Судовая роль, или Путешествие Вероники

— Ну-ка, — слетевший следом за ней мужчина схватил ее за руку и потащил в темноту.

— Вы что? Я сейчас!.. — она бежала следом, болтаясь, как банка на веревочке. И вдруг, когда оглянулся, раздраженно улыбнувшись, узнала.

— Вы? Это вы? С паспортом!

— Машина у меня. Довезу.

— Машина, — растерянно сказала Ника.

И болтаясь, заторопилась следом.

Дядька отпер дверь квадратной Нивы, пихнул ее на переднее сиденье. Положив большую руку на спинку кресла, оглядываясь, вывел заворчавший автомобиль со стоянки на улицу. Проехал пару домов, и остановился в тени густых тополей, серебривших изнанки листьев под редкими фонарями.

— Куда?

— Куда? — спросила Ника. Рассмеялась, пытаясь стянуть на коленке короткий рваный подол, — куда! Почем я знаю, куда!

— Еще раз?

Они вытянула ногу, согнула, пытаясь показать ступню:

— Видите? Видите? Туфлей, ой туфель, нету! И что?

— А что? — заинтересованно спросил мужчина и подал машину вперед.

— Ку-уда? — воинственно закричала Ника, с трудом суя ногу обратно на пол.

— Туда. Чтоб не слышали, как ты орешь.

Проехав еще квартал, свернул на небольшой пустырь и заглушил мотор. Откинулся на спинку кресла и сказал, постукивая пальцами по кожаной оплетке руля:

— Рассказывай.

— А вы что это тут? То есть там? — подозрительно спросила Ника, пытаясь свести глаза, чтоб спаситель не расплывался.

— Дела, — коротко ответил тот.

Ника саркастически рассмеялась. Ее трясло, ушедший было хмель вернулся, расшибая мозг на мелкие, бешено крутящиеся клочки.

— Дела! У них видиле-видите-види… дела у них. А у нас значит нет делов! Ещеб! У нас вон тоже — дела! У Тинки. У Васьки! Ну ладно бы вы казлы все казлы, ненавижу! А мы? Они то есть! Только вот я уехам-ши. Уехав-ши. И она сходу! А еще подруга…

Ника упала головой на пластиковую панель и заревела. Мужчина терпеливо слушал, как она воет.

— С ни-и-им! — пояснила Ника, чтоб картина стала четче.

— С мужем твоим?

— Каким мужем?

— Что провожал, — удивился мужчина.

— Пффф, — Ника вытерла рукой рот, подумала и, задрав подол, вытерла мокрые глаза.

— Тоже мне, муж. Объелся груш. Нет. Вы не. Понимаете. Муж тут, а Тинка с тем, который… Я ж думала!

— Ты приехала к мужу?

— Ну да!

— Гм… — сказал спаситель.

— А, — догадалась Ника, укладывая подол на колени, — вы подумали, муж там. А вот и нет.

— Здесь, значит?

— Нет! — она торжествующе поводила пальцем перед носом собеседника. И презрительно оглядев небольшие светлые глаза (четыре глаза), прямой крупный нос (вернее, два носа), снова фыркнула. Махнула рукой.

— Вы какой-то тупой. Извините канеш… вы ж видели, уважа-емые пассаж… дальше не идет! Куда я ехала? А? Ну, куда?

— В Жданов? — кротко предположил мужчина.

— Вот! — Ника милостиво кивнула и вдруг добавила, прижимая руки к груди, — спасибо!

— Что сообразил? — усмехнулся тот.

— Ну, зачем вы? Мне трудно. Слова, слышите — все длинные такие. А вы еще из-издеваетесь. Вот я вам так вот — ликер. Вино еще. Оййй. Коньяк, кажется. Белый цапель. Цапель? Нет.

— Аист, — снова подсказал мужчина.

— Да, — устало сказал Ника.

И снова заплакала.

— Туфли. Они ж чужи-ы-ые… и платье! Видишь вот? Видите?

— Вижу.

— И сумка-а-а! — трагически взрыдала Ника, ощупывая бока.

— Чужая?

— Моя-а-а…

Мужчина протянул руку, задержал в воздухе, не решаясь положить на вздрагивающую голову. И быстро убрал, когда Ника, после короткого молчания сказала почти трезвым голосом:

— Извините. Я ужасно. Просто ужасно тут у вас. Себя.

— Ладно. В сумке-то что? Документы, ключи? Вернемся?

— Нет! Не надо вернем-ся. Ничего там нету. Деньги я отдала. Там пу-пуд-реница. Помада.

Она всхлипнула, но сдержалась. Сидела, откинувшись нс спинку кресла, смотрела через стекло.

— Ты как? Не мутит?

— Ох, — она закрыла глаза и слабо махнула рукой:

— Давайте поедем.

— Куда? — сделал водитель еще одну попытку.

Ника пожала плечами. Сцепила на коленях дрожащие пальцы.

— Сейчас. Я с-сейчас. Извините.

Усмиряя в голосе дрожь, медленно, чтоб не заикаться и не жалеть себя, рассказала о том, как ехали на автобусе. Шли через стройку. И новый дом.

— Там рядом — еще один. Строится. И — четвертый. Этаж четвертый.

Повернула к мужчине страдающее лицо:

— И все. Адреса нет. Денег нет вот.

— Ладно, — сказал тот и снова завел машину.

— Куда? — подозрительно спросила Ника, моргая.

Водитель промолчал. Машина ехала по совершенно пустым улицам, сначала мягко шурша по гладкому асфальту, потом подпрыгивая — тогда Ника тянула шею, стараясь разглядеть хоть что-то среди пятен темноты, перебиваемой фонарями.

— Посиди, — сказал вдруг спаситель, останавливая машину напротив освещенного окошка какого-то спящего здания. Вышел, оставив Ниву уютно урчать, и быстро пошел через дорогу, мягкой, чуть крадущейся походкой.

Ника покусала губы. Вытянулась на сиденье, увидеть себя в зеркало. И пискнув, с зашедшимся сердцем, обернулась. На заднем сиденье сидела смутная фигура, обмотанная какими-то тряпками, торчала забинтованной головой. Ника, не отводя глаз, откинулась, защищаясь рукой. Минуту они молчали, глядя друг на друга, причем фигура смотрела через свои страшные тряпки, и свет сбоку падал, рисуя горбатый нос там, внутри свертка.

Запустив руку назад, Ника нащупала крышку бардачка и, открыв, зашарила внутри, натыкаясь на тряпки и бумаги. Пальцы наткнулись на что-то твердое, и она выдернула, держа поперек, большой нож в кожаных ножнах, за которые зацепился мешочек, с чем-то тарахтящим внутри. Вынимая нож, уронила ножны на подол, нацелила блеснувшее лезвие с зубчатым верхним краем на фигуру.

— См-мотри у меня, — предупредила фигуру.

Фигура молчала. Ника нервно повела коленями, что-то холодное покатилось по бедру и она, опустив лицо, увидела возле переключателя скоростей круглый, влажно поблескивающий глаз, — лежит и смотрит на нее с упреком темным зрачком в яйце вылупленного белка.

Прощаясь с вахтером, водитель сошел со ступенек и вздрогнул, услышав, как пронесся над городом душераздирающий визг. В три прыжка проскочил дорогу, рванул дверцу, и мгновенно оценив обстановку, вырвал из руки Ники нож, схватил ножны и сунул его туда, гася холодный блеск металла.