперлась взглядом в затушенную сигарету.
— Твоя?
— Нет.
— Врешь?
— Вру, Вераш. Что у тебя стряслось? Говори и…
— Проваливай.
— Нет. Можешь оставаться. Я тут уже малость поработал с утра, так что могу чуток отдохнуть в твоем присутствии.
— Саш, я, кажется, беременна.
— Кому кажется? И насколько?
— Ты со своими пациентками тоже так разговариваешь? — она явно обиделась.
— Нет, но ни одна еще из них не пришла и не сообщила, что беременна от меня. Причем вчера вечером не была, а сегодня утром — пожалуйста.
— И вчера была, только молчала.
— Тест?
— Я не делала, потому что боюсь. А вдруг мимо. Но меня тошнит уже неделю, и вообще, я чувствую.
— Вера, ну, не серьезно, согласись. Давай путем купим тест, ты его утром сделаешь, и определимся. Идет?
— Нет, я так, я подожду тогда. Почему ты мне не веришь?
— Верю. Надо УЗИ печени сделать.
— Печень ни при чем.
— Правда? А у тебя есть хоть один орган здоровый?
— Не сердись.
Она встала, оделась и ушла, а он все-таки закурил.
Вера же поехала к Оле.
Та была дома с мамой и с сыном, они обнялись, и Вера за чаем рассказала все, что с ней происходит, и реакцию Саши на все тоже.
Оля была возмущена. Она уверяла, что такое поведение мужа в жизни бы не потерпела. И Верина покойная мама тоже никогда не позволила дочери жить с таким человеком.
А вот у Сильвы Вартановны было совсем другое мнение.
— Девочки вы не правы. Он не пьет, не курит, зарплату всю приносит, и даже сверх зарплаты, ночует он дома, на работе он на хорошем счету, я там же работаю, и я слышу и знаю. Что вам от мужика надо.
— Так что теперь, от него все терпеть? — возмутилась Оля.
— Да я особо и не терплю, просто бывает обидно иногда, — сказала Вера.
— Вот видишь, дочь, ваши разные взгляды, Вера принимает мужа такого, какой он есть, и потому живет с ним, а не одна, а ты, — обратилась она к Оле, — одна. И я не знаю, что лучше и правильней.
Они еще долго говорили обо всем. Изливали душу друг другу. Одна – неудовлетворенность своей семейной жизнью, а другая – проблемы одиночества. Когда слово сказать некому, и никто не поддержит и не пожалеет. И работать когда одной приходится, чтобы сыну что купить. А у ребенка потребности растут, и желания растут, и сам он растет и из одежды вырастает, а на новую деньги нужны. Только вот взять их негде.
И что толку, что красивая она по жизни, только красота счастья не приносит, и советовала Вере держаться за Сашу. Потому что какой-никакой, а он есть, и надежда на него всегда есть, и опора он по жизни. И добытчик, и работяга. А без него как? Хоть на луну вой!