Судебный дознаватель фараона

Но она точно не рабыня. Одета прилично, хоть и странновато. Платье из добротной материи зачем-то перехвачено толстым солдатским поясом, вместо изящных женских украшений мальчуковые кожаные браслеты, почти как у него, только вместо медных заклепок бусины из голубого камня. Вьющиеся мелкими кольцами пышные волосы перехвачены лентой, на плече болтается сумка.

— Топай в школу, а то опоздаешь, — ругаться с ней совсем не хотелось. Он усмехнулся.

Девчонка закусила губу и залилась румянцем. Темным и густым. Глаза полыхнули гневом.

— Я на службе, дурак! — пропыхтела она.

Он слегка замедлился:

— Кому же ты служишь?

Невольно оглянулся на торчащую из-за забора крышу дома Наслаждений «Веселая лилия». Поняв, куда он смотрит, девчонка сглотнула и покраснела еще больше. Буркнула:

— Еще раз дурак! Я маджой, ясно!

— Чего?! — он удивленно уставился на нее и окончательно остановился.

Кроме легкого намека на черный цвет кожи в этой пигалице не было решительно ничего от маджоя. Но это по меркам Ахетатона. Мало ли какие в таком захолустье странности. Может тут в стражу кого попало набирают. Даже девиц. И все-таки он усомнился:

— Да ты даже до павиана маджоя не дотягиваешь.

(На службе у маджоев были специально обученные павианы. Эти звери могли отыскивать вещи или людей по запаху и по приказу маджоя даже задерживать убегающего преступника).

— Позубоскаль тут! Живо отведу тебя в управление.

— С чего бы? Я закон не нарушал.

— Почем тебе знать! Проснулся, встал с кровати — уже что-то нарушил. Только не знаешь.

— Это не ко мне. Я, детка, помощник писца циновки храмового кебнета. И законы знаю точно лучше тебя. Так что хватит играться в маджоя, иди в школу.

Тут в девчонке случились разительные перемены. Она расцвела в радостной улыбке и даже подпрыгнула. Как будто дорогой подарок получила.

— Не врешь?

— Зачем мне врать?

— А медальон где? — она сдвинула брови.

Гормери вздохнул. И зачем он только затеял с ней разговор. Бежал бы себе. Уже, наверное, 10 хетов миновал.

(Древнеегипетская мера длины хет равна 52,5 метров)

— На утреннюю пробежку знаки отличия обычно не надевают. Все, прощай. Ты меня напрасно отвлекаешь.

Он резко развернулся и снова пустился вперед по дорожке. Причем так быстро, чтобы девчонка и не подумала его догонять. Напрасно. Она не только подумала, но и ринулась следом, ничуть ему не уступив в скорости.

Ладно, когда-нибудь она устанет!

Но мелкая приставала демонстрировала чудеса выносливости.

— И чего привязалась? — не выдержал Гормери, когда они миновали тихую улочку и свернули на другую, чуть более оживленную. Тут встречались сонные горожане, вяло тянувшиеся по делам.

— Когда еще предоставится случай побегать с писцом кебнета! — выдохнула она. И ведь не запыхалась даже, а они пробежали уже хетов сорок не меньше, — Меня Тамит зовут.

«Может и правда служит маджоем», — подумал Гормери, глядя как она держит темп, уверенно топая босыми ногами по каменистой дорожке. Сам он тоже предпочитал бегать без сандалий. Но он парень. А нежные девичьи ножки не должны быть настолько равнодушны к грубой земле.

— Ладно, Тамит, что ты делала на той улице, где мы с тобой столкнулись? — он уже оставил надежду подумать в тишине обо всем, о чем собирался.

— Следила в рамках расследования.

— За кем?

— Не за кем… а за чем.

Он промолчал. Если девушке не задавать вопросов, она сама все расскажет. Молчание длилось целый хет их довольно быстрого бега. Рекорд. Ну, и выдержка у девицы! Но, в конце концов, и она сдалась:

— За одним домом. Как раз из которого ты выскочил.

— Неужели? А что не так с Веселой лилией?

Не сбавляя темпа, она пожала плечами.

— А что ты там делал?

— Странный вопрос. Я мужчина.

— А… но мужчины обычно не задерживаются там надолго. А ты вышел на пробежку без медальона писца, значит планируешь вернуться?

Увы, но она была права. Вернуться придется. Хотя задерживаться в комнате с купелью он не планировал. Хватит с него. Сегодня же подыщет себе другое, более пристойное для писца, а главное более спокойное жилье. Без прямого выхода в Дуат.

— Я остановился у приятеля. Он владеет этим заведением.

— Бэс твой приятель? — вот тут она сбилась с шага, споткнувшись. На лице отобразилась гамма чувств. По большей части близких к умилению и восторгу.

— Бэс? — он притормозил, — Почему ты так его называешь?

— Он же карлик! Как его еще называть?! Все знают, что карлики — это земное воплощение бога Бэса.

— Его зовут Анхатон. И у нас есть только один бог Атон. Все остальные давно запрещены.

— И кто их запретил? — она что реально насмехается?

Нет, бег с этой девицей на пользу ему не пойдет. Вот, дыхание сбилось. Но разве можно пройти мимо вопиющего нарушения указа самого царя и храмовых правил?

— Наш царь Неферхепрура Эхнатон, да будет он жив, здрав и невредим, узрел единого бога Атона и приказал отменить старых богов!

— Как человек может отменить бога? — ни его строгий тон, ни серьезный вопрос девчонку не смутили. В этом городе действительно нет порядка. Если бы кто-то посмел заявить такое в Ахетатоне, уже на следующий день тащился бы в цепях к южным каменоломням. Надо бы сообщить начальству, что храмовый кебнет Атона тут блох не ловит.

— Ты нормальная? — он оглянулся, — Царь не человек, он сын бога. Неферхепрура Эхнатон сын отца своего небесного Атона.

— И ты думаешь, что это дает ему власть над остальными богами?

— Нет остальных богов! — рявкнул Гормери, не найдя аргументов, — Есть лишь один бог, Атон.

— Да неужели?! И куда же другие подевались? Или наши предки были настолько глупее нас, что поклонялись несуществующим богам?

— Ты ведь понимаешь, что уже наговорила незнакомцу на пожизненный срок в каменоломнях, — спорить с ней не хотелось. Да и не знал он как спорить. В его жизни существование Атона как единственного бога подвергли сомнению впервые. И кто? Юная девица, даже отдаленно не напоминающая жреца. Ну и город! Ну и нравы!